Южный Урал № 13—14 - Станислав Мелешин

Главными героями песенного творчества рабочих Урала являются не отдельные лица, а народ, вся рабочая масса в целом, люди труда.

Народное творчество вообще, песенный жанр в частности, быстро откликалось на все выдающиеся события своего времени, на все изменения в общественной жизни, труде или быте масс. Можно с уверенностью предположить, что одним из таких значительных событий в жизни крепостных крестьян России XVIII века было переселение их в качестве горнорабочих на Урал, резкий переход от привычного труда земледельца к труду на заводах, шахтах и рудниках. Чужие места, иная природа и климат, опасная «огневая» работа у доменных печей или в глубине шахт, тяжелый казарменный быт должны были сильно поразить воображение крепостного крестьянства и, с одной стороны, разбудить в нем стремление к поэтическому творчеству, а с другой, — на первых порах создать настроение угнетенности, подавленности.

О крепостном труде на уральских заводах и в шахтах сохранилось в разных записях 19 песен: 3 варианта песни крепостных бергалов «О горных работах», 6 песен приписных к заводам крестьян, 3 песни рабочих-подростков, одна песня о рабочей каторге и 6 песен беглых работных людей.

Песня «О горных работах» рисует картины труда и быта крепостных рабочих Змеиногорского рудника в окрестностях г. Барнаула. Она, однако, могла получить широкое распространение и на Урале, так как условия труда и быта рабочих были здесь совершенно тождественны с сибирскими: и уральская и сибирская промышленность строились по одному и тому же плану «Регламента Уральского и Сибирского обербергамта», пользовались одним и тем же источником рабочей силы и теми же методами ее эксплуатации.

Все три варианта песни, без сомнения, подвергались литературной обработке. Так, например, зачин песни «О, се горные работы!» — носит явно книжный характер, в других вариантах исправлены и сделаны более четкими рифмы, некоторые резкие выражения смягчены и т. д.

Существующие записи дают возможность предполагать, что варианты песни «О горных работах», бытовавшие в среде крепостных рабочих XVIII и начала XIX веков и не предназначенные для печати, были, несомненно, более насыщены классовым содержанием, чем варианты, сообщенные для записи.

Все три варианта песни изображают типичные процессы тяжелых горных работ — добычи и плавки руды, промывки золота, обжига угля, отливки воды в шахтах, описывают рабочий день, военный строй на горных заводах; взаимоотношения с администрацией, настроение работных людей.

С глубоким реализмом, точностью и знанием заводской действительности изображены в песне процессы горнозаводских работ, «непосильные уроки», жестокие телесные наказания, от которых «валится кожа с плеч»… Песня сохраняет название примитивных инструментов, при помощи которых вручную производились самые тяжелые работы.

Авторы песни подробно рисуют распределение рабочих по «частям» (командам), во главе которых стояли горные офицеры или приставы, казарменную жизнь за решетками, под замками, ежедневную перекличку «в бергаме» (т. е. бергамте — горной военной канцелярии), наряды и разводы по работам.

Рисуя взаимоотношения с администрацией, песня подчеркивает глубокое неравенство между крепостными рабочими и их непосредственным начальством — нарядчиками, мастерами и штейгерами, вскрывает системы взяток, вымогательств со стороны рудничного начальства.

Варианты песни по-разному рисуют настроение рабочих и их отношение к труду. Первый вариант показывает подавленное боязливое настроение работных, их покорность начальству, их взгляд на подневольный труд, как на неизбежное зло, которому они не могут и не должны сопротивляться — «на работу бьют, треложат, мы противны быть не можем». Второй и третий варианты песни резче обнаруживают социальные противоречия, острее подчеркивают гнет и эксплуатацию, отношение рабочих к начальству и заводской действительности. «Постарайся, друг и брат, чтобы Правдин был богат». Классово-острая концовка песни ярко показывает иронию и задор рабочих, их глубокую ненависть к начальству, особенно к немцам-управляющим: «А домой когда пойдем, громко песню запоем. Как начальство любит нас, как начальство дует нас…»

В песне подчеркнут коллективизм массы, сознающей, что только дружные, слаженные действия всего рабочего коллектива могут служить защитой от притеснения начальства. Все три варианта песни показывают, что рабочие правильно видят причину своего угнетения не в шахтах, заводах и рудниках, а в людях, в начальстве. Тем не менее, у рабочих еще полностью отсутствует представление о лучшей жизни, о борьбе, о том, к чему должны быть направлены их стремления.

Песни приписных крестьян по тематике очень близки к песне «О горных работах». Они раскрывают те же темы бесправия, работы от «темна до темна», жестокой эксплуатации и принуждения. Работа приписных на демидовских и турчаниновских заводах в Нижней-Салде, Сысерти, Нижнем Тагиле, на рудниках «железной горы Благодати», на строительстве новых заводов ничем не отличалась от труда закрепощенных бергалов: «Со работы руки ноют, со ходьбы ноги болят, нам гулять не велят», «Уголь жгли, руду копали, свою силушку теряли, Турчанина проклинали», «Распроклятый Турчанин, со заводом со своим», «Ломит руки, ломит ноги… как до дому доберусь? Ой вы, царские остроги, ой ты, каторжная Русь!»

Детский труд в горнозаводской промышленности Урала находит яркое, и красочное отражение в песнях рабочих-подростков, промывальщиков золота на Змеиногорском и Миасских золотых рудниках. Песни рисуют образы забитых, бесправных рабочих-подростков, их жизнь в казарме, работы «до вечера, до потух зари», их одиночество и заброшенность. «На промывке на ручной есть нарядчик — некошной. Ходит — нас розгами дерет и на голове волосы рвет; в праздник робить заставляет, и сам за что не знает… Жаловаться не знаем кому — только богу одному. До его высоко, до царя далеко…»

Единственным средством спасения от рудника рабочие-подростки считают бегство в леса, хотя и сознают, что их поймают и тогда «до смерти задирают и замают».

Вот песня о рабочей каторге на Богословских горных заводах. Сюда отовсюду ссылали провинившихся крепостных работных людей. В песне говорится, что родная мать, отыскав сосланного сына, не узнает его: «горно-каторжные работы, знать, состарили они меня».

Песня о рабочей каторге ценна тем, что показывает растущее классовое самосознание рабочих — герой песни причину бед и страданий видит не в руднике и даже не в горнозаводском начальстве, а в крепостническо-самодержавном строе, в грозной воле «царя-монарха», беспощадно и жестоко губящей работных людей.

Медленно растущее классовое сознание крепостных бергалов было еще недостаточно для того, чтобы правильно подсказать рабочим выход из тяжелого положения, толкнуть их на активную борьбу с угнетателями. Попрежнему единственная форма протеста против социального зла — бегство, стремление «сказаться в нетях», убежать с завода или рудника «разными дорогами». Какие размеры принимало бегство работных с заводов и шахт, видно из отчетов Главного управления уральскими казенными заводами: денег за крестьянские работы по одному только Алапаевскому заводу выплачено в 1727 г. по сравнению с 1725 г. в 9 раз меньше.

С большой силой и реализмом развертывают песни беглых работных людей одну из характернейших тем уральского горнорабочего фольклора — тему вольнолюбия. В «бродяжьих» песнях появляются новые мотивы бунтарства, протеста против угнетателей, показ духовной силы, моральной чистоты и оптимизма работных людей, не сломленных эксплуатацией, не раздавленных жестокими наказаниями, подчеркивается твердая решимость защищать право на волю даже с оружием в руках: «Мы конвой весь перевяжем, караульных разобьем, мы оружье все захватим, сами в лес с ним удерем».

В песнях беглых очень ярко выступает ирония, сарказм, направленные против самых отвратительных, самых страшных явлений крепостной действительности. С новой силой песни подчеркивают сплоченность, коллективизм работных, их взаимную поддержку, подчеркивают мысль, что жестокие, бесчеловечные истязания не могут сломить моральную силу беглецов. Даже лежа в госпитале, они снова думают только о воле: «нам нечего хворать, давайте поскорее, братцы, лыжи направлять».

Реализм песен беглых проявляется также и в правдивом показе слабой стороны их протеста — отсутствии у беглецов ясных перспектив их дальнейшей жизни и борьбы.

Условия крепостнической действительности, так ярко отображенные в песнях беглых, образы мужественных, вольнолюбивых работных делают понятным, почему восстание Пугачева нашло отклик и сочувствие прежде всего в среде горнозаводских крестьян и работных людей Урала. Известно, что они не только активно боролись в рядах пугачевских войск, но отозвались на движение Пугачева ярким устно-поэтическим творчеством.