Я познаю мир. Разведка и шпионаж - Игорь Дамаскин

До войны на станции Сеща Смоленской области, километрах в трехстах от Москвы, размещалась авиационная воинская часть, где скромным вольнонаемным делопроизводителем работала двадцатилетняя Аня Морозова.

22 июня 1941 года она явилась к начальству и подала заявление об отправке на фронт.

– Здесь такой же фронт, – сказали ей. – Будешь работать на старом месте.

Но немцы подходили все ближе, и однажды Аню пригласили в кабинет заместителя командира части. Там сидел незнакомый немолодой офицер.

– Аня, – сказал он, – мы тебя хорошо знаем. Скоро здесь будут фашисты. Наша часть эвакуируется. Но кто–то должен остаться. Работа будет опасной и сложной. Готова ли ты на нее?

Аня ответила согласием.

Немцы полностью восстановили и расширили первоклассный аэродром, построенный незадолго до войны. Сещинская авиабаза стала одной из крупнейших баз дальней бомбардировочной авиации Гитлера, откуда самолеты совершали налеты на Москву, Горький, Ярославль, Саратов... Аэродром имел сильную противовоздушную, оборону, был надежно защищен с земли, все подступы к нему блокированы, территория вокруг базы находилась на особом режиме.

Первое время в разведывательную группу Ани входили девушки, работающие в основном в сфере обслуживания немецкой воинской части. Но вскоре они сделали своими помощниками мужчин. Это были молодые поляки и чехи, мобилизованные на работу в немецкую армию: два Яна – Тима и Маньковский, унтер–офицер Венделин Рогличка и другие.

"Аня Морозова и ее девушки, – вспоминал много лет спустя Ян Тима, – были пружиной и взрывателем всего нашего дела".

Если поначалу успехи носили случайный характер – Ане, например, удалось похитить у немцев противогаз новейшей конструкции или узнать номера частей, дислоцированных на аэродроме, то с приобретением новых помощников работа стала планомерной и постоянной.

– Что мы должны узнать для вас? – спросил Ян Тима.

– Все, – ответила Аня. – Все об аэродроме, все об авиабазе, все о противовоздушной и наземной обороне.

Вскоре Ане передали карту с нанесенными на ней штабами, казармами, складами, мастерскими, ложным аэродромом, зенитками, прожекторами, точным обозначением мест стоянок самолетов с указанием их количества на каждой стоянке.

Карту переслали в разведотдел штаба Западного фронта. В результате совершенного после этого налета сгорело двадцать два самолета, двадцать были повреждены, три были сбиты при попытке подняться в воздух. Сгорел склад бензина. Аэродром вышел из строя на целую неделю. И это в дни ожесточенных боев!

Об успешной бомбежке сообщалось в сводке Совинформбюро.

С того времени по ориентирам разведчиков бомбежки Сещинской авиабазы проводились систематически, несмотря на создание ложных аэродромов, усиление сети ПВО и т. д.

В дни Сталинградской битвы по базе был нанесен мощный удар – сброшено две с половиной тысячи авиабомб, выведено из строя несколько десятков самолетов. К этому времени Аня имела своего человека в штабе коменданта Сещинского аэродрома. Этим человеком был Венделин Рогличка. Он имел возможность добывать такие сведения, как графики полетов, данные о запасных аэродромах и даже планы карательных экспедиций против партизан. Именно он сообщил Ане о выезде части летного состава Сещинской авиабазы на отдых в село Сергеевку. Партизаны, совершив ночной налет на "дом отдыха", уничтожили около двухсот летчиков и техников.

Но велась не только разведка. Вскоре группа Ани приступила к операциям по саботажу. Начали с небольшого: подсыпали сахар в бензин, песок в пулеметы, похищали парашюты и оружие. Постепенно перешли к диверсиям. К бомбам и бомболюкам самолетов прикрепляли мины замедленного действия, которые взрывались в воздухе, и самолеты гибли "по неустановленным причинам" через час–полтора после вылета.

3 июля 1943 года разведчики заметили на аэродроме необычное оживление. Прибыло множество новой техники и летного состава. Удалось подслушать разговоры летчиков о том, что 5 июля начнется наступление на Курской дуге. Информация была своевременно передана в Центр и стала еще одним подтверждением уже имеющихся разведывательных данных, что помогло нанести противнику упреждающий удар и сыграло немаловажную роль в исходе одной из крупнейших операций Второй мировой войны.

Только в дни Курской битвы подпольщики из группы Ани Морозовой взорвали шестнадцать самолетов! Экипажи погибали, не успевая радировать о причине. Никакие расследования ни к чему не привели – Сещинское подполье одно из немногих, не знавших предательств. Погиб лишь, попав в лапы гестапо по собственной вине, Ян Маньковский и умер как герой, никого не выдав.

Вскоре после этого на глазах у всех, едва успев взлететь, взорвались три самолета, на которые установил мины Ян Тима. Они должны были взорваться через час после вылета, но вылет задержался. По Сещи прокатилась волна арестов. Ян Тима и Стефан Гаркевич были тоже арестованы, но бежали, и Аня переправила их в партизанский отряд. Удалось спастись и большинству других подпольщиков.

18 сентября 1943 года Сеща была освобождена. Аня поступила в школу радисток–разведчиц той части, в которой когда–то служили Зоя Космодемьянская и Константин Заслонов., После этого родные потеряли с ней связь. А в 1945 году получили извещение, что она пропала без вести.

В действительности же произошло следующее. После окончания курсов Аня получила задание в составе группы разведчиков вылететь в тыл врага, в Восточную Пруссию, где требовалось разведать систему укреплений противника. Так начинался второй этап ее боевой жизни.

В ночь на 2 7 июля 1944 года над Восточной Пруссией высадился парашютный десант. В его составе было восемь разведчиков во главе с капитаном Павлом Крылатых и две девушки–радистки – Зина Бардышева и Аня Морозова, "Лебедь". Группе не повезло, она была сброшена на высокий лес, и шесть парашютов остались на деревьях, демаскируя высадку. Немцы начали преследование и в первом же коротком бою убили командира группы.

В этот же день случилось и неожиданное: разведчики вышли на сильнейшую линию резервных немецких долговременных укреплений – железобетонные доты, надолбы, траншеи. Линия никем не охранялась, так как фронт был далеко. Нашему командованию о ней не было ничего известно. Это явилось первым успехом.

Но за парашютистами началась настоящая охота. На их поиски бросили крупные силы. В целях мобилизации бдительности населения нацисты сожгли хутор Кляйнберг, убили его жителей и, приписав это советским парашютистам, дали публикации в местные газеты. Такое "внимание" к парашютистам стало не случайным: дело в том, что еще утром 27 июля, спустя несколько часов после приземления группы, гауляйтеру Восточной Пруссии Эриху

Коху доложили, что к северо–востоку от Кенигсберга обнаружены повисшие на деревьях парашюты; с помощью собак удалось найти и остальные, зарытые, а также и грузовой с запасными комплектами батарей для питания рации и боеприпасами.

Результатами операции против парашютистов интересовался сам Гиммлер, неоднократно звонивший из Берлина. Облавы не прекращались ни днем ни ночью. На проческу лесов помимо полицейских сил ежедневно выделялось до двух полков. Мобильные группы всякий раз на автомашинах на большой скорости устремлялись к тем местам, откуда велись запеленгованные немцами радиопередачи.

Группа голодала. Из телеграмм нового командира группы в Центр в начале ноября 1944 года: "Все члены группы – это не люди, а тени... Они так изголодались, промерзли и продрогли в своей летней экипировке, что у них нет сил держать автоматы. Просим разрешить выход в Польшу, иначе мы погибли".

Но группа продолжала действовать, вела разведку, брала языков, отбивала шифровки в Центр. В одном из боев группа была окружена.

Оставшиеся в живых бросились в разные стороны. Аня с рацией трое суток блуждала по лесу, пока не наткнулась на разведчиков из спецгруппы капитана Черных. Встретились с польскими партизанами, вместе провели несколько операций. В одной из них группа попала в засаду, капитан Черных и остальные разведчики погибли. И опять Ане удалось спастись. Она сумела выйти на территорию Польши, в Мышенецкую пущу, севернее Варшавы. Там у нее еще была возможность остаться в живых, затерявшись в толпах беженцев и угнанных. Но она не захотела этой участи. Наступил третий, самый короткий и трагический этап ее боевой биографии.

Аня разыскала польский партизанский отряд, вступила в него и приняла участие в боях. В одном из них была ранена. Ей перебило левую руку. Аня пыталась шутить: "Радистке нужна одна правая ".