Пионеры Вселенной - Герман Нагаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, бегут в сторону Невского. Неужели царя встретили бомбами на обратном пути?
– Может быть… и даже вернее всего. Ведь Софьи до сих пор нет, значит, она поставила метальщиков на другое место.
Несколько минут все стояли у окон, затаив дыхание. Вдруг послышался резкий звонок.
– Кто-то из наших, – Исаев бросился к двери.
Вбежала запыхавшаяся Фигнер. Глаза ее горели, на щеках полыхал румянец.
– Друзья! Огромная радость! В городе смятение. Все бегут. Куда-то поскакали казаки. Из уст в уста передают, что совершено новое покушение на Екатерининском канале. И главное – говорят, что царь убит!
– Неужели? – недоверчиво вскрикнул Корба.
– Да, да! Это победа, друзья! Наша напряженная, мучительная борьба, унесшая столько дорогих жизней, завершилась успехом! Теперь конец произволу и тирании. Теперь Россия воспрянет! Обнимемся же, братья!
– Ура! – закричал Исаев, и все бросились обнимать и поздравлять друг друга…
2
А между тем царь не был убит. Страшный взрыв отбросил его к чугунной ограде канала, но не убил… Сбитый взрывом вместе с другими, полицмейстер Дворжицкий явственно услышал его стон: «По-мо-ги-те!»
Дворжицкий вскочил и, еще плохо видя сквозь дым, бросился к царю, взял его под руки и пытался приподнять. Но царь застонал еще сильнее и впал в беспамятство. Дворжицкий увидел, что ноги его раздроблены и из них хлещет кровь.
– На помощь! Сани скорей! – закричал он.
Уцелевшие офицеры и казаки помогли положить истекающего кровью царя в сани.
– Во дворец! – крикнул полицмейстер.
Не приходившего в сознание Александра привезли в Зимний, на ковре внесли в рабочий кабинет и положили на походную кровать. Дежурные доктора принялись перевязывать и бинтовать раздробленные, искалеченные взрывом ноги.
В этот миг из Аничкова дворца галопом выскочила полусотня казаков и с гиканьем и свистом помчалась по Невскому в сторону Зимнего. В центре скачущей лавины казаков мчалась закрытая карета. В ней, вдавив голову в плечи, сидел массивный человечище в синем мундире, в наскоро накинутой шинели. Это был наследник-цесаревич.
В тот момент, когда раздался первый взрыв на Екатерининском канале, главный охранитель царя генерал Лорис-Меликов беседовал в своем кабинете с председателем комитета министров графом Валуевым. Услышав взрыв, оба вздрогнули и поднялись. Лорис быстро подошел к окну, прислушался. Подошел и Валуев. Вдруг прогремел второй взрыв. Оба опять вздрогнули.
– Что это? Возможно, новое покушение? – по-французски спросил Валуев.
– Нет, это невозможно, граф! – воскликнул Лорис и, извинившись, тотчас вышел… Через несколько минут он уже мчался в Зимний… Следом за ним погнал и Валуев… На улицах было людно. Все куда-то бежали.
Когда Валуев вошел в кабинет царя, Лорис уже был там, но не распоряжался, а стоял, как и другие, беспомощно опустив руки. Около мертвенно-бледного царя суетились врачи, заканчивая бинтование и прилаживая кислородную подушку с гибким шлангом. Голову царя поддерживали цесаревич и княгиня Юрьевская. Раза два-три царь вздохнул заметно, а потом дыхание стало ослабевать.
К кровати протиснулась грузная фигура протоиерея Баженова в мерцающей золотом рясе и с крестом. Он наскоро причастил умирающего и стал глухим басом читать отходную. Великие князья, министры, придворные дамы – все стали на колени. Седоусый лейб-медик попытался прощупать пульс и скорбно развел руками. Военный министр Милютин – седой старик с пышными подусниками – шагнул к камину и остановил часы. Стрелки показывали 3 часа 55 минут.
– Надо дать знать народу, – шепнул Валуев Лорису. – У дворца собралась огромная толпа.
– Да, да, граф, голубчик, прошу вас, распорядитесь.
Валуев что-то шепнул дежурному генералу. Тот вышел, и скоро на шпиле Зимнего дворца дрогнул штандарт и стал медленно спускаться.
– Кончился! Кончился! – поползло по рядам, и толпа начала медленно расходиться…
3
Подав метальщикам сигнал к действию своим появлением на Театральном мосту, Софья Перовская перешла на другую сторону канала и поспешно стала приближаться к тому месту, где стояли Рысаков и Гриневицкий. Когда карета царя вылетела с Инженерной улицы на набережную Екатерининского канала, Перовская была совсем близко и отлично видела, как Рысаков пошел навстречу и бросил свою бомбу.
Когда рассеялся дым, она с ужасом увидела, что царь вышел из кареты совершенно невредим и направился к схваченному Рысакову. Перовская, достав платок, поднесла его к глазам, желая этим подать сигнал к наступлению другим метальщикам, но Гриневицкий уже шел навстречу царю, и через мгновение громыхнула вторая бомба, и все пропало в дыму.
Но вот Перовская увидела, что царь бьется в конвульсиях… Какие-то люди подняли его, положили в сани и повезли. Ей хотелось бежать к месту катастрофы, чтоб оказать помощь лежавшему на снегу Гриневицкому – ведь она была медицинской сестрой, но видя, что раненых подбирают и уносят в Конюшенный госпиталь, Перовская вспомнила о главном – о царе. «Неужели он жив? Неужели его спасут? Чего же смотрят и ждут остальные метальщики?»
С другой стороны канала отчетливо были слышны голоса толпы. Перовская прислушалась:
– Государя убили! Чего спрашивать?
– Повезли во дворец, может, спасут…
– Какое! Весь кровью изошел…
Чтоб знать наверное, что с царем, Перовская поспешила на Дворцовую площадь, куда уже со всего Петербурга сбегался народ.
Когда она дошла до Дворцовой, здание Зимнего было оцеплено войсками и жандармами. Близко никого не подпускали, кроме карет с гербами и ливрейными лакеями. Кареты съезжались к Салтыковскому подъезду.
Перовская, затерявшись в толпе, жадно прислушивалась к разговорам и пыталась продвинуться ближе к дворцу.
В толпе отрывочными фразами говорили о двух взрывах и поимке террориста, о том, что государю оторвало ноги, и о том, что наследник-цесаревич ужо прискакал в Зимний. Ни ликования, ни радости, ни возмущения никто не выражал. Большинство равнодушно молчали и бесстрастно ждали, что будет дальше.
Когда спускали флаг, по толпе пополз шепот:
– Тише, флаг спускают… кончился, должно…
– Ох, убили! Кончился наш голубчик, – запричитала какая-то купчиха.
– Ишь, заныла, сердобольная, – зло огрызнулся рыжеватый парень в сером башлыке поверх ушанки. – Не голубчик, а коршун кончился… коршун-стервятник. Надо бога благодарить, что добрые люди убили лиходея…
– Ты как посмел? Ты кого костишь, паршивец! – срываясь на визг, закричал старик в старомодной шинели. – Эй, молодцы-жандармы, хватайте его – это якобинец!
Двое верзил в синих шинелях, дыша паром, бросились на крик, но парень уже скрылся в толпе.
– Где смутьян? Куда каторжник скрылся?
– Вона в толпе маячит, – указал старичок, – вон серый башлык.
– А ну, раздайся! – дико закричал черноусый жандарм и, работая локтями, пошел сквозь толпу.
– Но, но, не нажимай, а то по мордам начнем бить, – свирепо рычал другой, пробираясь следом.
– Братцы, не выдай! – взмолился парень и, сорвав башлык, присел, затерялся в толпе.
– Держите его, держите ка-на-ль… Ох, не давите, сволочи… Ох, мочи нет… Гав-ри-ла!
Второй жандарм, сдавленный со всех сторон, только прохрипел что-то невнятное…
Царский флаг медленно опускался. Толпа смотрела на него равнодушно. Никто не плакал.
– Гав-ри-ла! – снова, но уже более глухо прокричал жандарм. На него зашикали. Он пытался повернуться и не смог. Злобно крякнул и замолчал.
Заметив, что к Зимнему подходят войска, толпа начала медленно расходиться. Жандармов отпустили, и те остервенело стали пробиваться вперед, надеясь схватить бунтовщика. Но серого башлыка уже не было видно…
А войска все стягивались и стягивались к Зимнему.
«Что же будет? – думала Перовская, возвращаясь домой. – На смену Александру II придет Александр III, и все начнется сначала? Народ безмолвствует… У нас не было сил организовать восстание, но хоть горячим словом всколыхнуть толпу мы были обязаны. Ах, если б был Желябов! Если б его можно было освободить…» – с этой мыслью Перовская пришла на тайную квартиру Исполнительного комитета.
– Соня! Ты жива? Слава богу! – бросилась к ней Фигнер. – Ну что? Говорят, царь лишь тяжело ранен?
– Кончился. На Зимнем опустили флаг.
– Слава богу! Значит, победа!
– Нет, это еще не победа, друзья. Я видела толпу – народ безмолвствует. Да, да, безмолвствует. А новый царь, которому уже присягают в церквах, стягивает к Зимнему войска. Мы не должны обольщать себя, мы должны действовать.
– А что делать?
– Надо организовать новое покушение, запугать правительство, освободить Желябова, поднять народ.
– Соня, у нас нет больше сил!
– Неправда! Мы даже не подумали о листовке. А народ ждет ее, он хочет знать, почему убили царя.
– Правда, друзья. Листовка нужна.
