Шепчи мне о любви - Ширли Басби

Пип, которой все больше и больше передавалось его возбуждение, почувствовала, как все ее тело отвечает на его ласки. Его поцелуй оглушил ее: дерзкое, пронизывающее прикосновение его языка заставило ее стройное тело жаждать чего-то нового и трепетать от странного томления. Ей казалось, что она еще недостаточно тесно прижалась к нему, и ее тело словно бы само изогнулось дугой, чтобы быть ближе к его телу, чтобы облегчить боль от повелительного призыва, заставившего отвердеть ее соски и налиться жидким огнем живот и ноги. Жар его отвердевшей плоти возбуждал ее все сильнее, и ей казалось, что она умрет от желания, если Ройс не овладеет ее телом так же всецело, как его язык овладел ее ртом. Инстинктивно Пип встретила увеличивающуюся настойчивость напора его языка своим собственным язычком, и он тут же прошептал:

— Да, целуй меня в ответ… О да, милая, попробуй меня, так же как я пробую тебя…

Пип покорно подчинилась, и ее маленький теплый язычок скользнул в его рот. Ройс чуть не рухнул на колени от потока чувств, раскаленным клинком пронзивших его тело. Сдерживая свою страсть, он позволил ей исследовать свой рот. Их языки столкнулись в нежном поединке, скользя, толкая, снова скользя… Это была сладкая мука, выносить которую он долго не смог. У него вырвался стон, и он хрипло сказал:

— О Боже! Я не могу больше. Я должен, должен… Пип лишь смутно сознавала то, что он делает; она почувствовала, что ее опускают, услышала звук рвущейся ткани и затем в лихорадочной благодарности ощутила тепло его руки на своей обнаженной груди. Настойчивое прикосновение к соскам заставило ее извиваться в его руках, настоятельная потребность в чем-то большем не давала ей покоя, жжение между бедрами становилось все ощутимее с каждой секундой.

Совершенство этой твердой маленькой груди почти свело с ума Ройса, и, проворчав проклятие, он поднял девушку на руки и почти хищно начал сосать нежную плоть. Платье Пип висело клочьями на се талии, но она не обращала на это внимания и неистово прижималась к его ищущему рту, и каждое прикосновение его зубов к ее набухшим соскам вызывало у нее беспомощный стон удовольствия.

Она была как в огне, охваченная чувствами столь же древними, как сама жизнь, и такими сильными, что она не могла сопротивляться приказам своего тела. Ее пальцы в отчаянии вцепились в его плечи, желание коснуться его обнаженного тела захлестнуло ее, и, внезапно почувствовав, что материал его рубашки уступает… уступил, она замурлыкала от удовольствия. Ее пальцы наконец-то встретились с его обнаженной кожей.

Не в состоянии сосредоточиться на чем-то еще, кроме безжалостного желания, овладевшего им, Ройс не заметил, что Пип удалось снять с него рубашку, но когда он почувствовал прикосновение ее рук к своей обнаженной груди, ему не удалось сдержать стон. Ее пальцы опаляли его тело, где бы они ни касались его, и когда она стала инстинктивно ласкать его твердые соски, Ройс понял, что не может больше выносить этого.

Его рот захватил ее губы в грубом поцелуе, и он без усилий отнес ее к софе и нежно опустил на мягкие подушки. Встав на колени перед синей бархатной софой, Ройс быстро сорвал с Пип остатки платья, оставив ее полностью обнаженной.

Прикосновение спины к подушкам вывело Пип из блаженного транса, в котором она пребывала, и, почувствовав, что с нее торопливо снимают последние остатки одежды, она внезапно испугалась. Страсть немного отступила, ре глаза расширились от ошеломляющего сознания того, что случилось, и она пролепетала:

— М-мое п-п-платье! Ч-то ты с-сделал с моим п-платьем?

Нежно улыбнувшись ей, Ройс пробежал пальцами по холмику ее груди и прошептал:

— Не беспокойся об этом. Я куплю тебе другое. Дюжину, дюжину других, если ты пожелаешь. — Он хрипло засмеялся, и его глаза блеснули золотым огнем. — Я одену тебя в шелк и атлас, а потом доставлю нам обоим удовольствие, когда буду срывать их с тебя.

Пип с трудом сглотнула, она была загипнотизирована движениями его быстрых пальцев, которые безжалостно срывали его собственную одежду. И вот наконец он предстал перед ней в великолепии своей наготы. О Боже, он прекрасен, призналась она самой себе, испытывая головокружение. Ее глаза с робкой признательностью скользили по его мускулистому торсу, сильным рукам и мощным бедрам. Густые золотистые волосы покрывали его широкую грудь, они спускались и на живот, а затем сходились к бедрам, образуя темно-золотую гриву в его паху. Пип никогда до этого не видела обнаженного мужчину, а тем более неистово возбужденного самца, и сейчас в изумлении смотрела на его отвердевшую плоть, нагло и бесстыдно выпрыгнувшую из темно-золотых кудрей. «Жеребец, — подумала она полуиспуганно-полублаженно. — Прекрасный золотистый жеребец, и он хочет меня… Как я хочу его», — призналась она с глубокой внутренней дрожью. Ее соски болезненно сжались, ее лоно налилось жидким огнем.

При виде обнаженных прелестей, преследовавших его во сне, у Ройса перехватило дыхание. Пип, лежавшая на бархатной софе, представляла собой на диво соблазнительное зрелище: ее бледная кожа мерцала, подобно алебастру, на синем бархате, темные кудрявые волосы спутались. Губы стали алыми и опухли от поцелуев, а глаза затуманились от желания. Он с трудом удержался, чтобы не упасть на нее, подобно бешеному зверю, и, сдерживая страсть, следил за тем, как поднимается и опускается ее маленькая грудь с сосками, розовыми и сладкими, как ягоды, вкус которых все еще держался на его языке. У нее была точеная фигура и тонкая талия; стройность ее мерцающих бедер и удивительная длина ее хрупких ног были аристократически изысканны. «Моя Венера-карманница», — мечтательно подумал. Ройс. «И она будет моей», — сказал он сам себе тоном непреклонного собственника, изогнув в улыбке свой красивый рот.

Не желая ждать ни секунды дольше, Ройс упал на колени, и его руки настигли Пип. Со сдавленным криком он прижался к ней, его губы нашли ее в голодном поцелуе, и его язык с почти жестоким напором вошел в ее рот. Но поцелуй уже не мог удовлетворить его страсть, и он неохотно покинул ее рот, чтобы горячо пройтись от ее подбородка до груди, где его язык тесно прижался к твердым соскам. Жадное прикосновение его губ, тянувших и гладивших ее грудь, заставило Пип беспомощно извиваться в его объятиях.

Потрясенная силой могущественных чувств, овладевших ею, Пип безостановочно гладила Ройса, находя удивительное удовольствие в прикосновении своих пальцев к его твердому, горячему телу. Томясь, она проводила своими пальчиками по его плечам, по гладким мускулистым рукам, по напряженной широкой спине, как бы прося, чтобы он продолжал сладостно мучить ее грудь, и снова удивляясь тому, что он находит ее желанной. Когда его большое тело скользнуло на софу рядом с ней, ей показалось самым естественным вцепиться в него и приглашающе прижаться к нему.