Второго Рима день последний - Мика Валтари

Нападение кесарьского флота послужило тем последним доводом, в котором нуждался Мехмед, чтобы сокрушить ожесточённое сопротивление партии мира и великого визиря Халила. Тот, кто ещё противится войне – рискует собственной головой. Даже Халил, великий визирь и потомок великих визирей не может чувствовать себя в безопасности.

21 февраля 1453.

В Пантократоре происходят чудеса. По утрам влажный воздух сгущается, превращаясь в капли воды на святых иконах. Монахи утверждают, что это предсмертный пот святых. Одна монашка клялась, что видела, как плакала Святая Дева в Блахернах кровавыми слезами. Люди ей верят, хотя кесарь дал указание кардиналу Исидору и официально не признанному патриарху Геннадиусу вместе с учёными философами исследовать образ, и те не нашли на нём никаких следов крови. Народ не верит отступникам. Он фанатично держится за старые символы веры крепче, чем когда-либо прежде.

Молодые монахи, ремесленники и купцы, которые прежде не могли отличить один конец меча от другого, сейчас в строгой дисциплине тренируются во владении оружием группами по десять и сто человек под руководством опытных воинов Джустиниани. Они хотят сражаться за свою веру и горят желанием быть равными латинянам, когда дело дойдёт до боя. Они намерены отстоять город: учатся натягивать лук и их стрелы летят куда попало. В запале они бегут, чтобы воткнуть копьё в мешок с сеном. Но отсутствие опыта делает их неловкими. Некоторые спотыкаются, наступив на собственный плащ. Но среди них есть несколько сильных мужчин. Они будут полезны, когда турки пойдут на штурм, и надо будет бросать камни со стен.

На всех добровольцев и призывников не хватает шлемов и даже кожаных доспехов. А те, кому шлемы достались, снимают их при первом удобном случае и жалуются, что они давят и натирают лоб. Ремни панциря врезаются им в тело. Ходить в наколенниках они не могут вообще.

Я их не осуждаю. Они стараются изо всех сил. Их учили другим профессиям. Они верили в стены, охраняемые наёмниками кесаря. В открытом бою один янычар способен в считанные мгновения справиться с десятью такими добровольцами.

Я видел это по их мягким белым рукам, способным вырезать чудесную резьбу на слоновой кости. Я видел это по их глазам, умеющим угадывать образы святых в ещё необработанных кусках сердолика. Передо мной были люди, умеющие читать и писать. Люди, способные тонкими кисточками рисовать лучезарные буквы киноварью и золотом в литургических манускриптах.

Это им приходилось сегодня учиться рубить и колоть мечом в неприкрытый пах, направлять копьё в лицо человека, целиться стрелой в глаза, которые видят небо и землю.

Сумасшедший мир. Сумасшедшее время.

Из арсенала доставили на стены недавно отлитые ручные пищали и большие кованые из железа пушки, так как кесарь не имеет средств, чтобы отлить их из бронзы. Неопытные рекруты боятся пушек больше, чем турок. Когда пушка стреляет, они бросаются на землю и затыкают уши руками. Они жалуются, что грохот их оглушает, а огонь, вылетающий из дул, ослепляет. В довершение всего, в первый же день разорвалась маленькая железная пушка и от двух человек остались одни куски.

24 февраля 1453.

У Джустиниани есть готовый план обороны. Латинян, в зависимости от места квартирования, он определил на самые уязвимые участки стены и на ворота. Венециане и генуэзцы будут соревноваться друг с другом за славу. Даже из Пера прибыло несколько юношей, чтобы вступить в отряды Джустиниани. Их совесть не позволяет им бездействовать в войне, которая, в конечном итоге решает судьбу Запада.

Джустиниани рассчитывает только на латинян, а также на пушкарей и техников кесаря. Остальные греки по его плану лишь заполняют стены. Но они тоже нужны. Стена со стороны суши самая длинная: десять тысяч шагов и сто башен. Стены со стороны моря и порта образуют мощный оборонительный треугольник и тоже достаточно длинны, но менее уязвимы. Порт защищают военные корабли Запада, значительно превосходящие своей мощью турецкие корабли. Стене со стороны моря, скорее всего, ничто не угрожает. Греческий огонь может спалить лёгкие турецкие корабли на расстоянии полёта стрелы. Для этого у техников кесаря есть специальные снаряды, похожие на маленькие летающие пушки. Но техники ревностно стерегут военные тайны и не выдают их латинянам.

Джустиниани исходит из того, что решающее сражение будет происходить вдоль стены, обращённой к материку. В её середине, в долине Лыкос находятся ворота святого Романа. Защищать их будет сам Джустиниани со своими закованными в железо генуэзцами.

Отсюда он сможет быстро выслать помощь на участок, где положение будет наиболее опасным. Но окончательная расстановка сил обороняющихся будет зависеть от действий султана.

Самая большая спешка уже позади. Стены продолжают укреплять, но теперь всё идёт по плану и у каждого есть задание на целый день. По-прежнему проходят тренировки с оружием, но из-за огромной территории города растягиваются перерывы для приёма пищи. Ведь добровольцы едят дома. Джустиниани перестал носить кожаные штаны, приказал уложить себе волосы на греческий манер красивой волной, покрасил бороду в красный цвет и заплетает на ней косички с золотой нитью. Но он не красит уголки глаз в синий цвет, а губы в красный, как это делают молодые греческие офицеры из личной гвардии кесаря. Он продолжает таскать на своей шее множество золотых цепей и уже неплохо себя чувствует среди греков. Благородные дамы из Блахерн оказывают ему лестное внимание. Ведь он рослый и сильный мужчина, на голову выше большинства греков. Свой полупанцирь он полирует до зеркального блеска. Вечером он меняет цепь протостратора – подарок кесаря, на аметистовое ожерелье с надеждой, что аметисты помогут ему не упиться.

Кесарь золотой буллой подтвердил обещание отдать ему Лемнос в ленное княжение, если он сможет отразить нападение турок. Сама печать стоит уже немало бизантов, а кесарь ещё собственноручно начертал на документе свой тройной крест.

Мегадукс Лукаш Нотарас после похода заперся у себя дома. По совету Джустиниани кесарь решительно запретил ему впредь выходить в море с дромонами. Нотарас, со своей стороны, не менее решительно стоит на том, что поступил правильно. Он обвиняет кесаря в трусости и заискивании перед латинянами.

Нотарас дал понять, что ждёт Джустиниани для разговора по вопросам обороны города и расстановки гарнизона. Как мегадукс и командующий флотом кесаря, он считает себя, по меньшей мере, равным Джустиниани, невзирая на высокий ранг последнего. Прежде всего, он, конечно, хочет узнать, какое место Джустиниани отвёл ему в плане обороны. И обойти его нельзя: он слишком высокопоставленная, влиятельная особа. Правда, латинские капитаны обладают всей полнотой власти на своих