Три менялы - Лариса Васильева

Ну, хочется Николаю — пусть идет, не жалко. Сергей хотя и ворчал, но решил не отказываться от похода. Пошли на лыжах, благо, запас их был большой, наверно, Игорь собирался устроить еще и зимний курорт и кое-что уже подготовил, а может, по случаю дешево купил партию.

Долину прошли без проблем, но когда попытались идти в гору, поняли, что лыжи лучше оставить внизу: с лыжами в зарослях не развернешься. Вдоль отвесной стены в затишке, под деревьями, снега было немного, можно обойтись и без лыж. Они шли гуськом, впереди Матильда, она помнила, где проходила тропа. Хотя сейчас все выглядело иначе, чем летом, ветки под тяжестью снега, инея и льда наклонились к самой земле. Порой приходилось передвигаться чуть ли не ползком под опустившимися ветками. Матильда помнила, что источник окружали густые еловые заросли, и ориентировалась на их макушки. Подошли к источнику и словно попали в ажурную ледяную юрту: сплошное кружево ветвей, покрытых льдом и спаянных меж собой морозом, образовало волшебный полог над каменной ванной. Пар поднимался от нее, от сбегающих по неровной каменной стене теплых струек и проходил вверх, сквозь оплывающие водой ледяные отверстия, оседал вокруг на скалах и деревьях льдом и инеем. Все замерли, залюбовались волшебной картиной… Открывшееся им зрелище было фантастическим, к тому же поражало и звуковое сопровождение этого полотна: деревья вблизи источника — все оледеневшие ветки, все иголочки, покрытые ледяной корочкой и колючей на вид снежной бахромой, — тихо звенели на ветру.

— Невероятно! Ничего красивее я в жизни не видел! — шепотом воскликнул Сергей.

— Как в сказке! — ахнула Матильда.

— Е-мое! — только и смог выдавить Николай.

Говорить громко почему-то никто не решался — слишком уж тут все казалось хрупким. Под ледяной крышей было тепло, а камни вокруг источника были сухими и с мороза показались горячими. Все сбросили ватники. Матильда опустила руки в воду — градусов сорок. Тогда и Сергей решился, разделся почти полностью и сел в воду так, чтобы его колено было в воде. Николай просто из любопытства сунул в воду порезанный палец. Сергей выдержал минут десять, потом кожу начало пощипывать, и он побоялся продолжать гидротерапию. Посидели на теплых камнях, пока Сергей обсох, полюбовались диковинной красотой этого места и отправились назад.

— Ну что? Как? — накинулся на них Александр.

— Сила! — немногословно, но убедительно заявил Николай.

Матильда не поняла, что он имеет в виду — красоту, что ли, того места? Ведь судить о результатах купания было еще рано, хотя руки у нее сразу перестали ныть. Александр удовольствовался таким восклицанием, все остальное он, по-видимому, додумал сам.

Вскоре они повторили свою вылазку, а еще через пару дней сравнили ощущения: у Матильды руки совершенно перестали ныть, колено у Сергея тоже стало выглядеть получше, опухоль уменьшилась, царапина у Николая зажила. Он уверял, что намного, чем обычно… Тогда решили отнести туда и Александра. Соединили несколько лыж, устроили волокушу и потащили. После их визитов к источнику тропа была уже проложена, и эта экспедиция прошла без каких-либо проблем. В гору больного пришлось нести на руках. Но и там идти было легче: снег притоптан, с нижних веток его уже стряхнули и ветви поднялись, открывая проход.

Около горячего источника, Сашу вынули из кокона одеял. Матильда хотела было привычно раздеть его, но он вдруг не захотел снимать трусы.

— Ты что это вдруг застеснялся? Я уж тебя изучила.

— Я хоть и парализованный, но все же мужик…

— Ты не парализованный, ты скоро встанешь на ноги. Только считай, что я не женщина, а кто угодно: нянечка, сиделка, медсестра, в общем, низший медперсонал.

— Я так не могу считать…

— С каких это пор? — удивилась она, Саша промолчал.

Николай и Сергей осторожно опустили его в воду. Матильда присела рядом, следя, чтобы он не сполз на более глубокое место и не окунулся с головой. Минут десять они наблюдали, как пузырьки бегут по коже больного, потом он застонал:

— Печет…

Его вытащили, растерли и положили на теплые камни, прикрыв сверху одеялом.

Почти весь день после этой вылазки он проспал, а наутро попросил повторить процедуру: сказал, что начал ощущать свои ноги. Понадобилось всего две недели на то, чтобы Александр сам попробовал ходить.

А вскоре этот бывший лежачий больной принялся слегка ухаживать за Матильдой. Но самым активным все же оставался Николай. Как-то он даже попытался поцеловать ее, однако она так двинула его, что наглец отлетел к стене. Надо же, за всю жизнь у нее не было столько поклонников… Правда, женщина была уверена, что появись тут хоть одна соперница, и у нее не осталось бы ни одного ухажера. Но пока она не успевала отбиваться от воздыхателей, причем иной раз в буквальном смысле: одного локтем саданула, другого плечом отпихнула, а третьему и вовсе заехала коленом по самому чувствительному месту — не распускай руки…

Матильда никогда еще не чувствовала себя такой здоровой и сильной. Жизнь в долине явно пошла ей на пользу. Ее силу отметили все трое мужчин. Один возмущался: «Здоровая, зараза, так двинула, что плечо ноет до сих пор, не баба — мужик… Черт, сидим здесь без дела, развлечься бы, а она сопротивляется… Какого рожна этим бабам надо? Небось, хочет, чтобы ей в любви признавались, цветочки дарили… Где же тут взять цветочков-то? Как бы ее уговорить? В постели бабы все одинаковы, сразу расскажет, что и где лежит…»

Второй думал: «Вот лошадь, кобыла необъезженная! Я накину на тебя уздечку, отучу рукам волю давать… И чего противится? Ей же лучше было бы… Ну не надо, не больно-то и хотелось… Хотя для дела надо бы, тут же показала бы тайничок…как бы попутчики не обошли, шустрые, сволочи…»

А третий только вздохнул: «Почему мне всегда нравятся крепкие женщины? Говорят, что женщина должна быть слабой, а мне противно было бы с размазней возиться… Охи, вздохи… Тут как представишь, какая эта Вика горячая в постели, аж дух захватывает… Да и польза была бы двойная, что называется, совместил бы приятное с полезным…»

Палач терялся в догадках: женщина на заимке была, но явно не Вика, фотографии женщин заказчик ему показывал. А о своей жене Гамлет сказал: «Может, она тайная лесбиянка, не знаю, но противоположный пол ее никогда не интересовал, мужик в юбке, конопатая, сутулая, про себя я давно зову ее Прорабом. Это прозвище больше всего подходит моей женушке, короче, ты ее сразу узнаешь, не ошибешься». Если так, то это и не Матильда.

Хозяйка усадьбы была очень женственна, не красавица, но привлекательна: чудесные волосы, матовая кожа. Вроде бы и напоминает Матильду, но о ней никак не скажешь — лесбиянка. Явно очень даже интересуется мужчинами, и они ею тоже. Вон она — шутит, смеется, глаза искрятся весельем и кокетством. И девочка называет ее мамой. Может, это прислуга со своей дочкой? Решила небось после гибели хозяев прибрать усадьбу к рукам… Если это не хозяйка, то вряд ли она может знать об антиквариате… Но Гамлет требовал уничтожить свидетелей. Известно ли ей что-нибудь? Лишнее убийство тоже ни к чему… А если это все-таки Матильда, он должен убрать ее, но сделать все надо очень аккуратно, чтобы никаких подозрений не возникло. Какого черта они здесь торчат?

Покидать усадьбу никто не торопился.

С одной стороны, неплохо, что сюда попали еще два человека, рассуждал Палач, но с другой — они же и мешали: придется работать очень осторожно, грамотно. Торопиться ни к чему — отсюда так просто не выберешься, а жить удобнее с бабой. Да и обстоятельства до сих пор не позволяли ему приступить к выполнению задания, сначала он только потихоньку, исподволь расспрашивал женщину, потом осторожно обследовал особняк, усадьбу, эту терра инкогнито, чтобы подготовить и провести образцово-показательную операцию. Палач не хотел рисковать, действовать непродуманно, кроме того, всегда надо было сначала предусмотреть для себя пути отхода с места событий. А отсюда пока не так просто было скрыться, не на лыжах же, в самом деле, уходить от возможной погони.

Как ни странно, собираясь вечерами в зимней гостиной у камина, эти люди наслаждались гармонией случайно сложившихся отношений. Каждый в одиночку преследовал свои цели, но когда они вот так сидели вместе, слушая, как гудит пламя в камине, как завывает ветер за окном и швыряет колючий снег в стекло, то чувствовали себя чуть ли не одной большой семьей. Даже ребенок им не мешал, наоборот, в отсутствие свежих газет, пива, футбола, обычных ежедневных проблем Верочка стала источником веселья и шуток. Матильда не переставала удивляться, как по-доброму относятся к ребенку все мужчины, даже Николай стал терпеливее к ней. Они по очереди покорно изображали лошадку, ползая на четвереньках с Верой на спине. Потом ребенок засыпал около Матильды, а взрослым не хотелось расходиться, они сидели, глядя на гаснущие угли в камине.