Тема с вариациями - Самуил Иосифович Алёшин

Ляля уходит в свою комнату.

Часы показывают 10 часов 18 минут.

В е р а (у окна). Наконец-то. (Отходит от окна.)

М а к с и м о в. А теперь мой ход.

Максимов идет к себе в комнату, надевает пальто и шляпу. Вера с удивлением глядит на него.

М а к с и м о в. Скажите им, что я вышел погулять. Буквально минуту назад.

В е р а. Когда придете?

Максимов разводит руками. На часах 10 часов 19 минут.

М а к с и м о в. Через двадцать минут. И чтобы без упрека в голосе.

Стук в дверь. Максимов, приложив палец к губам, скрывается в своей комнате и тихо закрывает за собой дверь. В гостиную входят О’Крэди, Мэйсон и Боб. Максимов из двери своей комнаты покидает номер. На цыпочках проходит по коридору мимо двери гостиной. В гостиной О’Крэди и Мэйсон переглядываются.

М э й с о н. Погулять?

В е р а. Да. Странно, что вы не встретились.

О’К р э д и. Но разве мы не условились о встрече на сегодня утром?

В е р а (она сама любезность). Неужели мы что-то перепутали?

Вера смотрит на часы — 10 часов 20 минут. Приоткрывает дверь в другую комнату.

В е р а. Ляля, на какой час мы договорились с мистером Мэйсоном?

Улыбающееся лицо Ляли. Вера незаметно корчит ей рожицу.

Л я л я. На десять часов.

Вера переводит взгляд на О’Крэди. Тот понимающе кивает головой.

О’К р э д и. К сожалению, мисс Вера, мы чуть-чуть задержались.

В е р а. Пустяки. Всего на двадцать минут.

М э й с о н. Но…

О’К р э д и (поспешно). Наша вина. Мы можем подождать?

В е р а. Конечно.

Вера приглашает всех сесть. О’Крэди и Боб садятся.

Мэйсон прохаживается.

В е р а. Не хотите ли кофе?

У Боба на лице неопределенное выражение. Мэйсон энергично отрицательно качает головой.

О’К р э д и. А я выпью чашечку. Спасибо.

Вера включает граммофон. Звучит танцевальная мелодия. Вера выходит.

Максимов прогуливается по улицам Амстердама.

Идет под музыку рота солдат в голубых мундирах с белыми портупеями и в высоких медвежьих шапках, закрепленных на подбородках. Во главе роты гарцует на коне офицер.

В гостиной О’Крэди пьет кофе. Боб читает книгу. Мэйсон сидит в кресле и барабанит по столу пальцами.

М э й с о н. Вы собираетесь его долго ждать?

О’К р э д и. Пока он не придет.

М э й с о н. Невозможно.

О’К р э д и. Вы уже посоветовали опоздать. Следующий совет?

М э й с о н. Я хотел, чтобы он не подумал, будто их успех на фронте произвел на нас впечатление.

О’К р э д и. На вас не произвел?

М э й с о н. Ни в малейшей степени.

О’К р э д и. Напрасно. Дипломат должен учитывать все.

М э й с о н. Не знаю, не знаю.

О’К р э д и. Я сказал — дипломат.

Максимов наблюдает за сменой караула перед королевским дворцом в Амстердаме. Забавные перестроения. Публика в отдалении с привычным ротозейством следит за этой процедурой. Много детей. Много собак. Караул замер. Офицеры салютуют друг другу.

А в гостиной идет пока что неторопливый разговор.

О’К р э д и. Как ваши дела, Боб? С русским языком?

Б о б. Подвигаются, сэр.

Показывает раскрытую страницу. На ней буква «Ш».

О’К р э д и. Римское три? И как она звучит?

Б о б. «Ш-ш»…

О’К р э д и. С ума сойти! У них что — все ненормальные буквы похожи на цифры?

Б о б. Это неожиданная точка зрения, сэр. С этой стороны я еще не смотрел на дело.

О’К р э д и. Что скажете, Мэйсон? «Ш-ш»!

Мэйсон машет рукой, резко поворачивается и возмущенным жестом показывает на часы. На циферблате — без 20 минут 11. И одновременно распахивается дверь. Входит Максимов. Он успевает заметить жест Мэйсона и, оценив его, широко и благодушно улыбается. Снимает приветственно шляпу.

М а к с и м о в. Прекрасная погода в Амстердаме. Прекраснейшая!

Рукопожатия, во время которых Максимов каждый раз повторяет: «Прекраснейшая!»

М э й с о н. К сожалению, из-за этой погоды мы потеряли массу времени.

М а к с и м о в (доверительно). В мире ничего не теряется. Если верить закону сохранения энергии. Одни теряют, другие находят. Но все к лучшему. Я, собственно, и вышел погулять… (Жест на сердце.) Теперь все в порядке.

М э й с о н. Жаль, что, несмотря на ваше недомогание, журналисты досаждали вам.

М а к с и м о в. Они и мертвого не оставят в покое.

М э й с о н. Нас почему-то, хотя мы были здоровы, они не тронули.

М а к с и м о в. В самом деле, почему?

М э й с о н. Очевидно, вы чем-то питали их любопытство.

М а к с и м о в. Вы так думаете?

М э й с о н. А что мне остается думать?

М а к с и м о в. Вы правы, а что вам еще остается думать.

О’Крэди смеется.

М э й с о н. Не вижу ничего смешного.

О’К р э д и (холодно). Вот вы и не смеетесь.

Максимов и Мэйсон с О’Крэди садятся за круглый стол друг против друга. Вера и Боб — за отдельные столики за ними, причем Боб садится после того, как галантно подставил Вере стул.

Все ждут, кто же начнет разговор.

Максимов и О’Крэди рассматривают друг друга.

М а к с и м о в. Я вас слушаю, мистер О’Крэди.

О’К р э д и. Мистер Максимов, уже некоторое время назад мы располагали мнением Лондона и готовы были вам его передать, если бы не ваша болезнь. Как я и предполагал, ваше условие было оценено в Лондоне как чрезмерное. Нам пришлось приложить немало усилий, чтобы представить вашу позицию, поверьте, в наиболее приемлемом виде.

Максимов слушает, не отрывая взгляда от О’Крэди.

О’К р э д и. В результате, дабы не затягивать переговоров, я могу предложить обмен тридцати пяти британских офицеров на архангельских заложников, увезенных нами при эвакуации с Севера.

О’Крэди внимательно смотрит на Максимова.

Карандаш Мэйсона делает какие-то записи в блокноте. Если бы мы заглянули в блокнот, то увидели бы, что Мэйсон рисует цветочек, в сердцевине которого число «35».

М а к с и м о в. Около ста человек?

Рядом с первым цветочком в блокноте Мэйсона появляется второй с числом «100».

О’К р э д и. Да.

На лице Максимова почти детское простодушие, когда он спрашивает:

— И все? А что же будет с русскими, арестованными вами в свое время в Персии?

О’К р э д и. Надо еще выяснить их судьбу.

М а к с и м о в. Они увезены вами в Индию.

О’К р э д и (обменявшись взглядом с Мэйсоном). Сложная задача.

М а к с и м о в (так же, как бы апеллируя к Мэйсону). Не увозили бы, не пришлось бы решать.

Мэйсон опускает глаза и старательно начинает рисовать новый цветок.

О’К р э д и. Этим ваши претензии исчерпываются?

М а к с и м о в. Не совсем. Нас еще волнует судьба русских граждан, интернированных вами в Турции, Египте, в английских колониях. (Добродушно, адресуясь к Мэйсону.) Просто страсть какая-то увозить чужих людей.

На листке блокнота Мэйсона уже вырос целый букет.

О’К р э д и. Представьте нам список русских военнопленных в Британии, на которых вы претендуете. А я ознакомлю с ним правительство его величества.

М а к с и м о в. Могу ли я обнадежить мое правительство, что мы получим удовлетворение?

О’К р э д и. А я могу заверить правительство его величества, что этим списком ваши претензии по русским военнопленным в Британии будут исчерпаны?

М а к с и м о в. Безусловно.

О’Крэди, точно взвешивая, смотрит на Максимова. Максимов отвечает ему таким же пристальным взглядом.

О’К р э д и. Тогда, пожалуй, я могу взять на себя риск предположить, что мне удастся убедить