Атлантарктида - Василий Головачев

Спец по НЛО вытянул ноги, откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза.

Коек «Краб» не имел, поэтому спать приходилось на сиденьях отсека, но терпели, понимая, что аппарат не приспособлен к длительному походу под водой.

– Вы как относитесь к шахматам, Денис Геннадиевич?

– Не играю, – скупо сказал Вербов. Он любил карточные игры, покер и преферанс, но признаваться в слабости не стал.

– А вы, Инга?

– Тоже не очень люблю, хотя отец когда‑то учил меня играть.

– Чем занимаетесь в свободное время?

– Свободного времени у меня практически не бывает. На ночь книжки читаю.

– Ридером пользуетесь?

– Нет, новомодные гаджеты не уважаю, папа приучил меня любить книгу.

– Что читаете?

– В основном женские романы, – смущённо призналась Вершинина. – Я просто отдыхаю, не принимая близко к сердцу похождения героев, хотя иногда встречаются настоящие драмы. А вы что предпочитаете?

– Исторические романы, плюс археологические манускрипты, профессиональное чтиво, так сказать. Беллетристику не люблю, ни детективы, ни тем более фантастику. А вы, Денис Геннадиевич?

Вопрос застал Вербова врасплох. Книги он читал и тоже, как Инга, не любил планшеты, но признаваться в своих предпочтениях не был готов.

– Я человек старых устоев.

– Вы же ещё молоды.

– Зато воспитывали меня на традициях советских времён. Классику люблю перечитывать, Джека Лондона, особенно его рассказы южных морей, О. Генри, Эдгара По, Ефремова… ну и кулинарные книги, рецепты.

– Кулинарные?

– Он любит готовить, – пояснила Инга удивлённому археологу, – причём вполне мог бы работать поваром.

Вербов улыбнулся, чувствуя себя польщённым.

– В случае если уволят с работы, не пропаду, устроюсь в каком‑нибудь ресторане, буду вас приглашать.

– Это здорово, а я не умею готовить, разве что яичницу поджарю, да и то не уверен. Откуда у вас склонности к кулинарии?

– Отец увлёк, он тоже хороший повар. Мог бы книгу написать, особенно по приготовлению грибов.

– Он грибник?

– Потомственный, ещё дед любил это дело, да и сам готовил хорошо. Но отец его превзошёл.

– Солёные рыжики и грузди под пивко хорошо идут.

– Они и отдельно от пивка хорошо идут, – улыбнулся Вербов. – Мои родичи алкоголем не баловались.

– Вообще?

– Разве что медовуху варили, а так ни‑ни.

– Правильно делали, пиво – жуткий скрытый наркотик, хуже водки, хотя так называемые «лёгкие алкосмеси» ещё страшней, молодёжь садится на них элементарно, здоровье губит, становится алкозависимой.

– Молодёжь от всего становится зависимой, – проснулся Пальковский. – Особенно от Интернета. А её ещё и увлекают специально. Помните рекламу? «На интернетзависимых не наживаемся». Разве это не поощрение зависимости, не тихая пропаганда ухода от реальной жизни? Мол, ныряйте в виртуал, ребята, а мы вам пособим.

Вербов и Инга переглянулись.

– Старческое брюзжание, – усмехнулся Дрёмов. – Мы с вами, уважаемый Андрон Рифгатович, уже не в состоянии понять, что движет молодёжью. Может быть, для них это счастье – сидеть сутками в Интернете.

– Счастье – это когда желаемое совпадает с неизбежным, дорогой Виктор Степанович, а Интернет вряд ли можно отнести к категории неизбежного. Зависимыми от него становятся только слабохарактерные люди да бездельники.

– В этом я с вами согласен.

Разговор сам собой увял.

Пальковский снова обмяк на сиденье, закрыв глаза.

Дрёмов уставился в экран.

Моторист и бортинженер о чём‑то разговаривали вполголоса, бдительно следя за показаниями приборов и радаров.

Инга молчала, думая о своём.

Вербов поискал тему для разговора, потом решил не проявлять инициативы при отсутствии таковой у остальных членов экспедиции, и тоже закрыл глаза.

Пробуждение наступило внезапно: сначала сработала интуиция, заставив организм выйти из полусонного состояния, потом донёсся громкий голос Володи Пинчука:

– Кэп, проснись! На радаре каракатица!

Вербов рывком переместил себя к экрану сонара, опередив не сразу проснувшегося Лобанова.

По зеленоватому фосфоресцировавшему полю экрана ползло чуть более ярко светящееся пятнышко, похожее на червячка.

– Что это? – осведомился Вербов.

– Акула, – хрипло, с шутливой интонацией ответил не менее удивлённый Лобанов.

– Откуда здесь акулы?

– Это я образно… конечно, это не акула. Двойной корпус, как у нашего «Краба», но размеры поскромнее.

– Мини‑субмарина! – предположил Пинчук. – Может, наш «Глазастик»?

– Что здесь делает «Глазастик»? Купол отсюда по меньшей мере в двадцати километрах.

– Значит, это не наш робот, – пожал плечами бортинженер. – Может, тот американец, что бросался гранатами?

– За ним! – скомандовал Вербов. – Попробуй догнать.

– А если он шарахнет торпедой? – сказал моторист.

– Была бы у него торпеда, уже шарахнул бы. – Лобанов включил двигатель.

«Краб» устремился вслед за мелькнувшим «червячком».

Пассажиры обступили сиденья экипажа.

Одно время казалось, что найти неизвестного обитателя глубин озера не удастся, вода вокруг казалась стерильно чистой, ни одна медуза, ни одна водоросль не замутняла её девственной прозрачности, ни одно движение не нарушало мёртвого покоя тысячелетних вод. Но вот на экране пилота проявилось зеленоватое светящееся пятнышко и стало расти. «Краб» догонял таинственное существо, удивительным образом оказавшееся в озере, считавшемся необитаемым.

– Это не «Мистик»! – уверенно заявил Лобанов. – У американского батиплава размеры такие же, как у нашего «Краба», а у этого длина три метра, высота два.

– Значит, это «Глазастик», – с прежним философским хладнокровием сказал бортинженер.

– Чего гадать, догоним – выясним, – сказал моторист.

– Включите прожектор, – посоветовал проснувшийся Пальковский.

– Чтобы они обнаружили нас?

Лобанов добавил мощности водомётному двигателю.

Пятно на экране стало увеличиваться быстрее, превратилось в знакомую букву «Н».

Вербов окончательно понял, что «Краб» догоняет мини‑подлодку, но кому она принадлежит, определить на расстоянии было трудно.

– Догоняй!

– Стараюсь, – сквозь зубы ответил Лобанов.

«Краб» достиг своей максимальной скорости – десять узлов, но и беглец впереди шёл не намного медленнее, поэтому погоня длилась больше двух часов. Догнали «каракатицу» буквально над огромным опухолевидным холмом на дне озера, распустившим во все стороны дюжину «щупалец».

– Оба‑на! – сказал Лобанов озадаченно. – Да ведь он привёл нас к Куполу! Вон и Колонна видна справа.

Действительно, компьютер выдал изображение скалы, похожей на четырёхгранный обелиск.

– Смотрите, ещё одна «каракатица»! – воскликнул бортинженер.

Из‑за Колонны вывернулась двойная стрелочка, пошла левее.

«Каракатица», за которой гнался «Краб», свернула вслед за этой стрелочкой.

– Что он делает?!

– Это американцы, – вступила в разговор Инга. – Их мини‑лодка, а скорее всего робот типа HAUV‑2.

– Как он здесь оказался? – с сомнением спросил Лобанов.

– Озёра соединяются сетью тоннелей, робот наверняка запустили из ближайшего к Востоку озера, где стоит американская станция.

– Зачем?

– Подумай сам. Ничего хорошего ждать не приходится. Сначала американцы запустили дрон, чтобы уничтожить шахтное оборудование и прервать связь полярников с «Глазастиком». Потом послали второй дрон, а так как он не долетел до цели, они послали своего робота, чтобы уничтожить наш.

В кабине стало тихо на пару мгновений.

Пальковский взъерошил волосы на затылке.

– Надо срочно что‑то делать! Если он нападёт…

– Кэп, он и в самом деле задумал какую‑то пакость, – сказал бортинженер.

– Сбить! – вырвалось у Инги.

Лобанов оглянулся на неё, подняв брови, но Вербов поддержал девушку:

– Сбить! Включил лазер, и на таран! Оружия у него нет, иначе давно применил бы.

«Краб» протянул вперёд на три десятка метров столб прожекторного света, врубил носовой лазер для плавления льда и понёсся к Колонне, возле которой завязывалась необычная дуэль двух роботов‑подлодок, американской и российской.

По‑видимому, наверху поняли, что в глубинах озера происходит нечто необычное, российским роботом управляли полярники станции «Южный полюс», и «Глазастик» повёл себя как настоящий боец – повернулся «лицом» к чужаку и вытянул вперёд манипуляторы.

Его соперник сделал то же самое, и они принялись танцевать друг перед другом как боксёры на ринге, не подпуская противника к себе.

Всё это выглядело забавно, однако вовсе не смешно: схватились не на жизнь, а на смерть не просто автоматические подводные модули, но две технологии, две стратегии поведения, две ментальности – бандитская, американская, впитавшая в генетический код психику бежавших из стран Старого Света негодяев, воров, убийц, и российская, тысячи лет защищавшая свою идентичность, своё право жить по‑другому, свободно, никого не насилуя, не мешая жить другим.