Японская цивилизация - Вадим Елисеефф

Семья

Введенные в заблуждение нашими техническими достижениями, завороженные этими достижениями, мы присваиваем себе заслуги, намного превосходящие заслуги наших предков, уверовав в то, что мы ускорили историю. При этом мы охотно забываем, что японская семья наших дней, как и повсюду, только и делает, что продолжает свою длинную историю, повторяя пройденное. Уже в эпоху Эдо, под властью Токугава (XVII–XIX вв.), положение семьи подвергалось экономической и демографической нестабильности. И несмотря на то что деревня страдала из-за своего тяжелого положения, ее сотрясали мятежи и голод, японское сельское хозяйство все-таки оказалось самым лучшим в Азии.

Владельцы небольших скромных хозяйств сейчас имеют возможность обеспечивать себя, не прибегая к помощи других людей. До распада старинных родов семьи объединяли не только прямых родственников, но и все боковые линии, людей зависимых и слуг. Постепенно семьи-кланы освобождались от тяжкого бремени содержания всей этой армии едоков. Так, крестьяне, обретя определенную независимость, а вместе с нею мобильность, в свободное от сельскохозяйственного труда время занимались ремеслами, постепенно пополняя число мастеровых в городах; богатые землевладельцы могли инвестировать излишек капиталов в зарождавшуюся промышленность. Процесс распада традиционной семьи в наши дни ускорился, но начался он в XVII веке в окрестностях Киото и Осаки, а повсеместным стал только в XIX веке.

Уже не будучи такой обширной, как в прежние времена, современная семья не столь жестко подчинена своему главе. Старинная семья, иэ, то есть родовой корень (предшествующая современной семье — кадзоку), имела мало прав. Когда-то неповиновение воле главы семьи могло повлечь изгнание из дома, разрыв со всей семьей. Возникновение новой семьи (что соответствовало развитию общества) также определялось этой волей, или же новая семья была обречена. Вопрос отделения от огромного клана в случае признания или, наоборот, отрицания принадлежности к нему разрешался с согласия сёгуната: глава рода обязан был передать одному из своих потомков часть имущества и родовое имя, если оно имелось.

Отделившись от своего корня, новая семья, именуемая маккэ, оставалась тем не менее зависимой от материнского ствола, хонкэ. После распада родовых отношений выделились три группы родственников в соответствии с их разным общественным и юридическим статусом. Синруй объединяла кровных родственников до третьего колена по отцу и деду — собственно семья в прямом смысле слова, — родственники в такой семье должны носить траур по каждому члену семьи. Любое юридическое дело должно решаться с учетом мнения каждого члена семейства. Вторая степень родства — энруй — связывала кровных родственников, они носили родовое имя, не были обязаны соблюдать траур и очень редко принимали участие в юридических делах семьи. Эндзя — родственные отношения, возникавшие в результате брака, юридических отношений не было.

Основанное на этих традициях семейное право было очень громоздким, но удобным для администрации, поскольку сёгунат очень пристально следил за населением, и в особенности за людьми из самурайских домов. В период правления Токугава конфуцианство стало основой японского образа жизни и семье были навязаны определенные духовные ограничения. Акцент делался, как, впрочем, во всех государственных механизмах, на повиновении. Женщина, конечно, более других должна была быть смиренной и терпеливой, но и мужчины связывались отношениями подчиненности, общественной и семейной. И если общественные иерархические отношения могли вызывать бунт или оказывать давление, отношения в семье интерпретировались в соответствии с космической концепцией мироздания: «Известно, что все люди обязаны жизнью своим родителям, но — более глубокое размышление об их происхождении выявляет, что люди существуют благодаря законам природы. Таким образом, все люди в мире суть дети, рожденные от Неба и от Земли, и Небо и Земля — наши родители, которые превосходят всех… Наши собственные родители — действительно наши родители; но Небо и Земля являются родителями каждого человека в мире. Долг человека состоит не только в том, чтобы стараться изо всех сил для того, чтобы служить своим родителям, это всего лишь наименьшая из обязанностей, но в том, чтобы равным образом служить природе на протяжении всей своей жизни, для того чтобы исполнять свой огромный долг… Добродетель человечества (чань на китайском, дзэн на японском языке) состоит в том, чтобы объединить служение природе и сыновнее благочестие… Все люди, живущие в доме своих родителей, должны посвятить себя сыновнему служению своим отцу и матери; те, кто служит своему повелителю, должны проявить в свою очередь исключительную верность. Таким же образом, коль скоро мы живем на лоне природы, то должны служить природе и проявить во всей полноте нашу человеческую добродетель… Среди человеческих обязанностей наш первый долг состоит в том, чтобы любить свою семью, уважать всех других людей и, наконец, не обижать птиц и зверей или любые другие живые существа… Любить других людей и пренебрегать родителями или любить птиц и зверей и пренебрегать человеческими существами не добродетель человечности» (Каббара Эккэн. Эккэн сэнсю).

Понимание семьи, выработанное в первые столетия феодализма, было совмещено с предписаниями буддизма.

Современная семья действительно оказалась наследием самураев, передавших потомкам энергию и деятельность, предназначенные для выполнения воинских обязанностей, которые на них возлагались. Больше, чем какой-либо другой класс, военные были склонны к стабильности и придавали особое значение наличию мужского потомства, поскольку внутри этой общности всегда не хватало воинов. Отношения между отдельными личностями начиная с эпохи Камакура точно так же оказались подчинены государственным законам и соображениям безопасности: семья зависела от нового вида деятельности, которая должна была обеспечивать ее благосостояние, в свою очередь, семья приобрела те нравственные ценности, которые актуальны и в наши дни.

Женщины, которые имели право наследовать должности и земли, нуждались в мужчине, который принимал бы на себя воинские обязанности, хотя, может быть, и временно, до совершеннолетия наследника. Верховная власть была сконцентрирована в руках главы семейства, который осуществлял связь с правительством сёгуна. Именно глава семьи представлял перед правительством, и только он один, людей из своего рода. Для этих суровых воителей, всегда находившихся под угрозой вероятной мобилизации, плотские радости или хорошие манеры не имели большого значения; единственная спутница была одновременно супругой и матерью наследников. Конечно, бесплодность женщины делала проблематичным продолжение рода и вынуждала искать женщину, способную родить ребенка; но очень быстро (уже с XV столетия) утверждается лукавый обычай усыновления. Он появляется еще в период Нара, хотя применялся тогда исключительно в пользу единственного наследника мужского пола, но только в эпоху Камакура усыновление приобретает то значение, которое сохраняется и сегодня.

Моногамия, законная основа современной семьи, в Японии, следовательно, традиционно существовала уже на протяжении многих столетий в тех слоях, которые являлись наиболее важными для общества уже в силу своей многочисленности; в среде простонародья она существовала всегда, а по экономическим причинам единство в этом вопросе более или менее утвердилось и среди самураев. В эпоху Токугава двоеженство было не только запрещено, но и наказывалось с жестокостью, соответствующей уголовному праву эпохи, о чем нам сообщают романы Сайкаку (1642–1693): режим сёгуната старался контролировать демографическое равновесие в домах воинов. Кроме того, сильное влияние конфуцианского пуританства, которое пронизывало всю жизнь общества той эпохи, не разделяло, конечно, в этом вопросе морали даосизма. Таким образом, если рассматривать проблему с указанной точки зрения, нынешние законы без натяжек соответствуют обычаям эпохи Камакура.

Однако практика конкубината[26] сохраняется в Японии до сих пор, и если она не столь распространена, как на Западе, то, по крайней мере, более явная. Для того чтобы стать правителем по западному образцу, император Мэйдзи, например, вынужден был назначить официальную императрицу из числа своих супруг. Знаменитый Фукудзава Юкути (1834–1901), боровшийся с полигамией, понимал, что пытается взять хорошо укрепленный бастион: «Учение о моногамии не свидетельствует о педантизме. Я уверен, что большинство народа в нынешней Японии принимает его, и главным образом дамы высшего света, которые полностью на моей стороне. А потому я намереваюсь и впредь на протяжении всей моей жизни действовать, ставя целью уничтожение этого нездорового обычая. Неважно, с чем мне предстоит столкнуться. Я хочу попытаться сделать наше общество более приемлемым, по крайней мере хотя бы внешне» (Фукудзава Юкути. Автобиография).