Проигравший - Илья Стогоff

Правда, почти у самой двери сидела женщина. Сама она была такая же недовольная и насупленная, как и все остальные, но на коленях женщина держала мальчишку лет пяти-шести. В дурацкой обтягивающей шапочке и почему-то с зеленым флажком в руках. И вот мальчишка хмурым совсем не был. Просто так сидеть у мамы на руках ему было скучно. Он смешно шевелил носом, обдумывал какие-то свои, очень важные детские мысли и иногда заглядывал пассажирам в лица, но те лишь отводили взгляд.

Когда мальчишка посмотрел в глаза Стогову, тот улыбнулся в ответ. Подумал, что стоило бы показать мальчишке язык или скорчить дурацкую рожу, но в последний момент застеснялся. Мальчишка от скуки помахал Стогову своим зеленым флажком. Толстая тетка приготовилась выходить, встала и спиной закрыла проход. Чем мальчишка занимался дальше, видно больше не было.

От нечего делать Стогов стал разглядывать майора. Тот казался самым хмурым из всех в вагоне. Стогов наклонился к капитану и спросил:

– Что это с ним сегодня?

– А чего? Он сегодня вроде милый. Мухи не обидит.

– Сейчас вернемся в отдел, специально поймаю ему муху и посмотрю, что получится.

Проехать им нужно было совсем немного, буквально две остановки. Правда, перегон между «Гостиным Двором» и «Горьковской» считается самым длинным в городе: ехать там почти четыре минуты. Толстая тетка, спиной закрывшая от Стогова смешного мальчишку, сделала к двери еще полшажочка. Стогов не стал говорить, что тоже, мол, выходит, а просто пропустил ее, неудобно изогнувшись. Перехватить руку и ухватиться за поручень он не успел, поэтому, когда поезд резко затормозил, чуть не грохнулся вместе с теткой на пол.

Поезд замер в тоннеле. Повисла странная тишина, а спустя еще несколько секунд в вагонах стал гаснуть свет.

«Оп-па!» – сказал кто-то в наступившей темноте.

Мы прерываем нашу программу ради срочного выпуска новостей.

Как только что стало известно, в Петербургском метрополитене произошла катастрофа с человеческими жертвами. Что именно там случилось, пока не известно, но версию теракта силовые ведомства исключили сразу. Количество жертв и масштаб разрушений оценить пока сложно, но весь район, прилегающий к станции метро «Горьковская», сейчас оцеплен спасателями, пожарными и милицией. Проводится эвакуация жителей окрестных домов.

Наши корреспонденты уже работают на месте, мы будем следить за развитием событий.

Единственное, чего хотелось майору, это поглубже засунуть руки в теплые карманы, закрыть глаза и навсегда остаться сидеть в этом уютно покачивающемся вагоне метро. Ехать бы так и ехать, чувствуя локтями тела сидящих рядом людей: жилистого мужичка справа и молодой девушки слева. Жалко, что при строительстве петербургского метрополитена его создатели не проложили здесь перегон длиною в вечность.

Даже когда вагон резко затормозил и остановился, открывать глаза майор все равно не стал. Силы, чтобы смотреть на окружающий мир, закончились у него еще вчера утром. «Надо же!» – поражался он самому себе. А ведь когда-то он четко знал, что такое жизнь и как именно ее следует проживать. Четко представлял всю эту жизнь до самой пенсии и даже дальше. Был деятельным и энергичным. Именно за это его ценили коллеги и начальство. Именно поэтому он не сомневался, что еще до Нового года на погонах у него появится новая подполковничья звездочка, а вместе с ней, скорее всего, и новое назначение. Где именно после этого он станет служить, не так и важно. Главное, что не в осточертевшем нынешнем отделе, а уж насчет того, что с задачей он отлично справится и на новом месте, сомнений не было.

Так он думал еще пару дней назад. А сегодня сидел в вагоне метро, поджимая под себя ноги в мокрых ботинках, и не мог поверить, будто подобная хрень когда-то казалась ему заслуживающей внимания. Какое новое назначение? Какая к чертям собачьим подполковничья звездочка? Зачем ему все это, если главное в жизни оказалось так легко у него отобрать?

Когда он был совсем маленьким, дома, на Волге, его бабушка по большим праздникам готовила студень. Стального оттенка трясущуюся массу, похожую на слизняка из фантастического кино. Она выставляла его на стол, и гости начинали закатывать глаза: ах, какая вкуснятина этот знаменитый бабушкин студень! Ему попробовать трясущуюся массу не хотелось ни разу, и ничего, помимо отвращения, глядя на студень, он, маленький, не испытывал.

Бабушка умерла больше десяти лет назад. Про ее студень он никогда не вспоминал. До самого сегодняшнего утра. Потому что, проснувшись сегодня, он прислушался к себе и почувствовал, что внутри у него все дрожит и трясется, так же, как когда-то дрожал на тарелке желеобразный бабушкин деликатес. И как унять эту дрожь, он не имел ни малейшего понятия.

– Что это?

– Похоже, вода.

– Вы тоже чувствуете? Откуда здесь вода?

Майор открыл глаза. И сперва ничего не увидел: свет в вагоне был выключен, вокруг стояла полная темень. Он на автомате достал из кармана мобильный телефон и взглянул, сколько времени. Часы на экранчике показывали «11–54». При слабом свете телефона он разглядел, что нависающие над ним двое мужчин смотрят куда-то себе под ноги, и тоже туда посмотрел. Весь пол вагона был залит водой. В темноте она казалась совсем черной.

Он не удивился, а просто задрал ноги повыше. Думать насчет того, откуда в вагоне вода, не было ни сил, ни желания. Судя по всему, вода прибывала: скоро он почувствовал, как она, холодная, налилась ему в ботинки. Только после этого он поднялся с сидения и внимательнее посмотрел на пол.

Пассажиры волновались. Кто-то светил вокруг мобильными телефонами, кто-то пытался щелкать зажигалками. В наступившей тишине все старались не разговаривать слишком громко, но в гуле голосов майор опытным ухом уже слышал отдельные истерические нотки.

– Позвоните машинисту. Здесь должна быть кнопка экстренной связи с машинистом. Что вообще происходит?

– Прекратите толкаться.

– Где эта чертова кнопка? Вы ее видите?

– Тут нет кнопки. Да уберите вы свой пакет. И прекратите толкаться.

Вода продолжала прибывать. Теперь она плескалась уже выше щиколоток. Жилистый мужичок, сидевший справа, с ногами забрался на сидение. Майор открыл было рот, чтобы велеть мужичку слезть, но тут в тоннеле послышался вой. Странный звук, который мог бы производить очень большой предмет неправильной формы, падающий с очень большой высоты… или, скажем, так могло выть с тоски какое-нибудь животное… где-нибудь ночью, в краях, которые никогда не освещаются солнцем… в общем, жуткий звук… особенно жуткий потому, что в петербургском метро неоткуда было взяться подобному животному.

В вагоне все замерли. Совсем рядом с майором что-то плюхнулось в воду, и он почувствовал, как брызги намочили ему брюки выше колен. Звук доносился откуда-то из тоннеля, позади состава, и постепенно приближался. Он начался так низко, что ухо почти не различало его, но постепенно забирался все выше… а потом еще выше… а потом так высоко, что почти исчез. Майор стоял, весь мокрый, и слушал.

(Что это?.. Что это, черт возьми, такое?)

А потом до него дошло. И он даже успел крикнуть: «Держитесь!» Но было поздно. Волна ударила в последний вагон и смяла его, будто пустую консервную банку, а предпоследний вагон развернула поперек тоннеля, и только поэтому сила удара не опрокинула весь состав целиком. Их вагон был вторым от начала, но даже в нем на пол посыпались стекла, а пассажиров сбило с ног и разметало. Сверху на майора рухнула тяжеленная тетка. Она была толстая, мягкая, но упала крайне неудачно, и он крепко приложился затылком об пол и успел нахлебаться залившей пол грязной воды. Вода вытекала из носу, и из ушей, и вообще отовсюду… или это была не вода, а кровь?.. черт ее разберет в этой темноте… подняться на четвереньки ему удалось только с пятой попытки, а что делать дальше, он не понимал. Просто стоял на четвереньках и мотал окровавленной головой.

Он, наконец, идентифицировал этот звук: где-то далеко вода прорвала стенки тоннеля и теперь обрушилась на их состав. Миллион тонн воды, несущейся по тоннелю со скоростью локомотива. Ей было не вырваться из тоннеля, этой воде, и выдавливая воздух, она просто сметала все на пути. Несколько лет назад они с женой ездили в круиз по Скандинавии и в Стокгольме ходили в парк аттракционов. Там на американских горках он уже слышал похожий вой. Вагонетки въезжали в пластиковую трубу, а потом, под визг девушек, выезжали наружу – все в водяных брызгах. Только в тот раз это было не всерьез, просто чтобы пощекотать туристам нервы. А здесь он стоял на четвереньках на полу вагона метро, вокруг была полная тьма, со лба на глаза стекала кровь (или все-таки это была вода?), и что делать дальше, он не имел ни малейшего понятия.