Коптский крест - Борис Батыршин

Олег Иванович, не вполне понимая, что от них, собственно, требуется, любезно улыбнулся. Ваня, старательно согнав с лица ухмылку, столь же любезно кивнул. Но приветливые жесты не оказали на господина никакого действия – он еще сильнее покраснел, на шее задергалась какая-то жила. Чиновник сверлил гневным взглядом Ваню и его отца и явно чего-то ожидал; Олег Иванович, желая разрешить неловкую ситуацию, осторожно осведомился: «Я могу вам чем-то помочь, любезный?»

Господина словно прорвало: «Я вам не «любезный», а надворный советник, потрудитесь обращаться ко мне соответственно классному чину и с должным почтением, милостивый государь! И извольте немедленно сделать внушение вашему сыну по поводу неподобающего поведения! Пусть он НЕМЕДЛЕННО объяснит, почему позволяет себе появляться в неподобающем месте в столь возмутительном виде!»

С лица Олега Ивановича мигом исчезла вежливо-доброжелательная улыбка. Иван знал, что отец, хоть порой и позволяет себе вспылить, все же обычно держит себя в руках; но предсказать, какую форму примет его реакция на хамский выпад типа в мундире, мальчик не брался. И тут краем глаза он поймал взгляд барышни-гимназистки, избавленной от внимания вспыльчивого господина. Взгляд ее был понимающим и… сочувственным – девочка явно жалела Ваню. Разумеется, снести этого он не мог. Слегка подмигнув гимназистке (что явно озадачило барышню, не ожидавшую такого от «попавшего в беду» мальчика), Ваня заявил: «А знаете, батюшка, будь мы в Анканзасе – этого мистера давно бы уже пристрелили»[56].

Услышав реплику Вани, возмущенный господин дернулся, будто его кольнули шилом, и поперхнулся очередной гневной тирадой. Глаза девочки вспыхнули неподдельным восхищением, а ее мама – как, впрочем, и Олег Иванович, не ожидавший от сына подобной выходки, – потрясенно уставилась на Ваню.

А скандалист тем временем обрел дар речи: «Как ты смеешь… скверный мальчишка… в какой гимназии…»

Отец Вани наконец сориентировался в происходящем: «Вот что, мистер, please[57], не судите строго моего сына – мы с ним недавно приехали в вашу страну и еще не вполне освоились с туземными обычаями. Вот, прошу вас, надеюсь, вы будете снисходительны к неопытным путешественникам», – и протянул возмущенному гимназическому чиновнику визитную карточку, точно такую же, как та, что оставил у часовщика.

Чиновник судорожно сцапал кремовую картонку и уставился на нее, явно не понимая ни слова в английском тексте. А Олег Иванович, заметивший быстрый обмен взглядами между сыном и хорошенькой барышней за соседним столиком, в свою очередь плутовато подмигнул Ване и продолжил: «Но должен отметить – мой сын в чем-то чертовски прав. В тех краях, где он вырос и впервые нацепил на пояс кольт, пулю можно словить и не за такое».

Теперь пришла очередь Вани бороться со смехом. А вот господин в пенсне ошалел окончательно. Ситуация была нерядовой: странно ведущий себя, но тем не менее приличный мужчина и мальчишка, злостно нарушающий установленную гимназическую форму одежды, откровенно издевались над ним, да еще и в присутствии ученицы гимназии, где он служил! Злосчастный преподаватель (как объяснил потом Николенька – латинист женской гимназии Суходолов Викентий Аристофанович) ясно представил, какие злорадные шепотки поползут завтра среди его учениц.

Он наконец разобрал надпись на визитке и теперь лихорадочно пытался понять, как выйти из отвратительной ситуации. Не продолжать же безобразную сцену, раз уж эти двое оказались иностранцами, да еще из Америки! Конфликт с такими личностями мог выйти простому учителю гимназии боком – случись что, и полиция и начальство встанут на сторону иностранцев. Тут и до неприятностей по службе недалеко…

И разгневанный латинист сдал назад.

– Да, милостивый государь, я понимаю… но все же сделайте внушение своему сыну, что не подобает появляться на улице в гимназической форме, не имея на это соответствующего права, да еще и проявлять неуважение!

– Простите, мистер, мы видели, какую одежду носят дети в вашем городке, и приобрели в магазине такую же, чтобы малый не слишком выделялся. А знаю я этих сопляков – враз предъявят претензии чужаку за то, что тот без спросу завернул на их ранчо. Но менеджер в магазине не предупредил нас, что это есть uniform[58], а не костюм для civilians[59]…

Олег Иванович нарочно уснащал язык киношными американизмами, работая на образ приезжего из дикой Америки. А Ваня довольно взирал то на ошалелого гимназического цербера, то на миловидную барышню, прикидывая, однако, что придется выслушать от отца по поводу неуместной шутки…

Что ж, инцидент был исчерпан, и незадачливый педагог счел за лучшее покинуть поле боя. Ваня с отцом допили кофе с бисквитом, причем Ваня все продолжал переглядываться с давешней гимназисткой. Покидая заведение, он даже слегка поклонился ей, удостоившись милой улыбки и пунцовых щечек, – барышне явно польстили эти знаки внимания.

– В общем, я понял: этот ваш Глист не мог до нас не домотаться. По подлости своей глистовой натуры. Опять же служба такая, – заключил Ваня. – Обидно, конечно, глупо подставились…

Олег Иванович поморщился, однако согласился с сыном. Он был смущен – надо же, сам поучал Ивана насчет внимания к деталям, и вдруг – такой прокол! Да еще и после позорной сцены в часовой лавке! А всего-то надо было – посидеть лишние полтора часа в Интернете, поискать материалы, касающиеся наручных часов и правил поведения учащихся гимназий. Ведь не может быть, чтобы таких сведений не нашлось! Нет, как хотите, а эта промашка, как и гнусный инцидент с часовщиком Ройзманом, целиком на его совести…

А Ваня тем временем продолжал допытываться:

– Ну ладно, с воротником я понял: вас заставляют, как зольдатиков, пуговицы доверху застегивать, а кто не спрятался – я не виноват. Так?

Николка мотнул головой, подтверждая правоту товарища.

– Насчет подсумков тоже все ясно – не положено, нет у вас таких девайсов в употреблении, а значит – нефиг выпендриваться. Хорошо, учтем на будущее. Но чем ему джинсы-то не понравились? Черные, лейблов ярких нет, молния даже не видна. А что сшиты не по фасону, – ну не так уж сильно они и отличаются…

– А вот и сильно, – не согласился Николка. – Ты просто привык к своим… как их… джинсам, да? – и не замечаешь. А со стороны, ты поверь, они совсем по-другому выглядят. Да, дядя Олег? Вот скажите ему! – обратился мальчик за поддержкой.

– Ох, да не трави ты душу, Никол… – Олегу Ивановичу было неловко, но не согласиться с гимназистом он не мог. – Сам ведь видел: ну НЕ ТАК он выглядит! Хоть и нацепил на себя эту рубаху гимназическую, а все равно – выделяется, как эльф в занавеске[60]… то есть, прости, как белая ворона. Нет чтобы сразу надеть на себя все, что в магазине куплено!