Заклейменная. История о том, как я сбежала из секс-культа - Кристин Гасбарре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, мечтая наконец открыть центр в Ванкувере, я продолжала снова и снова вкладывать все мои доходы в компанию.
Лорен была моим любимым учителем, и в эти первые дни приверженности я планировала поехать и встретиться с ней в Майами, где собиралась помочь провести «Пятидневный» курс.
– Давай снимем квартиру вместе, – сказала я.
– Ох, – ответила Лорен. – Честно говоря, я бы пожила в комнате одна. – Она привезла два
огромных чемодана, в которые упаковала пять разных пар черных шлепок. А говорят, у меня проблемы с контролем…
В результате я поселилась с другим тренером, и мы хорошо провели время, но я жалела, что это была не Лорен.
Когда я была подавлена или чувствовала себя брошенной, потому что меня не повышали и не вовлекали в процесс, я напоминала себе о настоящей причине, по которой я занимаюсь всем этим. В сообществе ПУР в Ванкувере мы помогали друг другу развиваться и справляться со своими ограничениями. Я видела цель, и это служило мне мотивацией. Сдаваться нельзя. Если сдамся, целое сообщество в Ванкувере развалится. Вся любовь, вложенная в построение центра, который я хотела открыть, и получение оранжевой ленты, к которой я подошла так близко, – все будет напрасно. Я намеревалась доказать свою ценность Киту, Нэнси и другим… и, прежде всего, самой себе.
Часть вторая. Золотые годы
2009–2012
Глава 6. Настойчивость
2009
Он считал, что Холли сексуальнее.
Примерно в 2008 году мы с Дэвидом посетили тренинг в Олбани и приняли участие в упражнение под названием «Рейтинг и ранг». Мы разделились на маленькие группы для выполнения задания, которое должно было показать нам, как мы воспринимаем других, основываясь на их физической внешности и других невербальных характеристиках. Но, как и в случае многих упражнений «тех», в эти годы вместо того, чтобы делать нас мудрее и просвещать, на самом деле оно скорее вредило людям.
В этом задании нам нужно было распределить людей в группе по разным категориям, основываясь на нашем восприятии их. Выполняя его, мы осознавали, как общаемся с людьми,
опираясь на то, что думаем о них. Кто был самым умным? Кто самым честным? Кто сексуально привлекательнее? Нужно было сравнить себя с другими и потом прочитать ответы вслух всей группе. Это было неприятно, потому что нам приходилось сравнивать себя с другими. И все стало просто ужасно, когда пришло время объявить, кто как расставил остальных, согласно этим категориям.
В этом раунде я, конечно, назвала Дэвида самым сексуально привлекательным мужчиной – он сидел в моей группе, и даже если бы кто-то из парней был красивее, мы с Дэвидом провели вместе три года и смогли построить интимные и доверительные отношения. Сексуальная привлекательность зависела не только от внешней красоты. Впрочем, без сомнений, я действительно считала его самым сексуальным. Любила его. Он был моим партнером, в конце концов!
Но когда пришла очередь Дэвида поделиться результатами, он объявил нашей группе, что Холли, красивая блондинка, самая привлекательная в сексуальном плане.
Все внутри оборвалось. Я думала, что мой парень проявит такт и не станет делать мне больно. Пытаясь вытянуть себя из тумана, в который погрузился мой разум, я услышала слова Дэвида. Что-то вроде: «Мы же должны были быть искренними, да?» Пока Холли и вся группа неловко смотрели на меня, я попыталась воспринять его
слова без обид, словно мне только что сообщили, что на роль, о которой я мечтала, выбрали другую актрису. Пытаясь сохранить спокойствие фарфоровой куклы и надеясь сменить тему, я медленно надела очки. Заметив это изменение в моей внешности в следующем раунде чуть позже некоторые поменяли рейтинги и назвали меня самой умной. Я восприняла это как их желание меня утешить.
Честно говоря, Дэвид был слишком хорошим парнем, чтобы оборвать наши долгие отношения из-за чего-то настолько дурацкого. Когда мы все-таки расстались, причиной стала проблема посерьезнее. «У вас разные ценности», – заметил мой тренер. Это был стандартный диагноз высшего руководства пары, в которой кто-то двигался по «Полосатому Пути» быстрее, чем другой. Я заметила, что в гетеросексуальных парах почти всегда быстрее продвигалась женщина. «Ты постоянно говоришь по телефону, учишь других», – жаловался Дэвид. Я не могла не согласиться. Даже в туалете и чистя зубы перед сном, я болтала по телефону с новыми рекрутами, учениками и тренерами, пытаясь помочь им с целями и проблемами.
Как только я оборвала отношения, мое положение в компании изменилось. Я стала ездить в Олбани по крайней мере раз в квартал и каждый день общалась с высшим руководством – чаще всего с Лорен, с которой за последние че-
тыре года мы стали особенно близки. Приезжая в Олбани на тренинги, я снимала комнату в домах других пурианцев, хотя хотела провести больше времени с Лорен. Казалось, она все время заботилась о своих кошках или выполняла поручения Кита. Обычно мы проводили время вместе, быстро уплетая ланч в пакете во время перерыва в тренинге, а потом просто гуляли. Все в Олбани были вегетарианцами, и на обед есть мясо не разрешалось, поскольку, как меня учили высшие руководители и как я сама начинала говорить другим: «Кит не верит в жестокость». Я научилась уважать выбор Лорен в плане питания, но иногда он вызывал у меня беспокойство. Хотя казалось, что женщины в Олбани все время пользовались каким-то быстрыми изматывающими методами диет, вроде соков, сырой еды и жидкой диеты, Лорен выбирала еду еще менее питательную: несколько пачек соленых крекеров и яблочный сок – и так весь день. Изредка она позволяла себе пару конфет. «Мои волосы!» – иногда ворчала она. Было очевидно, что они становятся тоньше. Олбани был далеко не тем городом, где есть много магазинов здорового питания, но я часто предлагала сходить за зеленым смузи, чтобы Лорен получила немного витаминов и питательных веществ. Она соглашалась с хитрой улыбкой, словно бы мы совершали шалость, угощая себя смузи с ореховым маслом и авокадо.
Размышляя об этом сейчас, я понимаю, что иногда мне казалось, будто мое присутствие дает подруге передохнуть, связывает с окружающим миром. Думаю, она жила в такой строгой самодисциплине, что чувствовала необходимость наказывать себя даже за малейшее проявление слабости. Мысль о том, что обычная еда казалось ей какой-то роскошью, заставляла меня переживать за нее. Кит
