Дети Зоны: альтернативная история - Татьяна Живова

Так… Штаны, носки, ботинки… чёртовы шнурки!!!.. Волосы прибрать, умыться… а, к чёрту!!! Аптечка… идиоты, какие же идиоты!!!.. Только бы успеть…

С грохотом захлопнув за собой дверь дома, Ксана ссыпалась по крыльцу.

— Куда вы его выбросили, показывайте!

…На том месте, куда скатилось тело Гурмана, никого не оказалось. Только обрывки сети и примятая и кое-где вырванная с корнями трава. Кажется, приступ продолжился.

Детёныш прицельно повела взглядом. Отчётливый след — примятая трава и поломанные стебли крапивы — вёл прочь от Деревни.

В Зону.

— Пойду по следу. — сухо сообщила она спутникам. — Может быть…

— Ксанка… Ты…

— Это не обсуждается.

И, больше не произнеся ни слова, решительно двинулась вдоль следа.

Она нашла его в зарослях орешника, куда он зачем-то забился.

— Стас!

Он дёрнулся на человеческий голос, поднял голову… И Ксана невольно охнула.

Это уже был не Стас.

…она подозревала, ЧТО с ним могло случиться, но всячески гнала от себя эту мысль. Ведь он нашёл Болотника, и всё должно было быть в порядке, разве нет? Так почему же…

Девушка в изнеможении и отчаянии прислонилась к дереву.

— Мамо… За что?..

Перед ней был снорк. Снорк с таким знакомым, но искажённым болью и произошедшей трансформацией лицом.

— Стас… — прошептала Ксана, протягивая руки и делая несколько шагов к нему. — Ведь ты же нашёл Болотника… Почему же…

Ответом было глухое рычание. Снорк тревожно нюхал воздух, втягивая её запах, и недобро скалился.

Детёныш приблизилась. Снорк, ощерившись, рванулся было её грызть, но вдруг вскинулся, взвыл и рухнул обратно, жалобно скуля и подёргиваясь.

— Бедный ты мой… — девушка бесстрашно обняла новоявленного монстра и прижала его голову к груди, успокаивающе поглаживая. — Не бойся. Я тебя не обижу… — ладонь вдруг ощутила что-то мокрое и липкое. Ксана недоумённо посмотрела на пальцы.

Кровь. Всё левое плечо снорка было в крови. Так вот, почему он так внезапно ослаб!

Брови Ксаны грозно сошлись над переносицей.

— Так они ещё и стреляли в тебя?!..

Снорк завозился и что-то проскулил.

— Ур-роды… — прошипела Ксана. — Не бойся меня. Я тебе помогу. А потом…

Она не договорила. «Потом» могло быть только одно: она должна увести нового Сына Зоны подальше от людей. Найти ему новый дом. Новых друзей. Новую жизнь.

— Я отведу тебя к моей Стае. Надеюсь, вожак не будет против нового… охотника… — Ксана перехватила почти осмысленный взгляд бывшего сталкера. — Стас, я… Ты, наверно, слышал байки про Дитя Зоны, или, как говорили сталкеры, Маугли? Про приёмыша снорочьей стаи? Так вот… Этот Маугли — я. Снорки — моя семья, мои братья… Стас, видит Мамо, я не желала тебе такой участи — стать одним из… нас. Но… раз уж так случилось…

Она вдруг всхлипнула. Снорк заскулил и ткнулся носом ей в ладонь. Ксана погладила его по голове и потянулась за аптечкой.

Спустя какое-то время раненый был перевязан, напоен восстанавливающим силы настоем, и Ксана засобиралась обратно.

— Мне надо кое-что взять из дома. — пояснила она. — Ты меня, пожалуйста, подожди здесь, хорошо? Я обязательно вернусь, и мы пойдём к Стае. Ты только не высовывайся, если кто-то из людей пройдёт мимо. Дождись меня.

Она пошла обратно по проложенному Гурманом-снорком следу. Почти сразу же позади раздался тоскливый скулёж, шорох шагов, и под ладонь подлезло что-то большое, тёплое и живое.

— Стас! — жалобно и сердито воскликнула Ксана. — Я же просила тебя! Пойми, ты не можешь идти со мной к людям — ты ведь уже не человек, ты — снорк! Это опасно! Тебя убьют, если увидят!

Снорк ластился к ней, как большая собака. Детёныш присела рядом с ним на корточки, обняла и поцеловала в висок с бьющейся голубой жилкой. Пригладила взъерошенные, слипшиеся волосы.

— Я тебя очень прошу… брат… Спрячься и жди меня. Не ходи за мной, пожалуйста! Если люди тебя убьют… — она не договорила и всхлипнула, прижавшись к нему.

— Останься. Я скоро.

…За спиной долго слышалось тихое обиженное поскуливание, когда Ксана со всех ног рванула обратно к деревне.

Дом встретил её привычной тишиной и пустотой. Кажется, отец снова куда-то отправился по делам или сидит в лавке.

Ну да ладно. Сталкеры передадут, если что.

Ксана торопливо схватила старый отцовский сталкерский сидор (с ним было удобнее ходить по дебрям Зоны, чем с её рюкзачком с кучей позвякивающих застёжек) и бросила туда кое-какой припас — привычную пару банок тушёнки (а то пока ещё Гурман научится охотиться!), полбуханки хлеба, налила воды во флягу, пристегнула к бедру самодельные ножны со своим личным «хозяйственно-кухонным», как выражался отец, ножом. Переложила из рюкзачка аптечку. Сорвала с крючка свою куртку…

Яростные крики, выстрелы, чьё-то злобное рычание, вой — всё это грянуло, как гром среди ясного неба!

Что-то толкнуло Ксану, и она со всем своим хабаром вылетела на крыльцо… И тут же в отчаянии схватилась за голову:

— Ста-а-ас!!! Заче-е-ем???..

Это чудо природы всё-таки увязалось за ней в Деревню! И теперь расплачивалось за свою неосмотрительность!

Не помня себя, Ксана бросилась к огрызающемуся снорку, которого вооружённые сталкеры уже почти прижали к стене одного из домов.

— Не стреляйте!!! Это же Гурман!!!

… Всё дальнейшее Ксана помнит смутно — как неясный, мгновенно мелькнувший и почти не оставивший в памяти следов, сон.

…Она врывается в сталкерское оцепление (кого-то, кажется, даже умудрившись отшвырнуть с дороги) и почти падает на снорка, заслоняя его своим телом от выстрелов…

…Чей-то страшный, очень знакомым голосом (вот только чьим — некогда было вспоминать…), крик:

— Не стрелять, идиоты!!! Ксанку убьёте!!!

…Визг пули, тут же вонзившейся в стену рядом с ухом…

— Мутантка!!!

…Ксана невольно сама визжит в ответ и, схватив упирающегося снорка за шкирку, за остатки разодранной куртки, с визгом страха и злобы прорывается обратно, сквозь оцепление. Она готова сама, как снорк, яростно рвать, кусать и грызть всякого, кто посмеет встать на их пути. Пусть только посмеют!!!

…Они сделали её друга, её брата кровожадным монстром! Они ничем не помогли ему, когда он загибался от боли, превращаясь в нелюдя! Они выбросили его — выбросили как падаль, да ещё и стреляли вслед… Они стреляли в него — за то, что он перестал быть человеком! Стреляли в неё — за то, что она никогда не была человеком! В них обоих — за то, что НЕ ТАКИЕ…

Люди… НЕ-Е-ЕНА-А-АВИ-И-ИЖУ-У-У-У!!!..

Всё так же держа ошеломлённого снорка за шиворот, она скатывается по склону оврага, повторяя его утренний путь, и тут же скрывается в зарослях.

— Ксана!!! Ксана, вернись!!!

… Отец?..

На миг Ксана задерживается, колеблясь. Что-то тянет её туда, назад. Ведь там — отец, дом… Ставшая уже привычной жизнь среди людей…

Недоумённо и обиженно взвывает снорк, пытаясь выдраться из её захвата.

Губы Ксаны сжимаются в тонкую недобрую полоску, глаза загораются злобным звериным блеском.

Люди стреляли в них…

Вернуться? Вернуться к людям?

Снорк внимательно и тревожно заглядывает ей в глаза: ну, что же ты?.. Решай же!..

Дитя Зоны медленно отпускает его воротник.

— Прости, тату… — шепчет она сквозь комок в горле. — Не могу я…

… Облака летят по небу, мелькая меж вершинами сосен. Сегодня над Зоной на редкость безмятежное небо…

Две фигуры — девушка с сидором за спиной и неотступно бегущий рядом с ней снорк — бесследно растаяли в сумраке радиоактивного леса…

«Стас… Стас… Бедный мой… Как же это? Почему так?.. За что?!..»

Часть 3. Двое из Монстрохаток

Чернобыльская Зона отчуждения, осень 2014 г.

Пролог

Никогда не верьте тем, кто утверждает, что порождениям Зоны чихать с присвистом на выбросы, что им де эти аномальные взбрыки решившей позабавиться или наоборот, рассерженной Мамо — манна небесная.

Хотя, это смотря каким монстрам! Положим, тем же псевдогигантам было действительно начхать, но на то они и «тяжёлая бронетехника» в рядах армии Мамо — чтобы позволить себе роскошь не обращать внимания на какие-то там выбросы, когда есть дела и поважнее — поспать, поесть… Поэтому, когда всё живое спешило укрыться от злого алого неба, каплевидные туши преспокойненько оставались на прежних местах, подрёмывая или меланхолично пережёвывая всё, что мимо бежало и в рот угодило.

В столь замечательно-пофигистичном отношении к выбросам с ними могли сравняться счётом разве что только зомби.

И неудивительно — что у тех, что у других мозги практически отсутствовали, так что инстинкту самосохранения гнездиться было просто негде.