Свидетель, не увидевший свет (сборник) - Алексей Макеев

Из фельдшерского пункта Гуров отправился за трупом собаки окружным путем, чтобы не очень бросалась в глаза его новая одежда. Проверив, на месте ли Бочкин и как тот себя чувствует, он, не вступая в разговоры с задержанным, тем же путем вернулся с мешком в пункт. Алла Дмитриевна ждала его возле освещенного оцинкованного стола в перчатках и хирургической маске. Он уложил собаку на стол и повиновался приказу удалиться. Часа полтора Лев провел в палате у Вероники Андреевны, развлекая женщину историями из жизни сыщика и старательно избегая личных тем. Библиотекарша была ему, кажется, безмерно благодарна за уделенное ей время. Она и представления не имела, чем занята за стеной добрейшая Алла Дмитриевна.

Наконец в коридоре раздался немного утомленный голос:

– Лев Иванович? Вы где?

– Я здесь, – вскочил на ноги сыщик и выбежал в коридор.

– А-а, развлекаете спасенную! – улыбнулась фельдшер. – Ну, пойдемте в кабинет, я вам расскажу о своих выводах. Кстати, я полагаю, что собака – это улика. Я пока положила ее на лед.

– Замечательно. Мне просто повезло с вами.

Они вошли в маленький кабинет со стеклянными шкафами и двумя большими бытовыми холодильниками. Алла Дмитриевна пригласила сыщика садиться в кресло у окна, а сама занялась приготовлением чая. Наконец они уселись с дымящимися чашками друг против друга.

– Ну-с, Лев Иванович, первый вывод – это то, что ваша собака погибла от внутреннего кровотечения. Такое, насколько я знаю, бывает часто, когда животные наедятся отравленного корма. Например, когда травят крыс и мышей. Почти все средства против крыс и мышей, имеющиеся в свободной продаже, содержат так называемые зоокумарины, нарушающие свёртываемость крови. В результате поедания таких ядов грызуны как раз и гибнут от внутреннего кровотечения. А судя по состоянию внутренних органов, шерсти, зубов, собака была относительно здорова и не страдала какими-то функциональными или врожденными расстройствами или заболеваниями. Вывод – она съела отравленный корм.

– Скажите, а доза, которая привела к быстрой смерти собаки, настолько же опасна для человека?

– Все зависит от нескольких факторов. Собака, между прочим, погибла очень быстро. Значит, количество яда на килограмм живого веса было довольно большим.

– А для человека? – переспросил Гуров. – Если такое же количество яда…

– Видите ли, Лев Иванович, при попадании внутрь любого подобного яда, например крысиного, смертельная доза для человека будет зависеть от типа действующего вещества и состояния здоровья, в первую очередь печени. Именно печень синтезирует те факторы, которые необходимы для нормальной свёртываемости крови. А яды-антикоагулянты разрушают эти вещества. Одним словом, все зависит и от индивидуальных особенностей организма. Кто-то и после 8 миллиграммов выкарабкается, а для кого-то и 3 миллиграмма гарантированная смерть. А еще многое зависит от своевременности оказанной помощи. Боюсь, что ваш арестованный, просиди он без помощи до утра, умер бы, даже если утром мы бы и начали интенсивную терапию.

– Но я слышал, что отравление крысиным ядом носит постепенный характер, развивается в течение нескольких часов, сопровождается…

– Совершенно верно. Вы слышали именно об отравлении, но здесь-то речь может идти о смертельной дозе. Не забудьте про собаку. Она не ушла, она скончалась на месте. А это говорит именно о страшной дозе яда. Представляете приступ, человека скручивают боли в области живота, его тошнит, ему плохо, головокружение, отказывают кроветворные органы. Он просто теряет сознание и уже в этом состоянии в течение пары, может, чуть больше часов умирает. Поэтому большая разница в том, попал ли яд в пищу или человека умышленно накачали лошадиной дозой яда.

– Алла Дмитриевна, вам цены нет в данной ситуации как эксперту. – Гуров решительно отставил чашку. – Я попрошу вас пойти со мной. У нас не так много времени, и все зависит от правильных действий.

– Куда вы меня тащите? – удивилась фельдшер.

– В магазин.

– В магазин? Зачем? При чем тут магазин?

– А где же еще можно взять крысиный яд в этом поселке, когда тут всего один магазин? Мы, по крайней мере, узнаем тип яда, который в нем продается. Ну, может, нам повезет, и продавщица скажет, кто в последнее время этот яд покупал.

– Вы думаете, что человек открыто сам купит яд в магазине, а потом пойдет травить другого человека? – усмехнулась женщина.

– Мне нравится, как вы четко и ясно мыслите, – похвалил Гуров и поднялся. – Но вам чуть-чуть не хватает оперативного мышления, Алла Дмитриевна. А если он не сам покупал, если покупала какая-то тетя Даша полгода назад, а он взял яд у нее? А тетя Даша даже не знает, что у нее пропал яд, но зато она нам скажет, что к ней приходил пару раз на днях некто по весьма странной причине и какое-то время оставался в доме один. Или обрисует нам другую ситуацию, но опять кто-то же должен был взять у нее яд. Такие вот ниточки и приводят частенько прямиком к преступнику.

Оксана, отпуская сахар двум бабушкам, быстро глянула поверх голов на вошедшего Гурова и местного фельдшера. Бабушки тут же повернулись и приветливо стали здороваться с Аллой Дмитриевной. Видимо, ее тут все хорошо знали, чувствовалось неподдельное уважение. Купив сахар и обменявшись положенными в таких случаях вопросами о своем здоровье и самочувствии близких, бабушки покинули магазин.

– Оксана, – как можно более обыденным тоном обратился к продавщице Лев, – скажите, а у вас есть в продаже крысиный яд?

– Что, крысы и мыши участкового замучили? – засмеялась она. – Наконец-то понадобилось.

– Что значит, «наконец-то»? – удивился Гуров.

– Я еще в прошлом году завезла по осени, думала, народ кинется в погребах и подполах мышей травить. Так никто ни пачечки не купил. Все своих кошечек и собачек жалеют, боятся, что питомцы наедятся и передохнут.

– А какой у вас яд? – поинтересовалась фельдшер.

Оксана внимательно посмотрела на визитеров и нахмурилась. Она, наконец, сообразила, что московский полковник и местный медик пришли к ней вместе совсем не за покупками. Оглянувшись на свои витрины, поискала глазами нужные упаковки и пробормотала:

– Я, кажется, и с витрины их когда-то убрала. Название не помню, что-то… сейчас посмотрю, в подсобке.

Оксана скрылась за дверью в задней стене за прилавком. Гуров помедлил и двинулся за ней следом. Алла Дмитриевна поспешила за ними. Оксана оглянулась на Гурова и молча стала перебирать коробки, коробочки и пачки на стеллажах и двух поддонах в углу.

– Куда же я ее поставила… – тихо сказала она сама себе под нос.

– Это была коробка, пачка?

– Какая там коробка! Коробочка, типа как из-под обуви, там всего-то пятьдесят упаковок. Пакетиками такими, по… Куда же я ее поставила?

– А они порошком или гранулами? – спросила Алла Дмитриевна.

– Этот был порошком. Серый такой. Я года два назад мышей травила таким же. Действует здорово. Вот я проверенный и привезла, на случай, если наши захотят… А вот она! Ничего себе, я ее затискала!

Гуров взял Оксану за локоть и чуть отстранил от стеллажа. Он видел, что белая коробка с рисунком крысы на боку стояла под нижней полкой стеллажа, заставленная двумя деревянными ящиками с консервами. Причем три ящика были задвинуты прямо до стены, а четвертый упирался в картонную коробочку, которой там было совсем не место.

– Оксана, успокойтесь, – мягко сказал он. – Успокойтесь, подумайте и скажите, вы могли поставить эту коробку туда?

– Да вот я и думаю, как это…

– Смотрите, у вас тут полный порядок, – обвел рукой подсобку Лев. – Продукты питания отдельно, хозяйственные товары отдельно. Даже сыпучие товары и товары в банках, и те отдельно стоят. А тут вы засунули коробку за ящики. Ящики же тяжелые!

Оксана стояла и смотрела на ящики, на коробку за ними. По ее лицу было понятно, о чем она думает в этот момент. Коробка стояла так, как будто ее хотели спрятать. Она подняла непонимающие глаза на сыщика, потом на фельдшера. Гуров кивнул, ободряюще улыбнулся и попросил:

– А вот теперь вытащите ее, но осторожно, чтобы не повредить. Давайте я немного отодвину ящик с консервами. Вот так, а теперь берите коробку. Ну?

– Ну… вот, – пожала плечами Оксана и посмотрела на него уже немного испуганно.

– Так сколько там должно быть пакетиков? – уточнил Лев.

– Пятьдесят, – тут же ответила продавщица и повернула коробку таким образом, чтобы была видна надпись на боку, гласившая, что в упаковке пятьдесят пакетиков отравы.

– Пятьдесят? – Гуров многозначительно улыбнулся.

– Хотя если я брала на витрину, то не пятьдесят. Четыре я ставила стопочкой, а пятый пакетик прислоняла к ним этикеткой наружу. Значит, сорок пять. А когда я убирала? В начале лета, когда ассортимент меняла, то… А куда я клала те пять? Не помню… Да что случилось-то? – наконец не выдержала Оксана.