Отношения любви: Норма и патология - Отто Кернберг

Равновесие бессознательно устанавливается с помощью того, что партнеры дополняют доминирующие патогенные объектные отношения из прошлого друг друга, и это скрепляет отношения новыми непредсказуемыми способами. Мы, например, находим, что пары в их интимных отношениях взаимодействуют многими, несколько “сумасшедшими”, способами. Это “личное конфиденциальное безумие” (“private madness” по терминологии Андрэ Грина, 1968) может быть как фрустрирующим, так и возбуждающим, поскольку происходит в контексте отношений, которые могут быть также наиболее возбуждающими, удовлетворяющими и воплощающими то, о чем оба партнера только могут мечтать. Стороннему наблюдателю может показаться, что пара ведет себя странным образом, совершенно отличным от их обычного поведения, что, однако, часто имело место в прошлом. Например, когда доминирующий муж заболел гриппом и ему потребовался уход, он и его подчиненная жена поменялись местами и превратились в хныкающего маленького мальчика и язвительную учительницу. Или тактичная эмпатичная жена при прямолинейном и агрессивном муже может превратиться в параноидальную и недовольную всем, а он – в ободряющего, по-матерински нежного и заботливого, когда она чувствует себя третируемой третьей стороной. Или периодическое швыряние посудой может время от времени прерывать спокойную гармоничную жизнь семьи. Такой “союз в безумии” обычно прерывается более нормальными и удовлетворяющими аспектами отношений пары в сексуальной, эмоциональной, интеллектуальной и культурной сферах. Фактически, способность к прерывности отношений играет важную роль в их поддержании.

ПРЕРЫВНОСТЬ ОТНОШЕНИЙ

Способность к прерывности отношений, описанная Брауншвейгом и Фейном (1971, 1973), а также Андрэ Грином (1986, 1993), имеет корни в прерывистости отношений между матерью и младенцем. Согласно Брауншвейгу и Фейну, когда мать возвращается к отцу в качестве сексуального партнера, становясь недоступной для ребенка, он в конце концов осознает этот факт. В идеале женщина должна легко и быстро менять две роли: быть нежной, тонко эротичной и любящей мамой для ребенка и эротичным, сексуальным партнером для мужа. И ребенок бессознательно идентифицируется с ней в обеих ролях. Прерывность в общении с матерью является самым ранним источником фрустрации и желания, стремления у ребенка. Также через идентификацию с матерью возникает способность младенца и ребенка к прерывистости его близких отношений. Согласно Брауншвейгу и Фейну, аутоэротизм младенца проистекает из повторяющейся смены удовлетворения фрустрацией в его или ее желании слиться с матерью: мастурбация может представлять собой объектные отношения до того, как она станет защитой против таких отношений.

Андрэ Грин рассматривает эту прерывность в качестве основной характеристики человеческого функционирования как в норме, так и в патологии. Прерывистость в любовных отношениях, предполагает он, предохраняет отношения от опасного слияния, в котором агрессия стала бы преобладающей. Эта способность к прерывности отношений проигрывается мужчинами: отделение от женщины после сексуального удовлетворения представляет утверждение автономии (в основном, нормальная нарциссическая реакция на уход матери) и обычно неправильно понимается – по большей части женщинами. Это нашло отражение в культурном клише, что у мужчин меньше способностей, чем у женщин, для установления отношений с зависимостью. У женщин такое прерывание обычно реализуется во взаимодействии с младенцами, включая эротический фактор такого взаимодействия. В результате у мужчин возникает ощущение брошенности: бытует мнение – теперь уже среди мужчин – о несовместимости материнских функций и гетеросексуального эротизма у женщин.

Как указывает Альберони (1987), разница между мужчинами и женщинами в их способности выносить прерывистость также иллюстрируется их способами разрыва любовных отношений: женщины обычно прекращают сексуальные отношения с мужчиной, которого они больше не любят, и устанавливают строгую границу между старой любовью и новой. Мужчины же обычно могут продолжать сексуальные отношения с женщиной, даже если их эмоциональная привязанность сосредоточена на ком-либо еще. Таким образом, они обладают большей способностью выносить разрыв между эмоциональными и эротическими отношениями и по-прежнему испытывать эротическую привязанность к женщине в реальности и фантазиях в течение многих лет, даже при отсутствии реальных отношений с ней.

Разрыв между эротическим отношением и нежностью к женщинам у мужчин отражается в дихотомии “мадонна-проститутка”, это их наиболее типичная защита против непрекращающихся бессознательных, запретных и желаемых эдиповых отношений с матерью. Но помимо такой диссоциации глубинные доэдиповы конфликты с матерью всплывают на поверхность в первозданном виде в отношениях мужчины с женщиной, мешая развитию способности быть глубоко преданным ей. Для женщин, которые уже один раз сместили преданность с матери на отца в раннем детстве, проблемой является не неспособность посвятить себя зависимым отношениям с мужчиной, а скорее неспособность вынести и принять свою собственную сексуальную свободу в отношениях. В противоположность мужскому представлению о фаллической генитальности, существующему с раннего детства и развивающемуся в контексте бессознательной эротизации в диаде мать-ребенок, женщинам приходится вновь открывать первоначальную вагинальную сексуальность, бессознательно подавляемую в отношениях мать-дочь. Можно сказать, что мужчины и женщины вынуждены постоянно обучаться, чтобы быть готовыми установить любовные взаимоотношения; для мужчин это развитие доверительных отношений, для женщин – достижение сексуальной свободы. Очевидно, существуют важные исключения из этого пути развития, такие как патология нарциссизма у женщин и тяжелая форма комплекса кастрации любого происхождения у мужчин.

Прерывность в любовных отношениях также усиливается взаимной проекцией диктата Супер-Эго. Проецирование на сексуального партнера садистических аспектов инфантильного и/или эдипова Супер-Эго может привести к мазохистскому подчинению и нереалистичным, садомазохистским искажениям в отношениях, но также и к протесту против проецируемого Супер-Эго, особенно с помощью временных разъединений, характеризующих нормальную прерывистость в любовных отношениях. Яростное отвержение или нападки на объект, которому приписывается виновность, может привести к временному освобождению от проецируемого, садистического Супер-Эго. Такое освобождение, как ни парадоксально, позволяет восстановить любовные отношения.

Центральная функция прерывности объясняет, почему некоторые пары способны к прочным и продолжительным совместным отношениям вопреки или благодаря отыгрыванию агрессии и насилия в их любовной жизни. Если грубо классифицировать неорганическую психопатологию как невротическую, пограничную, нарциссическую и психотическую категории, то партнеры, подпадающие под эти категории патологии, могут устанавливать различную степень равновесия, стабилизирующую их взаимоотношения и позволяющую им отыгрывать свой “сумасшедший мир”, контейнированный защитной прерывностью. К примеру, мужчину-невротика с обсессивной личностной организацией, который женился на женщине с пограничным уровнем нарушений, может приводить в бессознательный восторг ее бурное свободное выражение сильных агрессивных реакций. Она защищается от реальных и тяжелых последствий такого неистового самовыражения с помощью отгораживания и рассматривает это как нечто вполне естественное в супружеских отношениях. Ее муж может успокаивать себя тем, что хорошо умеет сдерживать свои эмоции, которые он бессознательно боится выпустить наружу. Но другая пара с аналогичной патологией может разрушиться, поскольку обсессивный мужчина не способен вынести такую “сдержанность”, а пограничная женщина не может выдерживать преследующую природу, как она это переживает, рационального упорства и последовательности своего обсессивного мужа.

За долгие годы совместной жизни интимность пары может либо усилиться, либо нарушиться из-за отыгрывания определенных бессознательных сценариев, что отличается от периодического отыгрывания обычных диссоциированных прошлых бессознательных объектных отношений. Эти специфичные, пугающие и желаемые, бессознательные сценарии постепенно выстраиваются с помощью накопленного эффекта диссоциативного поведения. Такое отыгрывание может со временем стать чрезвычайно деструктивным, порой просто из-за того, что вступают в действие цепные реакции, поглощающие любовные отношения пары помимо их желания и способности противостоять им. Здесь я имею в виду эдиповы сценарии, представляющие собой вторжение в отношения пары исключенной третьей стороны в качестве основной прерывающей силы, а также различные воображаемые близнецовые отношения, выступающие как деструктивный центростремительный поток или отчуждающая сила. Давайте поговорим о подобных взаимоотношениях.