Письма сыну - Евгений Леонов

Евг. Леонов

Письма солдату

Москва. 10.XI1.81

Сынок, вот я и решился на мужской разговор, не знаю, что получится, но чувствую, что сказать надо всё.

Я знаю твою болезнь. Твое имя не Андрей Леонов, а Сын Леонова.

Я понял это теперь, когда ты пошел в армию. На выпуске был молодежный спектакль – ты разве не знаешь, что такое ввод перед премьерой? Мы могли вместе играть в спектакле «Вор»; было сразу два интересных предложения сниматься. Ты знал, конечно, что театр собирался просить военкома об отсрочке на год, и ты явился в военкомат и написал заявление: хочу служить в танковых войсках. Заметь, я не вмешивался.

Служить в армии – гражданский долг, Андрюша, я не сомневался, что ты, как все, его исполнишь. Но почему в такой момент, когда это мешало всем, нарушало творческие планы, почему так нервно и даже остервенело? Молодым актерам дают отсрочку, но сын Леонова пошел служить – так? Неразумно по отношению к своей профессии, но, если ты только так пока утверждаешься, пусть будет так. Это хорошо. Ты сам не подозреваешь, что откроется тебе в жизни, это твой опыт, самый огромный, собственный. Теперь держись! А то, что я понял, это – правда, и ты признаешься. Только позже, потом когда-нибудь. А теперь расскажи: как в танке? тяжело очень? Я-то, наверное, не влез бы в танк, а влез бы, так и задохнуться мог. Дышу что-то плохо: или сердечная недостаточность, или устал чертовски. Ночами теперь вовсе не сплю, все о тебе думаю. И знаешь, все же мне кажется, что неглубоко ты берешь, парень. Суть тебе не дается. Давай разберемся: отчего гордятся семейными профессиями шахтеры, отчего артистов смущает семейственность? Кому-то кажется легкой жизнь артиста. А мой друг Женя Урбанский погиб в тридцать три года… Ты ведь помнишь его? Он тебя как зашвырнет под потолок, у меня сердце в пятки, а он поймает, посадит на шею и говорит: «Пацан смелым должен быть». Какой смелости, какого бескорыстия, какой мужской силы характер и какое актерское обаяние! Вот кому путь предстоял в искусстве. И ведь всё на съемках случилось, на работе то есть. Погиб он, потому что всегда хотел лучше, лучше, еще лучше, один дубль, второй, третий, ему все мало. Он себя не берег, он о себе не думал, он только дело свое видел…

А помнишь, когда ты в школе учился, я тебе читал про Пушкина. Пушкин умер, и в газете написали: «Солнце русской поэзии закатилось… он ушел в середине своего великого поприща…» И как власти взъярились: «Что это такое – солнце русской поэзии? И какое такое великое поприще? Разве Пушкин был полководец? Военачальник? Разве он на государственной службе состоял?.. Стишки писать – не великое дело»… и т. д. Помнишь ли, как ты плакал: Пушкина убили, а они продолжают…

Теперь не то, теперь поэтов хоронят, как полководцев. Но и теперь многие не понимают, что такое Поэт, Артист среди людей. Это извечно для мещанства.

Иной уверен, что в очереди выстоять, а потом какие-нибудь джинсы втридорога продать куда труднее, чем музыку сочинять. Композитор, тот вообще дома сидит, на службу не ходит, даже и на машинке не печатает, так только, точечки да крючочки рисует или вовсе песни поет.

Я вот как вспомню лицо Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, так думаю, видно, этому человеку действительно все страдания человеческие известны были, оттого и музыка такая.

В народе русском никогда этого пренебрежения к художеству не было, это грязь наносная какая-то. Я вот все хочу тебе достать книгу Белова – Василий Белов написал очерки о народной эстетике, «Лад» называется. Я в журналах читал, но потом книга вышла. Будь моя воля, я бы ввел ее в вузовские и школьные программы как обязательную литературу. Это не знаю даже с чем сравнить, в наши дни-то точно ничего рядом не поставишь. Там нравственное сознание определяет систему ценностных ориентации в жизни и в искусстве – и никаких ошибок, и все так ладно, естественно, убедительно. Так вот, как беловский мужик, скажу тебе, в чем суть. Если у мастера-шахтера сын пьяница и не выдерживает смены в забое, разве не позорно закрывать его своей спиной? То же и в театре, точно так. Проблемы, которая так тебя волнует, просто нет. Ее, кстати, со свойственным ему сарказмом снял с повестки дня Гончаров: «Можно по блату получить роль, но нельзя ее по блату хорошо сыграть». Выбрось все это из головы. Вернешься из армии через два года в театр – и играй, играй хорошо. Люби в искусстве труд, а не славу. И будешь ты Андрей Леонов, а я согласен быть твоим отцом.

Леонов

Москва. 24.XII.81

Здравствуй, Андрюша,

как ты там, не грустишь? Решил тебя повеселить накануне Нового года. Я тебе, кажется, говорил, что фирма «Мелодия» пригласила меня записаться на пластинку и я спел раз пять или десять песенку Марка Карминского «Из чего только сделаны мальчики». Конечно, композитор был на записи, бледнел, холодел, но по дружбе, я думаю, виду не подавал, когда я ошибался. И представь мое удивление, когда я услышал сегодня на пластинке вполне приличное, правильное исполнение, так ловко подмонтировали фонограмму, что люди и впрямь подумают, что Леонов поет. Но чтобы ты, сыночек, не думал, что я пою от наглости, решил рассказать тебе одну давнишнюю историю, из которой следует, что я пою с разрешения Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Так что имею полное право – и пою.

Это было в шестидесятых годах, я готовился сниматься в фильме «Москва – Черемушки». Это была оперетта Шостаковича. И вот в один прекрасный день слышу: придет Дмитрий Дмитриевич слушать, как мы поем. Одним словом, мы все поем, как можем, а композитор все это терпит. Наконец он говорит, что поют все плохо, но одного актера утвердить можно – тут Дмитрий Дмитриевич указывает на меня, – он, говорит, ни в одну ноту не попал, но все спел – такого я еще никогда не слышал.

В Театре имени Ленинского комсомола теперь, по-моему, все поют. И правильно делают. Некоторые ребята, конечно, очень музыкальные и поют обаятельно, но и те, кто не умеет, тоже втягиваются. Так что ты времени не теряй, тренируйся на походных песнях и дудку свою не бросай. Раньше твоя дудка смешила меня и даже немного раздражала, а сейчас думаю: вполне возможно, что она тебе и на сцене понадобится. Так что дуй! И голос тренируй! И поскорее возвращайся – вместе на радостях запоем.

Отец

Москва. 8.1.82

Здравствуй, Андрей.

Если берешь в руки хорошую современную пьесу или сценарий, чувствуешь себя счастливчиком. Не сомневаюсь, что в каждом из нас, в каждом искреннем художнике живет потребность сыграть своего современника, получить возможность открытого и прямого разговора о жизни, о трудных вопросах времени и о себе. Таким материалом для меня стали фильмы «Белорусский вокзал» и «Премия». Мои герои – слесарь Приходько и бригадир Потапов – хотя и не в чинах, но люди большие, настоящие. В театре, к сожалению, такой роли пока нет.