Бражник - Цагар Враль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг Ярослав, трудолюбие которого я про себя нахваливал, бросился на колени под забор, и я от него отшатнулся. Он сделал это так резко, как будто кто-то его туда притянул. Как будто к нему привязали невидимый трос, другой конец которого крепился к гоночному болиду, и машина дала по газам сразу на сто километров в час с нуля. Ярослав упал под забор и начал рыть землю руками, как пес, отбрасывая комья земли в стороны. Мне пришлось отойти еще дальше, чтобы не испачкаться.
По началу от шока я не мог вымолвить ни слова, просто смотрел. Но опомнившись я зашипел:
— Ты идиот?
Ярослав остановился, тяжело дыша. Затем повернулся ко мне и совершенно серьезно ответил:
— Да.
В общем, на ту сторону мы перелезли. Я перелез чуть почище, чем Ярослав. Ярослав превратился в мертвеца, который самостоятельно откопался из могилы и пришел жаловаться руководству морга на неподобающее обращение с клиентами этого заведения.
И вот мы под дверью, на пороге неизвестности. Возможно, патологоанатом и загадочный, авторитетный Виссарионович, которому он хотел позвонить, устроили нам засаду. А может, нам просто никто не откроет — это еще не самый худший вариант. Ярослав рыл долго, время давно просрочено. Но мы надеялись, что у нашего санитара полная ночная смена.
Почему-то он не удивился нашему виду, когда открыл дверь, а я наконец смог разглядеть его лицо. Лицо было круглым и блестело даже в полумраке.
Мы оба выдохнули с облегчением.
От выдоха Ярослав закашлялся. Наверно, подавился землей.
Мы втроем стояли в холодильнике морга, молча. И каждый, по-видимому, считал, что от него больше ничего не требуется.
Наконец Ярослав спросил у санитара:
— Ты хочешь, чтобы мы сами оттуда то, что надо, вытаскивали?
— А вы хотите, чтобы я это сделал?
Ярослав посмотрел на меня. На моем лице, я уверен, нашлись все оттенки ужаса и отвращения.
— Да это ж просто бесхозное мясо, которое закопают в землю! — улыбнулся мне Ярослав, надеясь успокоить меня и склонить к разделке того мяса, о котором говорил. Особенной интонации его заявлению прибавило то, что сам он едва выкопался.
— Твою мать! — запищал я в ответ.
— Я уже подумываю познакомить тебя со своей мамой, — проворчал Ярослав.
— Фотографию сначала покажи.
Как минимум пропажу органов, идущих на выброс, точно никто заметить не мог. Конечно, поставки не тоннами, но это мясо достанется нам почти бесплатно — чем не золотая жила для бизнеса?
Конечно, все обстояло очень заманчиво, но меня бросало в дрожь от одного взгляда на эти штуки, хоть я изо всех сил пытался уговорить себя к ним прикоснуться.
Я судорожно замотал головой.
Ярослав вздохнул и посмотрел на санитара.
— Давай я еще две штуки накину, а ты мне поможешь?
Он с ухмылкой замотал головой.
Если честно, смотреть на то, как Ярослав самостоятельно исполняет свою мечту, было приятно.
Мы с санитаром стояли в сторонке и я его слушал. Оказалось, Сагир живёт в сказке, где народ хороший, а все, кто им правят — плохие. И если всех плохих перевешать, то все хорошие наконец добьются справедливости, будут радоваться жизни и жизнь у них станет хорошая.
— Эти ублюдки из нас все соки сосут, а мы терпим, — говорил он.
Тогда я понял, что в политическом смысле я атеист. Мне казалось, что соков в нас попросту нет.
Разговор прервало появление девочки лет пятнадцати. Покрасневший Ярослав с растрепанными волосами как раз уронил чью-то печень и пытался поднять её, а печень все выскальзывала из его рук — и в этот момент дверь в помещение открылась. Ярослав, наконец-то схватив егозливый орган, от испуга снова выронил его.
Девочка, не обращая на Ярослава никакого внимания, подошла к санитару. Сагир на нее с подозрением сощурился:
— Чего тебе?
— Сотку дай.
— На что? Сигареты?
— Сейчас сигареты за сотку не купишь.
Сагир полез в карман, а девочка посмотрела на меня. Я напрягся. Она улыбнулась.
Сагир уже протянул ей деньги, а она все смотрела на меня. Потом я отвернулся и уже не знал, сколько еще она на меня пялилась. Повернулся только когда за ней закрылась дверь.
— Как она вообще сюда прошла? — спросил я у Сагира.
— У неё ключи есть, — неодобрительно покачал головой санитар. — Кадира это, сестра моя.
— Вы похожи, — ответил я, осознав, что они действительно похожи.
— А тебя как звать? — вдруг встрял Ярослав.
Сагир ему кивнул.
— Сагир.
— Яра, — представился довольный Ярослав, и протянул пятерню для рукопожатия. Так и не понял, почему Сагир не стал жать ему руку.
Домой мы шли под утро, почти как тогда, с вокзала. Ярослав шел в земле, крови и дерьме из холодных кишок трупов. И опять, почти как в первый раз, еле переставлял ноги. Он еще и порвал чей-то желчный пузырь, содержимое которого вылилось и на него, и на мясо, которое мы волокли к Лаврентию. Я успел ополоснуться в душе для персонала, куда меня любезно проводил Сагир, и был не настолько грязным. К тому же, кровь, дерьмо и желчь на меня даже не попали.
Лаврентий еще спал, пока мы сидели на кухне с несколькими пакетами мяса.
— Как мы все это приготовим? — спросил я.
— Перемелем все в фарш — и готово! — отмахнулся Ярослав. Он все еще не помылся и вонял, как яма с жертвами групповой казни.
Настроение у меня паршивило, поэтому я съязвил:
— Не знаю, чем наши пирожки будут отличаться от того, что уже продают.
Ярослав вздохнул и снисходительно посмотрел на меня.
— У нас будет бренд.
Сказать по правде, никаким брендом от нас еще и не пахло. Пахла только всякая напечатанная дрянь, которую притащил Лаврентий. В той куче зловонной бумаги располагалось что угодно — рекламные вывески, календари, наклейки для готовой продукции, листовки. Даже визитки. Наверное, для того, чтобы оставлять их потенциальным партнерам.
В общем, размах печатной продукции оказался таков, что я сомневался, сможем ли мы удовлетворить предположительный интерес толпы к нашим плюшкам. Мяса мы взяли немного.
Когда я поделился этим с Ярославом, он снова вздохнул и снисходительно посмотрел на меня.
— Нам не нужно ничего удовлетворять. Пока что. Нам просто нужно создать бренд и раздуть интерес к нему! Если мы просто придем куда-то и попросим купить у нас партию этих пирожков, никто на нас и не посмотрит. Но если мы придем от лица компании, рекламу которой хозяин лавки видит на каждом
