Ублюдки - Владимир Алеников

Хорошо хоть, что успел перед этим поиграть в теннис с Семаковым, наконец-то сделал его как следует, поставил чванного Игорька на место. И после этого так бездарно завершить день!

Но, с другой стороны, не пойти было нельзя, Эдуард Филиппович мог обидеться. А от Эдуарда Филипповича много чего зависит, обижать его не следует ни в коем случае.

Ну и к тому же надо вообще поддерживать круг знакомств, никогда не знаешь, кто в какой момент пригодится. А кое-кто из нужных людей там был, тот же Безбородко например.

Хуже всего, что Карпухин ко всему еще и обожрался. Он этот грех за собой знал, но знание в таких случаях ничуть не помогало. Как только перед ним оказывалась дармовая, хоть сколько-нибудь качественная еда, на Карпухина нападал невероятный жор, и остановиться он уже был не в состоянии, сметал все без остатка.

Притом никакой специальной причины типа голодного детства или недоедания для подобной обжираловки не существовало, питался Карпухин вполне нормально, регулярно, даже обдуманно. Но на халяву тем не менее необъяснимым образом поглощал все подряд, сколько могло влезть.

На следующий день после такого чревоугодия, как правило, страдал желудком, корил себя, каялся, клялся, что это последний раз. Однако, как только подворачивался случай, все клятвы моментально забывались, тут же непонятно откуда возникал зверский аппетит, и Карпухин, стараясь делать это по возможности незаметно для окружающих, с невероятной скоростью начинал работать челюстями, заботливо не пропуская ничего — от закусок до десерта.

Особенно же хорошо все шло под водочку, как сегодня, возможности его тогда резко возрастали.

Автобус, на котором ехал Сунь Ли, был почти пуст. Только впереди сидела какая-то женщина, она периодически засыпала, роняла голову на грудь, а потом, резко вздрогнув, просыпалась и смотрела вокруг недоуменным мутным взглядом.

Сунь Ли с огромным интересом прилип к окну, но, к сожалению, мало что видел. Улицы, по которым они ехали, были темны и пустынны.

Сунь Ли обеспокоенно поглядел на часы, прикинул. По московскому времени получалось уже довольно поздно, без двадцати час. Из рассказов начальника он помнил, что метро в Москве закрывается в час ночи. Если он опоздает войти в метро до закрытия, то окажется в очень плохом положении.

Тут Сунь Ли заметил, что водитель автобуса делает ему какие-то знаки и что-то кричит. Он немедленно встал и подошел поближе.

«Rechnoi vokzal!» — громко выкрикивал водитель таинственные русские слова.

Сунь Ли с извиняющейся улыбкой развел руки в стороны, безуспешно силясь понять загадочные выкрики. Водитель в ответ стал кричать громче, явно полагая, что смысл произносимых им слов станет от этого яснее. Он добавил еще несколько непонятных выражений, среди которых Сунь Ли внезапно распознал знакомое слово «metro».

— Metro? — переспросил он.

— Метро, метро! — согласно заорал водитель, тыча пальцем в темное стекло.

Сунь Ли понял, что они подъезжают, сложил ладони вместе и с благодарностью поклонился любезному водителю.

Еще Карпухин винил себя в том, что он так припозднился. Давно надо было встать и уйти, тем более что ехать ему черт знает куда, в Свиблово. И чего сидел, спрашивается, чего высиживал. Все остальные-то небось где-то тут, в центре живут, устроились. А ему надо тащиться через весь город.

Он с омерзением представил себе свой унылый спальный район, заплеванный подъезд в наспех построенном панельном доме, малогабаритную квартиру, в которой он жил. Стены в ней настолько тонкие, что сквозь них можно было слышать не только ругань или храп соседей, но и низвергающийся водопад в унитазе всякий раз, как они там сходят в туалет.

Карпухин остановился, икнул. Его сильно подташнивало.

Он подождал, что будет дальше, но спазм прошел, тротуар под ногами перестал покачиваться, опасность миновала, и Карпухин снова двинулся в путь.

Сунь Ли одиноко стоял на пустом перроне и улыбался. У него были все основания быть довольным. Даже интересно, что в первый же вечер он переживает маленькое приключение в виде этой ночной поездки по знаменитому городу. Главное, что все складывалось удачно. Мало того что он успел в метро, оказалось, что нужная ему станция находится на прямой линии, всего в трех остановках. К тому же название станции Сунь Ли уже хорошо выучил, так что пропустить ее совсем не боялся.

Из туннеля донесся рев приближающегося поезда.

Сунь Ли взялся за ручку чемодана и на всякий случай отступил на шаг назад. Осторожность никогда не помешает.

Больше всего Карпухин страдал от двух вещей — во-первых, от лишних, отягощающих его связей (то бишь постоянной зависимости от каких-то посторонних неприятных людей, которым вечно что-то от него было нужно!), а во-вторых, от шума. От шума, пожалуй, даже больше.

Причем если дома он еще как-то научился с ним справляться — затыкал в ушные раковины беруши и надевал профессиональные дорогие наушники, почти полностью предохранявшие его от проникновения каких-либо внешних звуков, — то на улице Карпухин оказывался совершенно беспомощен.

А шумела улица нещадно. То и дело с диким ревом мимо проносились машины, над головой то ли взлетали, то ли садились самолеты, где-то отчаянно лаяли собаки, доносились какие-то пьяные выкрики, из чьих-то окон орала душераздирающая музыка. Улица мучила, била по нервам, но деваться от нее было некуда.

Карпухин остановился, чтобы передохнуть. Голова у него кружилась. С плотно набитым животом идти оказалось очень тяжело.

Мутным взглядом он повел вокруг. На той стороне проспекта маячило знакомое здание станции метро «Сокол».

Карпухин вздохнул и двинулся с места. До подземного перехода шагать было далеко, и он решил пересечь пустынный Ленинградский проспект прямо поверху. Он вступил на мостовую и тут же увидел медленно едущую машину, темновишневые «Жигули».

«Копейка!» — машинально определил Карпухин. Ясно, что частник замедлил ход в надежде, что подберет одинокого клиента.

Карпухин подумал было остановить машину, но, прикинув, во сколько ему обойдется ночной вояж, тут же отказался от этой мысли и, пропустив «копейку» перед собой, потащился дальше на ту сторону.

Когда он пересекал вторую, встречную часть проспекта, на ней опять показалась все та же машина. Она быстро приближалась. Назойливый частник, сделавший разворот, видимо, не отказался от мысли подцепить его.

«Хрен тебе!» — подумал Карпухин, подхватил покрепче сумку и изо всех сил рванулся через улицу. Все-таки постоянный теннисный тренинг чего-то значил! Он вскочил на тротуар за секунду до того, как обозленный частник пронесся мимо.