Квест а,б,в,г… - Юрий Павлович Валин

Отчего-то захотелось поцеловать напарницу. Вот коснуться губами теплой щеки и все. Странный, практически несексуальный порыв. Необъяснимый. Чмокнуть и получить по морде суровой библиотечной ладонью. Вот нахрена, спрашивается? Разве что для сугреву.

— Ты что это? — заподозрила Васко.

— Думаю. Что-то странный этот дом. Непрогреваемый и наводящий на нездоровые мысли.

— Ты со своими нездоровыми мыслями держись от меня подальше, — предупредила двоечница, не спеша, впрочем, отодвигаться. — И я кстати, тебя и спрашиваю — какое у тебя задание?

— А это… литературное. Указать, какой троп. Он там ехал и думал.

— Кто ехал-то?

Двоечников прервала выглянувшая в коридор Ольга:

— Вы воркуйте, флиртуйте, но не пытайтесь ускользнуть. Нам нужно поговорить и наконец договорить. А вам, князь, я еще прошлое припомню.

— Как-то зловеще звучит. Ольга, мы никуда ускользать не собираемся, но задание нужно решить. Кстати, вы знаете, что такое «тропы»? Вот едет человек, думу думает — какой это троп?

— Князь, вы же вроде бы не пили? Прекратите пороть чушь, да еще на каторжном жаргоне. Тут вам не Австралия, — поморщилась прекрасная, но жестокосердная Штайн и вернулась к камину.

— Действительно, ты так объясняешь, что вопрос кажется откровенно флудным бредом, — хихикнула напарница.

— Я не могу сосредоточиться. Поскольку холодно и вы все время отвлекаете. Мне нужно отойти и освободить мысли, — честно пояснил Бро.

— Так бы и сказал. Иди, и пошустрей. Нужно срочно дорешать задачу. Жутко подумать, в каких ледяных спальнях нам место отвели, там, наверное, еще холодрыжнее, — Васко поежилась. — Эти широкие жилплощади имеют свои недостатки. И вообще будь осторожнее. Что-то мне не столько дом, как хозяева кажутся стремными. Особенно эта нимфетка-хозяйка, старичка ловко подсекшая. Не могу вспомнить, из какого произведения прототипы, но спиной к ним лучше не поворачиваться.

Бро двинулся на поиски удобств, но далеко не ушел. Перехватил взволнованный Шишигов:

— Но кто она? Откуда⁈ Давно ли в России? Молю, откройте мне обстоятельства вашего знакомства!

Павел Петрович пылал, парил, и был порядком не в себе. Бро, слегка отвлеченный собственным напряженным состоянием, сначала было подумал, что речь о маркграфине, но потом сообразил:

— С мадемуазель д’Обиньи мы знакомы уже изрядно давно. Случалось, знаете ли, попадать в дорожные переделки. В России она давно, но боюсь, при более близком знакомстве покажется вам немного экстравагантной в манерах и характером. Ах, сударь, я должен идти, у меня срочнейшее дело.

— Князь! Князь, не губите! Я сгораю от любопытства. Ее ведь — прелестнейшую мадмуазель д’Обиньи — зовут Жюли? Какое милое имя!

— Несомненно. Слушайте, Павел Петрович, ступайте-ка, да подложите там поленьев в камин, дамы мерзнут. И заведите согревающий разговор. По-простецки, по-деревенски. У мадемуазель д’Обиньи оригинальные представления о приличиях, порой она резковата, но уж точно не поборница щепетильных формальностей.

— Ах, я не смею. Она — ангел!

Ну да, так все и думают.

Бро вырвался из лап очередного растяпы, попавшего под очарование драчливого розового ангела, и прорысил по темному коридору. А вот нельзя ли удобства поближе обустраивать⁈ Это ж добрый километр по потемкам, в смысле, абсолютно недобрая темная верста…

В темноте кашлянули — набравший ход князь Волков едва не врезался в стену. А — та любознательная девушка из прислуги, горничная или просто привлеченная по случаю из дворни — платье на ней странновато сидит. Но это не причина пугать гостей в коридорах.

— Ох… затаились вы, барышня.

— Простите великодушно, барин. Послание вам, — прошептала девица. Отблески снежного света из далекого окна падали на ее бледное лицо, при ближайшем рассмотрении оно оказалось безупречным почти до неестественности, словно в компе эту красавицу рисовали: глаза, брови, невинные губы, толстая и тугая светлая коса, — все безукоризненно, аж почти неживое.

Бро поспешно взял записку, пошарил пальцами в жилетном кармане — вчера вычитал, что весомо благодарить прислугу — общепринятая привычка классической литературы. Надо хоть в этом соответствовать. Блеснула серебряная монета, вложенная в ледяные пальцы девушки. Вот точно — снегурочка.

— Благодарю, прочту письмо всенепременно. Не стойте здесь, барышня. Холод собачий.

— Барин… ваше сиятельство! — девушка неожиданно рухнула на колени, схватила ладонь князя. — Спасите! Сил нет, руки на себя наложу! Увезите! Хоть вам постели греть готова, хоть в публичный дом определите. Я благородным господам оченно приятна. Хоть ртом, хоть иными местами. Спасите! Погибаю!

— Да постой ты погибать! — зашипел Бро. — И не надо это вот… предлагаться. Помогу чем могу, только чуть попозже. И толком объясни, с чего вдруг погибаешь.

— Хозяева кровь пьют. Колдуны они, батюшка. Такие колдуны, что клейма негде ставить. Душегубы! Позвольте с вами бежать, возьмите, одна у меня надежа и осталась.

— Понятно. Давай так — сейчас мне по срочному делу отойти нужно, а потом прошмыгнешь, объяснишь суть вопроса. Можешь и к моей графине сунуться, она по этой части вполне прогрессивная, проявит сочувствие.

— Как скажете, барин. Я и графине удовольствие окажу с величайшим прилежанием, согрею на совесть. Я того… тож очень прогрессивная, горячая как огонь.

Насчет последнего у Бро сомнений не имелось — так страстно ему ладонь никто не целовал, да и слезами так не обжигали. Парадокс — руки у девчонки — лед, а слезы аж кипящие. Жуть!

— Убегай, пока не заприметили, потом подойдешь.

Устремляясь далее по коридору, князь Волков оглянулся — красавицы-снегурочки уже не было, исчезла. Кстати, Василиса насчет крепостничества во многом права — ужасный период нашей истории. Вот прямо стыдно за эти параграфы.

Впереди жутковато, с подскрипыванием, затарахтело. Бро, беззвучно застонав, вновь прижался к резной стеновой панели. Сейчас еще кого встретишь — если раскланиваться и учтивость проявлять — организм не выдержит. Да что это так визжит?

В голове мелькнула одна из старинных ретроградных отцовских присказок про «гроб на колесиках». Неужели и правда в былых веках случалось⁈

Почти угадал: проплыл призрачный свет свечи, качнулись огромные тени пары лакеев-красавцев — катили кресло хозяина дома. Нет, не гроб, но согнувшийся под пледом древний отставной полковник как раз мертвецом и выглядел. Столкнись с таким сидячим изваянием один на один — мумия однозначно. Только в носу помещика, некогда хрящеватом и хищном, а сейчас тяжко свесившимся на губу, еще и сохранялось эхо былой жизни.

Бро покрался к коридорному перекрестку, не дожидаясь, когда хозяина довезут до его покоев. Ибо подпирало не на шутку.

Жуткий звук застиг князя