Серпантин - Александр Мильштейн

Глава 13. Крестики и нолики на бесконечной плоскости

- Так что же мы будем делать? - повторила парикмахер. - Стричься, бриться? Если стричься, то как много снимать?

- Всё снимать... Но не стричься.

- "Под ноль", что ли?

- Нет, ещё радикальнее.

- Это как?

- Снимешь с меня скальп.

- Что-что?!

- Не суетись. Ты не могла бы на самом деле... Надрезать кожу... На макушке, где у меня наметилась плешь... Разрезать до черепа и посмотреть, какой он там у меня? Если тебе не трудно.

- Всё. Встал и ушёл. Тихо и мирно. Прямо сейчас!

- Да как же я уйду?

- Ножками, ножками...

- Так ты же ещё не знаешь... Со вчерашнего дня многие люди на самом деле уже не люди... Просто кожа, натянутая на хрустальный череп... Их выдают глаза - слишком сильно блестят... Отбрасывают зайчики... Можно ослепнуть, если встретиться с таким взглядом... Это настоящая эпидемия... "Вирус хрусталика" называется... Хрусталик начинает расти... Пока не становится черепом... Заражена десятая часть населения... Ты чиркни бритвой, отверни кожу и посмотри... Ну что тебе, жалко? Заплачу как за две стрижки... Ну ладно, за три.

- Нет, тебя мне, конечно, не жалко... Но, по-моему, ты уже достаточно должен был и сам насмотреться. Ты за этим лицо себе распанахал?

Линецкий открыл глаза и увидел, что возле его головы порхают блестящие ножницы.

Жара в этот день была беспримерная. Линецкий пробовал лежать на пляже, но это не получалось, всё тихо тлело даже в тени... Вскипала... если ещё не кровь, то уже точно - в многочисленных ссадинах - сукровица... Он машинально забрёл в корпус советского пансионата "Волна"... Там было прохладнее... Прежде, чем попасть в парикмахерскую, он час примерно находился в сети...

Увидев табличку со словом "Интернет", Линецкий заплыл в комнату, где стояло несколько старых компьютеров... Ламповые мониторы с потемневшими от времени боками... Он просмотрел два почтовых ящика, удалил спам, прочёл короткое письмо от Инны - десятидневной давности...

В первый момент Линецкий подумал, что писала не она... Мата из уст жены он ещё не слышал. Но ведь теперь и жена была не жена...

Линецкий написал Инне короткое письмо: "Просто скажи: мог я видеть тебя вчера в Коктебеле? Это ты была?", а потом вошёл в Google и набрал там "crystal sculls".

Он прочёл, что этот череп был сделан племенем майя...

Но потом сразу же оказалось, что это была подделка...

А потом снова он читал, что это майя...

"Да всё - майя, всё... - шептал теперь Линецкий, - череп - майя, Мигулин - майя, Инна - майя..."

И всё же он сидел и читал бесчисленные ссылки... Типа: "13 хрустальных черепов, будучи собраны вместе, начинают говорить..."

"Атлантида, арии, майя, ацтеки, конец света, инопланетяне и опять... Атлантида, ацтеки, наци, пришельцы... Аптека, улица, фонарь, аптека..." - шептал Линецкий, перескакивая с одной ссылки на другую...

Мигулин, мягко говоря, испытывал определённую склонность к эзотерике, так что Линецкий вполне мог бы себе представить... Что? Да всё что угодно... Вплоть до того, что Мигулин способен был поверить во всю эту чушь... Ну, или в какую-то её часть... Например, что он держит в руках недостающий до конца света череп...

Он подумал, что в Интернете могут быть какие-то сведения и о Мигулине.

Но через минуту убедился, что в Интернете об этом ничего не было...

То есть там было несколько "Борисов Мигулиных", но к его Борису Мигулину совершенно очевидным образом... ни один из них не имел никакого отношения...

Линецкий расплатился и вышел из "рубки"... На мгновение ему показалось, что он идёт по коридору незабвенного НИИ...

Запахи, что ли, были похожи, отделочные материалы, ДВП, масляная краска... Что-то, что Линецкому было трудно назвать... Создавало ощущение того, что всё это - одно и то же здание... Он бы не удивился, увидев стенд, за которым они прятались с Мигулиным...

Что было изображено на том стенде, Линецкий уже не помнил...

Зато он хорошо помнил, что незадолго до приезда американцев в их институт пришёл человек в гражданском, с военной выправкой... Ему в помощники дали несколько младших научных сотрудников, в том числе его - Линецкого, и они очистили здание от всех плакатов, досок почёта, стендов, лозунгов...

Когда в вестибюле снимали доску с фотографиями ветеранов и надписью "Они сражались за Родину", вахтёрша не выдержала, покинула свой пост у турникета и схватила человека в гражданском за рукав: "А их-то за что?" Человек на мгновение задумался, взялся было за радиотелефон... Но через секунду сам принял решение: "Снимать!" - и махнул рукой...

Сняли, убрали, содрали, всю наглядку, включая, конечно же, большой стенд на металлических ножках, за которым несколько лет прятались Мигулин с Линецким...

И они после этого перестали общаться.

Тупик коридора, впрочем, оставался тёмным, неоновая лампа перегорела...

И несколько раз Линецкий замечал там Мигулина...

Он не думал к нему подходить, но... Заметив, что фигурка Мигулина поднимается вверх, подошёл ближе и увидел, что инженер Мигулин... ползёт вверх по стенам - упираясь руками и ногами в две противоположные...

Коридор в этом месте был очень узким, и Мигулин смог подняться до самого потолка... И там висел - как на распорках... Прямо как геккон, или там... таракан...

Ну и что - такая гимнастика, - тихо буркнул Линецкий, - почему бы и нет...

Видел он инженера в тупике и задумавшимся с листком бумаги... Играл ли тот в буквы - теперь уже сам с собой - или обдумывал техзадание - Линецкий не мог теперь уже сказать с полной уверенностью...

Так или иначе, в сознании Линецкого Мигулин навсегда остался жителем тупика на восьмом этаже...

"Кажется, Мага - из "Игры в классики" - надеялась по клетке, которую она соорудила из брошюрок по эзотерике, добраться до неба...

Но её оттуда вызволил главный герой... А кто же Мигулина вызволил?

Мы, впрочем, находимся в другой игре...

Ну и что...

Мигулин зато умеет ползать по стенам...

Квадрат пристани, люди-буквы, игра в классики по-испански - это "небо и земля"... Интересно, во что он теперь играет?" - думал Линецкий...

А потом в его перегретой голове уже просто мелькали картинки... На одной из них Мигулин вручал ему в тупике коридора очередную ксерокопию речей бхагавана... Или отрывки Бхагавадгиты... Том Кастанеды... Стенографию камланий в Якутии... Или "Книгу Войнич" - самую таинственную книгу на Земле... В "оригинальной расшифровке" некоего Камаева... Да мало ли что ещё...

На другой картинке Мигулин полз сразу по двум стенам, упираясь в них руками и ногами...

И вдруг попадал на какие-то рельсы... А в руках у него были... Такие бруски - как у безногих...

Или нет - точильные колёсики...

И он взмывал по этим рельсам в небо - как на русских горках, - высекая искры...

А потом уже стоял на квадрате пристани с хрустальным черепом в руках...

"Вай и Най сидели на трубе, - шептал Линецкий, - Шалтай-Болтай свалился во сне... Что осталось?"

Накануне его так разбросало по ночному ландшафту... Что туфли он не смог найти и по сей день...

Их поглотили морщины...

Похожей на кожу слона породы...

Очнулся он под утро, когда туман переползал с моря на берег... Обмыл в море раны и пошёл босиком на набережную - пить кофе...

По дороге он вспоминал о другом своём падении...

Вернувшись из Сочи в посёлок, они с вечным - теперь в его памяти - студентом Степанычем пошли в ресторан "Кавказский курень"... Потому что у Степаныча как раз был день рожденья, а у Линецкого - за несколько дней до того... В общем, решили отметить совместно, взяв с собой ещё двух приятелей, с которыми познакомились в посёлке... Ресторан был расположен прямо над пропастью, на стене Мамедова ущелья... Вместо столиков были пенёчки, всё было очень живописно, лампочки, гирлянды висели на деревьях... И танцплощадка - тоже как бы огромный такой пень...

Линецкий быстро опьянел и, когда они пошли к танцплощадке, сказал: "Друзья, давайте погуляем!" - и с этими словами переступил низкую - сантиметров тридцать - оградку и... исчез.

Ступая туда, он думал, что это тень от дерева. Но это оказалась пропасть Мамедова ущелья - в которую он и ухнул - со свистом...

Степаныч потом сказал, что у него волосы встали дыбом два раза. Первый раз, когда Линецкий со словами "А пойдём погуляем!" шагнул прямо в пропасть...

И второй раз - когда через минуту оттуда показалось его лицо...

Было так: он встрял ногой в одно из наклонно росших на стене ущелья деревьев...

Пролетев метров пять-шесть, не больше. После чего выкарабкался - цепляясь за камни и корни...

Он повредил правую ногу и по дороге назад прыгал на левой, держась руками за шею Степаныча и кого-то ещё...

Перед этим он долго сидел один за пеньком на пеньке, глядя на звёзды...

Чувствуя, как правая нога наполняется болью...

К нему подошла женщина - сейчас по дороге вдоль того же моря, но в другой посёлок, и после другого падения, Линецкому казалось, что женщина, тем не менее, накануне была та же самая... что и двадцать пять лет назад...