Феликс - значит счастливый... Повесть о Феликсе Дзержинском - Юрий Михайлович Корольков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Минске проходил съезд, на котором решался вопрос о слиянии польской и литовской социал-демократии. Проголосовали единодушно. Был создан Центральный Комитет объединенной партии, в состав которого вошел и Дзержинский. Это был еще один шаг к объединению с Российской социал-демократической партией.
Феликс вернулся счастливый: работа подпольщиков начинала давать плоды. Встретился с Малиновским, который рассказал, что нелегальную литературу частично удалось разослать по адресам, а кое-что — спрятать во дворе столярного заведения Доманского на Иерусалимской аллее.
Провели еще одну удачную сходку...
А в воскресенье двадцать третьего января на улице Каликста в квартире сапожного подмастерья Грациана Маласевича Феликс был арестован.
По материалам Варшавского жандармского управления эти события выглядят так.
Документ первый.
«Прокурору Варшавской судебной палаты.
Поводом к возбуждению дознания по настоящему делу явилось обнаружение на некоторых фабриках и заводах Варшавы сочинений в виде листовок противуправительственного характера.
Расследованием установлено, что означенные произведения распространялись силами образовавшегося в 1900 году в Варшаве тайного сообщества, поставившего своей целью систематическое возбуждение местных рабочих к борьбе с капиталистами и правительством.
Обстоятельства дела:
Освобожденный в начале декабря минувшего года из Варшавской цитадели политический арестант, поступивший потом секретным агентом в охранное отделение, подыскивая себе работу, зашел в столярное заведение Доманского, где рабочий Адольф Нурковский, узнав, что он сидел за политическое дело, предложил ему пособие в шесть рублей...
Успевший войти в доверие Нурковского и других, агент по их приглашению был вместе с ними на сходке, а именно: 2 января на улице Каликста, а 6 января за Вольской заставой, где читались запрещенные брошюры социально-революционного характера и говорились возмутительные речи».
Документ второй: из папки агентурных донесений Варшавского охранного отделения за 1900 год.
«Донесение секретного агента «Квашня» 3 января 1900 года.
На улице Каликста в доме 7 в квартире сапожника Грациана Маласевича проходила нелегальная сходка, на которой присутствовало двадцать рабочих. Руководителем сходки был неизвестный под кличкой «Переплетчик», который произнес там речь о необходимости слияния польской рабочей партии с русской социал-демократией в видах низвержения царизма. Причем «Переплетчик» обещал снабдить присутствующих нелегальной литературой Санкт-Петербургского издания».
«Донесение околоточного Стрепетова. 20 января 1900 года.
19 января сего года домохозяйка Анна Шарабура (Иерусалимская аллея, 33) заметила под ступенями лестницы в погреб сверток. Сообщила об этом дворнику, который и заявил в полицию. В свертке было обнаружено: брошюры «Пролетарская борьба», «Наши фабрики и заводы», издания Санкт-Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», «Манифест РСДРП» и другие...
Пакет с литературой был спрятан под лестницей им, «Квашней», по поручению Нурковского. Спрятал так, чтобы его легко можно было обнаружить.
Вместе с тем агент «Квашня» сообщил, что в воскресенье, 23 января сего года, в 10 часов утра должна состояться сходка в квартире сапожника Маласевича, на которую ожидается «Переплетчик»».
Документ третий.
«Санкт-Петербург... Директору Департамента полиции.
Шифром, от начальника Варшавского жандармского управления Иванова.
Подана 24 января 1900 года в 3 часа 50 минут пополудни.
23 января взята сходка рабочих с нелегалом пропагатором интеллигентом «Переплетчиком», оказавшимся гласно поднадзорным, бежавшим из Вятки Феликсом Эдмундовым Дзержинским.
Ознакомившись через рабочих с программой «Польской партии социалистов», Дзержинский нашел ее несовершенной... ввиду чего составил свою собственную программу и задался целью организовать среди рабочих новую партию под названием «Рабочий Союз Социал-Демократии Королевства Польского». Эта новая партия, по программе Дзержинского, ставила своей целью соединение рабочих всей России в один общий союз и при помощи революции ниспровержение верховной власти и устройство конституционного правления, а затем переустройство всей страны в духе социалистического строя...»
Документ четвертый.
Начальнику Департамента полиции от начальника Варшавского жандармского управления.
«При сем препровождаю выдержку из программы социал-демократической партии Королевства Польского и Литвы, написанную собственноручно ныне арестованным государственным преступником, бежавшим из ссылки, Феликсом Эдмундовым Дзержинским. Приводимая выдержка указует на далеко идущие цели сей преступной организации, направленные против монархического строя, существующего в Российской империи.
Приложение: вышеуказанная выдержка, упоминаемая в тексте».
Это была программа возрождавшейся социал-демократической партии. Неровные рукописные строки звали к объединению единомышленников, для которых счастье пролетариата, счастье народа составляло их личное счастье.
4
Варшавская цитадель... Опора военного могущества империи на западе, такая же, как Брест-Литовская крепость или подземные форты в Ковно. С годами цитадель потеряла военное значение, превратилась в тюрьму. Прежде здесь стоял гарнизон в двенадцать тысяч штыков, было полтысячи пушек, арсенал, артиллерийские склады, потом в цитадели стали хозяйничать чины жандармского корпуса, тюремщики, а в гарнизоне осталась лишь усиленная рота охраны.
Когда-то — в то время только была построена крепость — в Варшаву прибыл царь Николай I и принял делегацию отцов города. Царь высокомерно и пренебрежительно сказал: «Если Польша мечтает о самостоятельности и независимости, она навлечет на себя этим большие несчастья. Я приказал построить Александровскую цитадель и, если возникнет какое-то сопротивление, я дам приказ бомбардировать город, разрушить Варшаву и, вероятно, не я построю ее снова, не я восстановлю разрушенную Варшаву...»
Недалекий Скалон, многие годы занимавший пост варшавского генерал-губернатора, в припадке верноподданнических чувств велел написать изречение Николая на картонной табличке и повесил ее в кабинете под портретом царствующего императора.
Пасмурным январским днем арестованных на нелегальной сходке везли в цитадель. Везли в неуклюжем тюремном фургоне, сверху обитом жестью. Внутри фургона было темно, свет едва проникал сквозь маленькое оконце, затянутое частой железной решеткой. Ехали томительно долго. Жандарм следил, чтобы никто из арестованных не разговаривал. А Феликс все мучительно думал: почему произошел провал, как жандармы дознались о сходке? Ясно, что они готовились к арестам, даже фургон держали по соседству — уж очень быстро вернулся жандарм, ходивший за тюремной каретой... «Счастье, что полиция явилась перед началом сходки, — думал Феликс, — некоторые запоздали п избежали ареста». Среди арестованных не было ни Росола, ни Малиновского. Феликс облегченно вздохнул: хорошо, хоть они на свободе!
Протарахтев по булыжнику, фургон остановился. Открылись ворота. Тронулись снова. Пол накренился — фургон, видно, поднимался круто в гору. Потом он снова остановился. В распахнутой двери появилась фигура жандарма. Он приказал всем выходить
В тюремном дворике возле приземистой кузни толпились арестанты. Из кузни доносились мерные удары молота. Но не звонкие и веселые, а глухие, словно кузнец бил по раскаленному мягкому железу и его ручник не касался звонящей наковальни. Вскоре из кузни вышел арестант, придерживая рукой цепь ножных кандалов. Лицо у него было растерянное, он оглянулся, пытаясь улыбнуться, но улыбка не получилась, походила больше на жалобную гримасу. В кузню
