ОПЕРАЦИЯ "ЯМАНАК" - Рэнкин Джилмен

Шеврон перевел взгляд на ровный палец, упершийся в навигационную карту. Как немаловажная часть целого, он был вполне достоин своего владельца. Гибкий, энергичный, с аккуратным маникюром, он пытался вертеть им, полностью подчинить своей власти. Но его, Шеврона, имеющего уже подобный опыт, не так-то легко было обвести вокруг пальца.

– Почему бы нет? – коротко бросил он.- Давайте посмотрим,- и заложил курс в навигационный механизм.

В течение тридцати минут Шеврон упорно пытался разогнать машину, достигнув почти 1, и вдруг на горизонте темным пятном обозначилась длинная цепь предгорий. Характер местности начал меняться. Стали появляться полосы чахлой акации.

Шеврон сбросил скорость и снизился до пяти метров. На песке резко обозначилась тень от машины. При ближайшем осмотре ряд холмистых полукружий оказался делом человеческих рук. Предупредив о готовящемся ударе, Шеврон стал медленно опускаться вниз, взметая вихрь пыли и мелкого мусора.

Анна Рилей, собравшаяся было задать вполне очевидный вопрос, натолкнулась на немой приказ молчать, а вслух ей было велено выброситься с парашютом, оставив все вопросы на потом. Закайо уже начал распечатывать крышку люка и в тот момент, когда машина, едва не коснувшись опорами грунта, завалилась на бок, успел снова ее захлопнуть.

Словно из открытой дверцы топки в кабину ворвалась жара, перекрывая кондиционную установку, которая и так работала на пределе своих возможностей.

Прежде чем покинуть модуль, Шеврон сбросил вниз полосатый тент с конструкцией из легких дюралевых опор и пакет с провизией, который Кэссиди положил собственноручно.

Отойдя от машины на расстояние не менее двадцати метров, когда Анна Рилей уже была готова отлупить его любой попавшейся под руку ископаемой дубиной, Шеврон лишь тогда обратился к своему приведенному в замешательство экипажу.

– Через стену, в ближайший полукруг.

– Могу я спросить зачем?

– Можете, и когда мы будем там, я скажу.

Поскольку это было все, чего она могла от него добиться, Анне Рилей не оставалось ничего другого, как вскарабкаться на ближайшую кучу булыжников, спуститься в полукруг и ожидать там дальнейших откровений оракула.

Стены разом выросли, оказавшись высотой метров пять или шесть. Они давали спасительную тень и могли служить солидным препятствием против гарматанных ветров. Теперь, внутри, окружающая местность казалась еще более безлюдной и дикой. Это было совершенно безумное место сбора для пикника.

Шеврон продолжил:

– Может, я ошибаюсь, но все, о чем мы говорили в машине, скорее всего, прослушивалось. Поиски датчика заняли бы много времени. В связи с этим возникает вопрос: остаемся ли мы с Кэс-сиди или, воспользовавшись предоставленной возможностью, разорвем отношения?

Закайо с сомнением проговорил:

– Я наблюдал за ним, босс. Он совсем не дурак и давно бы прогорел на этом деле, если бы не принимал каких-нибудь мер предосторожности. Что из этого следует? У него есть возможность пресекать подобные попытки.

– Это-то меня и беспокоит. Имея пятерых сопровождающих, можно было ожидать, что он отправит одного вместе с нами. Я уже думал об этом. Горючего хватит еще на две тысячи километров пути. У него должны быть какие-нибудь веские основания, чтобы быть уверенным, что он получит ее обратно.

Неожиданно мотор снова заработал, и машина начала медленно приподниматься, подняв облако пыли.

Среагировав раньше других, Анна Рилей начала карабкаться обратно вверх по насыпи в бесполезной попытке ухватиться за опоры прежде, чем они оказались уже слишком высоко.

Шеврон с горечью подумал, что он вновь совершил это. Ему следовало узнать, что Вагенер приказал Кэссиди. Но теперь он уже знал наверняка и в то же время не был готов поверить, что его сбросили со счетов.

Шеврон все еще раздумывал, когда машина вдруг зависла в двадцати метрах и начала разворачиваться носом, словно сканируя окружающее пространство.

Все стало ясно: модуль имел встроенное дистанционное управление, незаметное для оператора, находящегося в машине. В этой сверхсложной схеме вполне могло быть предусмотрено и боевое оружие.

– Разделяемся! – крикнул он Анне Рилей прямо в ухо.- Бегите в ближайший полукруг и спрячьтесь в тени.

Петляя, они бросились врассыпную по залитому солнцем ландшафту, и далекий оператор, ограниченный узким обзором объектива камеры в носовом конусе, вынужден был выбирать себе мишень. Он предпочел Шеврона, и машина начала перестраивать … для захода на цель, вспарывая тонким лучом спекшийся грунт.

Анна Рилей все еще стояла, безмолвно наблюдая, как машина, набирая скорость, наполовину, а затем на четверть сократила расстояние. Шеврон был все еще на расстоянии пятидесяти метров от разрушенной стены следующего полукруга, и не было ни малейшего шанса, что он успеет достичь убежища прежде, чем будет настигнут. Она воскликнула:

– Марк! Сзади!

Ее крик заставил Шеврона остановиться и оглянуться назад. Тень от машины стремительно надвигалась, словно собиралась проглотить его. И в тот момент, когда он бросился лицом вниз, стремительно пронеслась мимо. Проскочив на сотню метров дальше, машина затормозила и начала набирать высоту для нового разворота. В то же самое время Закайо свернул с своего собственного курса и бросился к Шеврону. Он лежал от глубоко вспоротой борозды на расстоянии не более нескольких сантиметров. Встав с двух сторон, вдвоем они приподняли безжизненное тело, и Закайо одним махом перебросил его через плечо. Сгибаясь под тяжестью, он тяжело побежал к нагромождению из булыжников.

Машина накренилась и начала широкий разворот. Но в объективе камеры не было ничего, кроме широкой панорамы пустой дикой местности.

Они перетащили его через остатки разрушенной стены и опустили на землю. Этот полукруг внутри сохранился лучше, чем первый. От разрушенных временем хижин, которые строились внутри полукруга, кое-где остались стены, доходящие порой высотой до плеча. Часть кровли одной из хижин все еще чудом держалась на пересохших балках, служа ненадежным убежищем.

Когда машина пронеслась почти прямо у них над головой, сквозь каждую щель струей забила пыль и Анна Рилей вдруг подумала, что она сменила перспективу быть разрезанной на две аккуратные половинки на перспективу оказаться здесь заживо погребенной.

Закайо стянул с Шеврона широкую рубашку, скрутил ее валиком и засунул ему под голову. Длинный лилово-синий рубец, поперек пересекающий его тело, был достаточно красноречив в сложившихся обстоятельствах.

Анна Рилей, опустившись на колени рядом с предполагаемым трупом, беззвучно плакала, и слезы оставляли дорожки на ее заляпанном грязью лице. Отчасти это была реакция на перенапряжение, отчасти – от общего беспокойства, что жестокость стала неотъемлемой частью их жизни. Скорее по профессиональной привычке, чем с какой-либо надеждой, она приложила ухо к груди Шеврона.