Приключение - Джек Лондон

Лицо ее собеседника из багрового вдруг стало белым, как полотно. Ясно было, что он сильно разгневался. Она проглотила остаток кофе, поднялась с места и добавила в заключение:

— Отложим этот разговор до тех пор, пока на вас снизойдет более веселое настроение. С вами трудно разговаривать. Вы слишком вспыльчивы. Идите-ка вы лучше купаться. Теперь самое время — прилив.

— Если бы ты только не была женщиной, — пробормотал он, когда она вышла из комнаты, — то я бы тебя, друг мой, вышвырнул со своей плантации к черту со всеми твоими пожитками и таитянами, и вельботом, и соверенами, и всякою всячиной!

Но в этом-то и штука, что она все-таки женщина. Да и куда ей идти и что с ней может случиться?

Он встал, закурил папиросу, и взор его упал на стэтсоновскую шляпу и кольт, висевшие на стене. В этом-то все и дело: он не хочет, чтобы она уходила. В сущности, она еще только подросток, потому-то и логика ее удивляет его. Это просто логика молодости, но такая логика способна чертовски злить. Во всяком случае, он раз и навсегда уже твердо решил никогда больше не выходить из себя. Джен ведь ребенок. Он не должен этого забывать. Он тяжело вздохнул. Какое удивительное сочетание ребячества и женственности! Он долго не отрывал взгляд от шляпы. Досада, вызванная разговором, исчезла бесследно, и он стал ломать голову над вопросом: как бы вывернуться из затруднительного положения, как бы найти какой-нибудь способ, дающий возможность ей остаться в Беранде? «Разве пригласить для нее компаньонку? — осенила его вдруг блестящая мысль. — А почему бы не так?» Он пошлет за ней в Сидней при первой возможности. Да, да, он непременно…

Серебристый смех прервал его думы. Шелдон подошел к выходным дверям, через которые видно было, как Джен бежит по дорожке к берегу. За нею едва поспевали два проводника, матросы Панехара и Махамеме, в красных набедренных повязках, с заткнутыми за пояс кинжалами. Вот еще тоже причуда. Сколько раз он предупреждал, уговаривал и упрашивал ее остерегаться акул! Она ни за что не хотела послушаться и упражнялась в плавании, как нарочно, в наиболее опасные послеобеденные часы. Он следил за ней, как она бросилась в воду с верхушки небольшой сваи, подражая манере ныряющих ребятишек, как она поплыла вперед, делая размашистые движения рукой, и как двое телохранителей плыли рядом с ней по обе стороны, на расстоянии нескольких футов. Он не особенно полагался на их искусство и ловкость в борьбе с нападающей акулой, хотя и был твердо уверен, что они — беззаветно преданные слуги и не задумаются пожертвовать жизнью, спасая свою госпожу.

По мере того, как они удалялись от берега, головы их превращались в еле заметные точки на поверхности моря. Между тем, поднялось небольшое волнение. Еле заметные точки стали совсем исчезать. Чтобы не потерять их из виду, он сначала прищуривался, а потом вынес на веранду подзорную трубу. Налетел шквал со стороны Флориды, но Джен и ее телохранители беззаботно ныряли в волнах. Действительно, она плавает мастерски, надо ей отдать справедливость; он уже давно в этом убедился. Уроки плавания на Гаваях не пропали даром. Но акулы оставались акулами. Кроме того, он знал несколько случаев, когда весьма искусные пловцы погибали при сильном волнении.

Небо заволокло тучами, и океан запенился. Шелдон потерял из виду своих пловцов. Полил проливной дождь. Когда ливень прекратился и обновленная Беранда засияла на солнце, на поверхности вала показались три головы. Шелдон, захватив подзорную трубу, вошел в дом и скоро увидел Джен, взбегавшую вверх по тропинке, распуская на ходу слипшиеся волосы, которые ей надо было промыть пресной водой. В послеобеденное время, за разговором на веранде он в самой деликатной форме коснулся щекотливого вопроса о компаньонке, мотивируя это предложение тем соображением, что для Беранды нужна экономка для присмотра за челядью и кладовыми и для выполнения разных других хозяйственных функций.

Выдвинув этот благоразумный проект, он замолчал, не без тревоги ожидая, какое впечатление произведут на Джен его слова.

— Так, значит, вы недовольны тем, как я веду домашнее хозяйство? — было первым ее вопросом. И не давая ему разинуть рот, она продолжала:

— Произойдет неизбежно одно из двух. Либо мне придется расстаться с мыслью вступить с вами в товарищеское соглашение и уехать, предоставляя вам выписывать еще новую лишнюю компаньонку для той компаньонки, которая займет место экономки, либо я заманю на вельбот и утоплю эту старую курицу. Как вы могли допустить, хотя бы на одну минуту, что я явилась сюда, на край света, прибыв на собственной шхуне, ради удовольствия попасть под начало какой-то дуэньи?[34]

— Но ведь… компаньонка… так сказать, некоторым образом… необходимое зло, — заикнулся он.

— Мы до сих пор великолепно обходились без нее. Разве я брала с собой компаньонку на «Мьеле», а ведь я была единственной женщиной на борту своей шхуны. Ничего я так не боюсь, как ос, скарлатины и компаньонок. Ух! Это противные, зловредные чудовища, откапывающие все дурное, усматривающие в самом невинном поступке греховные побуждения и сами наталкивающие на грех, вовлекающие в соблазн своим больным и развращенным воображением.

— С нами крестная сила! — Шелдон с комическим ужасом отскочил от стола. — Вы всегда сможете без труда зарабатывать хлеб, — рискнул он пошутить. — Если лопнет ваша плантация, вы сможете взяться за перо и начать успешно писать тенденциозные повести. Я уверен, что на этом поприще вы легко завоюете популярность.

— Я не знаю, кому будут нужны на Соломоновых островах такие книги, — отрезала она. — Они полезны только для вас и подобных вам моралистов.

Он поморщился, но Джен продолжала с оригинальной находчивостью и задором, свойственными юности:

— Ибо какую же цену имеет вынужденная добродетель, скованная по рукам и ногам? Ваш проект приставить ко мне сторожа показывает, что вы не слишком-то высокого мнения обо мне. Я хочу быть хорошей, потому что хорошо быть хорошей, а не потому, что меня будет сторожить какая-нибудь старая карга с глазами Аргуса[35].

— Не в том дело. Дело в том, что скажут о вас другие.

— Пускай они думают, что им угодно. Что мне за дело до грязных сплетен. Люди, подобные вам, из боязни пересудов готовы подчиняться мнению, всяких проходимцев.

— Вы заговорили языком Шелли[36], — ответил он. — Я вижу, что мне придется сделаться вашим компаньоном хотя бы для того, чтобы принять вас под свое покровительство.

— Ежели вы принимаете меня компаньоном для того, чтобы учредить надо мной опеку, то я… я… отказываюсь наотрез… Вот и все. Придется, видно, приобрести Пэри-Сулай.