Вечный бой - Альфред Ван Вогт

Потребовалось сознательное усилие, чтобы остановить поток слов. Модьун долго стоял, удивленный силой своих чувств. Но через некоторое время он восстановил самоконтроль и смог продолжать:

— Когда я говорю с нунули, я ловлю себя на том, что прислушиваюсь к реакции на мои слова, и эта реакция не полностью соответствует тому, что декларировал ранее другой нунули. Поэтому я вынужден спросить: как я могу определить, что нунули действительно представляют или не представляют комитет, от лица которого они якобы говорят?

Внезапно он изменил тему разговора:

— Почему вы считаете, что я стану против своего обыкновения требовать от вас ответа, если вы найдете менее жестокое решение?

Тусклые глаза нунули так пристально смотрели на него, что после долгих минут молчания Модьун нерешительно добавил:

— Почему вы не откроете для меня свой мозг по собственной доброй воле и не покажете мне достаточно из истории расы нунули, чтобы я мог согласиться с вашими доводами и больше не удивляться?

Когда он закончил, существо на полу зашевелилось. Тонкие ноги задвигались. Руки оперлись об пол. Шея изогнулась назад, и существо село.

— Хорошо, — сказал нунули, — я уступаю вашему преступному давлению. Но я предупреждаю, что комитет может оскорбиться и я не смогу предотвратить возможные последствия.

Глава XXI

Перед внутренним взором Модьуна замелькали картины суровой аскетической жизни: по-видимому, нунули на своей планете жили как монахи. Жилища их представляли собой длинные мрачные строения, где каждое существо занимало крошечную комнатку, похожую на келью, и влачило в ней однообразное существование. Полы не были отделаны; отсутствовала какая-либо мебель кроме подобия матрацев, на которых нунули спали.

Женщины нунули обитали в домах несколько иной конструкции. Различие заключалось в том, что здесь были общие дворы и помещения, где ухаживали за детьми. В первые годы жизни их держали в удобных сооружениях, похожих на детские кроватки.

Раз в несколько лет женщина нунули отправлялась в путь рано утром и разыскивала один из монастырей. На возникшей в мозгу человека картине было видно, как она стучит в дверь кельи. Потом во вторую дверь. Потом в третью и так далее. Мужчина в каждой келье, очевидно, узнавал стук, потому что поднимался с матраца, открывал дверь и стоял, глядя на нее. И она стояла, ожидая. Ее, казалось, не волновала возможность отказа, она просто шла к следующей келье. Наконец, в одном случае из трех, виденных Модьуном, она находила комнату мужчины, которого привлекал либо ее запах, либо мысленная волна, исходившая от нее. С благосклонно принявшим ее поклонником она оставалась на несколько дней и ночей. В большинстве случаев двое просто лежали рядом, медитируя. Но дважды за время ее присутствия наступал тот самый момент. Возбуждение, страсть? Даже при хорошем мысленном контакте Модьун не мог точно определить природу этого чувства. Что бы это ни было, оно вызывало спаривание, которое, казалось, длилось бесконечно. Четыре часа. Пять. Несомненно, большую часть ночи.

После второго соития женщина просто вставала и, даже не взглянув на своего супруга, покидала келью и монастырь. Потом она жила в собственном маленьком уютном жилище. Здесь, в безмолвной тайне своей кельи, она вынашивала и примерно через год рожала своеобразное маленькое чудовище, принимавшее через какое-то время облик взрослого нунули.

Неожиданно все эти сцены поблекли. Нунули, все еще лежа на полу своей небольшой комнаты, назидательно посмотрел на Модьуна и произнес:

— Такой была наша жизнь, пока комитет не показал нам способ быть полезными.

Модьун удивленно и разочарованно проговорил:

— И это все, что вы собираетесь показать мне?

— Это краткое изложение нашей дозувгской истории, — резко ответил пришелец. — Именно то, о чем вы спрашивали.

Модьун уже открыл было рот, чтобы возразить, что это неудовлетворительный ответ. А потом замолчал: он понял — только что ему сообщили удивительную новость.

«Зувг», — так сказал нунули.

Из контекста следовало, что это было название расы, к которой принадлежали члены комитета…

«Чтобы получить такую информацию, действительно следовало хорошенько нажать на него».

Несколько долгих секунд он смаковал новое слово. Наконец ему пришло в голову, что от полученных сведений актуальность его протеста ничуть не уменьшилась. Он сказал:

— То, что вы показали мне, не объясняет и не оправдывает удивительную трансформацию нунули от сурового монашеского существования до массовых убийств по всей галактике. Как произошло это превращение?

Зеленые глаза в недоумении уставились на него.

— Разве мы обсуждаем эту тему? — начал нунули. И взволнованно смолк.

— О! — воскликнул он через секунду. Его глаза расширились, словно он наконец понял, о чем идет речь. — То, что мы делаем от имени комитета, — не убийство.

— Разрешите мне внести ясность в этот вопрос, — сказал Модьун. — Вы или кто-то другой из нунули уничтожили или потворствовали истреблению всей человеческой расы. И вы хотите сказать, что в соответствии с вашими убеждениями это не убийство?

— Это — часть программы комитета по улучшению жизненной ситуации в галактике, — нунули махнул тонкой гладкой серой рукой.

— По улучшению чего?

Существо оставалось спокойным.

— Простите. Теперь я вынужден попросить вас оказать мне любезность и покинуть меня, чтобы я мог продолжить отдых. Ваши друзья в безопасности. Вы получили информацию, о которой просили. Не собираетесь же вы обсуждать проблему несмотря на мой протест?

Модьун заколебался. Слова нунули не оказали на него решающего влияния, как можно было бы ожидать. В его голове роилось еще несколько вопросов, а возражения собеседника только усугубляли тревогу и нетерпение.

— Я, кажется, в странном настроении, — сказал он наконец. — У меня есть несколько вопросов, на которые я непременно хочу получить ответ.

Он не ждал разрешения нунули на обсуждение щекотливой темы и продолжал:

— Я думаю: самое важное — это то, каким именно образом члены комитета добились поддержки вашей расы.

Голубоватые глаза, казалось, стали слегка удивленными. Затем на гладком лице появилось такое выражение, как будто нунули нахмурился. Он заговорил, как о чем-то само собой разумеющемся:

— Они — высшая раса. В тот момент, Когда один из них вошел с нами в контакт, он показал нам возвышенную цель, и мы к ней стремимся. С тех пор как мы увидели планету с передовой культурой и решили, что нам нужны более тонкие методы, мы позвали члена комитета, чтобы вложить цели в умы наших лидеров. Вот и все. Все сопротивление прекратилось.