Музыка, вперед! - Шарль Эксбрайя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Договорились, дон Лючано, я иду с вами.
Он залез на стол, обвязал вокруг верхней балки веревку, сделал свободный узел, накинул себе на шею и одним рывком прыгнул навстречу синьору Лючано Криппа.
ГЛАВА IX
Рассвет застал жителей Страмолетто на ногах. Те, кто вслушивался в звуки сражения, ничего не могли понять. Казалось, грохот орудий переместился на север, как будто война обошла деревню с двух сторон, не задевая ее. Но никто не высказывал своего мнения, боясь ошибиться. Нервы были напряжены, все ждали прихода немцев. В каждом доме прятали по тайникам скудные сбережения и украшения, которые передавались из поколения в поколение. Тревога возрастал'
Лаура Капелляро не нашла в себе мужества готовить поэтому все довольствовались хлебом с салом. Аттилио задумчиво жевал. Джанни и Аврора держались за руки, приготовившись умереть вместе. Сальваторе и Мика, сознавая тяжесть момента, сидели, не шевелясь. И все же мальчик не мог позабыть о двух лирах. Он испробовал последний шанс завоевать награду:
– Когда в Страмолетто будут воевать, я побью Карло Бергасси!
И выжидательно посмотрел на отца. Аттилио медленно поднял голову, посмотрел на отпрыска, как будто видел его в первый раз, а затем неожиданно закатил Сальваторе такую затрещину, что тот слетел со стула.
– Маленький негодяй! Ты хочешь ударить сына моего друга, своего брата! Скорее я задушу тебя своими руками, Каин!
Сальваторе поднялся с сухими глазами, поджав губы. Он изо всех сил пожелал, чтобы поток железа и огня поглотил эту деревню, где отцы так гнусно ведут себя по отношению к детям.
Когда Пицци проснулся, солнце стояло уже высоко. Он долго не осмеливался пошевелиться из боязни быть замеченным. Однако он не мог провести весь день в лесу. Вдруг он насторожился. Вдалеке показался силуэт мужчины с ружьем. Не его ли он здесь ищет? Но ведь все убеждены в его бегстве в Фоджу. К тому же на его поиски пошла бы целая толпа. Полицейский тщательно оглядел окрестности. Нет, человек явно был один. Пицци со зловещей улыбкой подобрал тяжелый камень. Этот прохожий первым заплатит за грехи Страмолетто. Но тут он узнал старого хрыча в красной рубашке. Он подпустил его поближе, потом выскочил на дорогу.
– Привет, Пепе. Гуляешь?
Дедушка подпрыгнул от удивления, но, узнав Пицци, облегченно вздохнул:
– Слава Богу! Карабинер не соврал, ты жив!
– Живее некуда, и надеюсь прожить как можно дольше.
Старик мотнул головой.
– Это невозможно…
– Без шуток? Почему же?
– Потому что я тебя убью! Ты помнишь? Я обещал.
– И ты думаешь, я тебе позволю меня убить?
Пепе поднял мушкет как раз в тот момент, когда Пицци бросился на него…
Сержант Билл Тоньери, уроженец Нью-Йорка, приказал водителю Флойду Джорджу остановить машину. Сэм Петтерс и Гарри Крафорд подумали, что появился неприятель, схватились за пулеметы и, выпрыгнув из машины, залегли в кустах. Билл Тоньери протер глаза, не в состоянии поверить увиденному. Солдаты, удивленные молчанием сержанта и его неподвижностью, окликнули его:
– Хэлло, Билл! В чем дело?
В ответ сержант вытянул руку. Он посмотрел в указанном направлении и увидел человека в черной рубашке, который бросился на человека с ружьем, в красной рубашке. Раздался выстрел. Они побежали вперед.
Сильная отдача от мушкета встряхнула Пепе, чуть не убив его. Но выстрел снес Пицци полголовы. Американцы перевязали рану Пепе и угостили его глотком виски. Раненый открыл глаза:
– Где Пицци?
Итальянский был родным изыком Билла Тоньери. Он успокоил старика:
– В преисподней, дедушка. Вы отправили его прямо туда.
Раненый улыбнулся:
– Изабелла будет довольна. Да здравствует Гарибальди!
– Дедушка! Здесь есть немцы?
– Нет.
– А фашисты?
– Один оставался… я его убил.
Они крикнули троекратное ура и с тысячью предосторожностей перенесли Пепе в джип.
Веничьо заметил джип издалека и побежал звонить в колокол. Вскоре вся деревня собралась на площади. Марио повязал шарф мэра, маленький Карло Бергасси потрясал немецким флагом. К счастью, джип сначала завернул к Капелляро. Лаура помогла американцам перенести Пепе на кровать и принялась причитать. Ее крики произвели большое впечатление на Билла Тоньери. У Пепе не было никаких иллюзий на свой счет.
– Мне конец, Лаура… В моем возрасте это справедливо. Не говори ничего Изабелле и другим тоже… только падре и карабинеру. Когда я умру, ты скажешь Изабелле, что я убил Пицци, как и обещал.
Сержанту поручили оповестить дона Фауста и карабинера.
В тот момент, когда джип въезжал на площадь и Марио приготовился закричать «Да здравствует Германия!», карабинер воскликнул:
– Внимание! Это американцы!
Началась суматоха. Карло Бергасси спрятал немецкий флаг, засунув его себе в штаны, что придало ему изрядную полноту. Марио сорвал с себя шарф мэра и повязал его на талию Аттилию. Когда американцы вышли из машины, их встретил антифашистский муниципалитет Страмолетто и народное ликование. Военное положение изменилось, и у населения появился шанс выбраться из этой передряги.
Билл Тоньери был сознательный малый. Отстранив восхищенных жителей, он нашел дона Фаусто и, отведя его в сторонку, рассказал о происшествии с Пепе и передал последнюю волю умирающего. Затем американец, для которого смерть старика не имела особой важности, с головой окунулся в общее веселье, а падре позвал карабинера, и они оба отправились к Капелляро.
Пепе умирал, но ему дано было до последней минуты сохранять свою сверхъестественную живучесть. Он утешал свою внучку Лауру, которая плакала, стоя рядом с ним на коленях.
– Не убивайся так, Лаура. Настал мой час. Подумай о тех, кому пришлось уйти в мир иной раньше меня. И потом, ты знаешь, я устал от жизни. Я умираю как солдат, Лаура, как настоящая Красная Рубашка. Ты не снимешь ее с меня, правда? Я хочу в ней предстать пред Гарибальди… Уверен, он меня узнает. Скажи Изабелле, что я думал о ней до последнего вздоха, что я всегда любил ее. И когда придет время, я встречу ее там.
Лихорадка молодила его, щеки порозовели. Лаура умоляла его помолчать и не тратить силы, но он сопротивлялся:
– Ты не помешаешь мне говорить. Мне недолго осталось. Где же падре?
Дон Фаусто прибыл вместе с карабинером и попросил оставить его наедине с умирающим. Лаура и карабинер покинули спальню. Падре положил руку на горящий лоб старика:
– Итак, Пепе, давайте смоем все грехи, чтобы предстать чистым перед Господом Богом. Вы скоро попадете в рай. Вас это радует?
– Не очень…
– Но вы встретите там Святого Духа, Иисуса и Святую Деву!
– И Томазо…
– Кого?
– Томазо Веничьо, деда Марио. Который украл у меня Изабеллу. Я ему выскажу все, что я о нем думаю. Вот будет веселенький разговор!
– Пепе, как вы можете думать о подобных вещах в такой момент?
– Я семьдесят лет жду этого момента, падре!
– Лучше поведайте мне ваши грехи.
Пепе хитро увиливал:
– Я, наверное, много позабыл… Память уже не та.
Дон Фаусто заверил его:
– Перечислите только те, что помните. Остальные не имеют значения.
Слушая древнего старца, падре умилялся – грехи ребенка. Как знать, смогут ли завтрашние прихожане сохранить такую же чистую душу?
– Это все?
– Кажется, да.
– Остается Пицци, которого вы убили.
– Да, я убил его, Но это был враг!
– Да… По правде говоря, я не могу разобраться в этом и предоставляю Богу право судить о том, какие преступления были оправданы, а какие нет. А сейчас давайте прочтем вместе «Отче наш» и «Аве»,
Закончив молитву, дон Фаусто объявил:
– Теперь вы чисты, как снег, Пепе, вы смыли все грехи с вашей души.
Прикрыв глаза, старик поинтересовался:
– Даже те, о которых я забыл?
– Даже эти.
– Даже если я вспомню о них, прежде чем умереть?
– Даже так. Покойтесь в мире.
– Тогда позовите карабинера, падре. Я только что вспомнил…
– Что?
– Один грех.
– А почему это касается Джузеппе?
– Так надо.
Падре позвал карабинера.
– Он хочет поговорить с вами.
Вошел Джузеппе. Старик улыбнулся ему:
– Запиши то, что я скажу.
– Что?
– Я хочу исповедаться еще кое в чем. Записывай… Поторопись, пока у меня есть время. Так вот: я, нижеподписавшийся, Арнальдо Тоньяти, рожденный в Страмолетто, числа… не помню какого, спросишь у Изабеллы… признаю себя виновным в убийстве синьора Лючано Криппа. Почему ты не записываешь?
– Вы уверены в своих словах?
– Абсолютно!
Дон Фаусто возмутился:
– Пепе! Это же убийство!
– Падре, вы больше не имеете права голоса, вы мне все простили!
– Но вы солгали!
– Я не лгал… Я просто забыл.
