Александр - Сергей Анатольевич Шаповалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я послушно втиснулся за шкаф. Вскоре доложили о приходе генерал-губернатора. Я узнал мягкие, но уверенные шаги фон Палена. Генерал-губернатор докладывал о состоянии в городе: беспорядки, торговля, сборы и прочие повседневные дела. Как только он окончил, Павел неожиданно спросил:
– Вы были в Петербурге в шестьдесят втором?
– Простите? – растерялся фон Пален.
– В шестьдесят вором вы где служили?
– Ах, вы об этом. Да, я был в Петербурге.
– Вы участвовали в заговоре против моего отца?
– Участвовал? Нет. Был всего лишь свидетелем. Я служил в конном полку в звании младшего офицера и не мог быть в среде заговорщиков.
– А вам известно, что нынче хотят повторить шестьдесят второй год?
– Повторить? Вы имеете в виду заговор, который готовят против вас?
– Вам все известно.
– Конечно, ваше величество. Я же возглавляю полицию.
– Так почему вы мне не докладываете.
– Еще не пришло время. Заговор только в зачатке. У заговорщиков нет никаких чётких планов. Так, только разговоры.
– Вы так просто об этом говорите. Откуда вам все известно?
– Заговор возглавляю я.
– Как? Объясните! – Голос Павла дрожал, но он старался говорить тихо и спокойно.
– Все просто. Чтобы управлять процессом, надо его возглавить. Сейчас мне известны почти все действующие лица. Как только план будет готов, и заговор вступит в стадию исполнения, все бунтовщики будут схвачены. Уйти не удастся никому. Вам ничего не угрожает. Все нити заговора в моих руках.
– Вы уверенны? С моим отцом расправились живо. Не помогла даже его личная охрана из голштинцев.
– Не стоит проводить параллели между вами и Петром третьим. – Фон Пален заговорил уверенным голосом. Растерянность прошла мгновенно. – Все же, он был иностранец, а вы – русский. Он не любил русских чиновников и удалял их от себя. Вы же – наоборот пользуетесь любовью ваших подданных. И вспомните о гвардии! Гвардия вам предана, а отца вашего гвардейцы не любили. Вспомните, он преследовал духовенство. Вы же почитаете каноны и даже позволили староверцам вести открыто службы. В то время в Петербурге не было полиции. Нынче же во всем ведётся надзор.
– Но почему бы сейчас не начать аресты?
– Нельзя спугнуть зачинщиков. Тем более что в списке… – Фон Пален как будто поперхнулся.
– Говорите, – потребовал император.
– Имею дерзость доложить, что в списке заговорщиков числится Великий князь Александр и ваша супруга.
– Не несите бред! – закричал император. – Мой сын!
– Простите, но это – правда, – уверенно сказал фон Пален.
Павел долго молчал. Слышно было его гневное сопенье.
– Хорошо. Я вам верю, – наконец произнёс он. – Но не надо дремать.
– Уверяю, вам ничто не угрожает.
Фон Пален удалился. Я вылез из укрытия. Павел, сидел за столом в своей обычной позе и писал.
– Ваше величество, вы на должны ему доверять, – сказал я.
– А кому я должен доверять? Вам? – не отрываясь от письма, спросил он. – Флигель-адъютанту я должен верить, а генерал-губернатору – нет? Начальнику полиции не должен доверять? Главному почтмейстеру не должен доверять? Кому тогда? И потом, гвардия не допустит заговора. Не те времена.
– Но как же вранье, которое нёс фон Пален о Великом князе?
– Вы говорите об Александре? Утром я заглянул к нему в покои. Он был на разводе конных полков. Смотрите, что я нашёл на его рабочем столе. – Император положил передо мной книгу. Это был Вольтер «Смерть Цезаря». – Вот здесь он карандашиком на полях отметил сцену убийства императора. Ну, каков Брут? Вот что. – Павел резко поднялся, подошёл к книжному шкафу, за которым я только что прятался. – Ага. Это здесь! – Достал увесистый том, открыл на нужной странице, заложил её ленточкой. – Будете идти обратно, заскочите к Александру. Вот здесь закладка, пусть почитает. Историческое описание предательства царевича Алексея, и как Пётр первый с ним поступил.
* * *
Ближе к восьми часам вечера я подъезжал верхом к Михайловскому замку. По дороге догнал сани, в которых ехал полковник Саблуков.
– Рад вас видеть, Семён! – крикнул он. – Вы к Императору?
– Да. Он срочно вызвал меня.
Мы проехали под арку во внутренний двор. Я спешился, передав поводья лакею.
– А со мной чёрте-что происходит, – пожаловался Саблуков. – Представляете, Ушаков, это адъютант нашего полка, на утреннем разводе мне передаёт приказ от Великого князя Константина: я назначен дежурным по полку. Но мой эскадрон сегодня в карауле, и по уставу в мои обязанности входит проверять посты – и больше ничего. А теперь я еще должен принимать рапорта и докладывать шефу полка. Теперь мотаюсь: то с проверкой караула, то в полк.
– А причины адъютант не объяснил?
– Не удосужился. Сегодня все какие-то взвинченные.
Нам на встречу попался камер-лакей.
– Господа, куда вы идёте? – спросил он.
– К Константину Павловичу, – ответил Саблуков.
– Пожалуйста, не ходите, – вдруг взмолился он. – Я буду вынужден сообщить государю.
– Я дежурный по полку, – удивился Саблуков. – И обязан рапортовать Великому князю, как шефу о состоянии полка. Так и передайте государю.
– Ну…, ну хорошо, – согласился камер-лакей и побежал дальше.
– Что я вам говорил. Странные все какие-то сегодня, – обронил Саблуков, когда мы вошли на лестницу.
В передней покоев великих князей мы столкнулись с камердинером Рудковским.
– Господа! – зашипел он на нас. – Зачем вы сюда пришли?
– Да что здесь происходит? – возмутился Саблуков, скидывая шубу. – Все с ума по сходили.
– Вы не должны были здесь появляться! – Рудковский испуганно выпучил глаза, прислушиваясь к тишине замка.
– Я дежурный по полку. Мне надо сделать рапорт, – настаивал Николай.
– Хорошо, войдите, – сдался Рудковский.
К нашему удивлению, он достал из кармана ключ и принялся отмыкать двери в покои Великих князей.
– Почему их держат взаперти? – спросил я.
– Ох, не спрашивайте, – вздохнул камердинер. – Приказ императора.
– Полковник, вы? – удивился Константин, увидев нас. – Семён и вы пришли?
Константин был сильно взволнован.
– Разрешите отрапортовать? – попросил Саблуков.
– Да, конечно, – несмело произнёс Константин.
Из двери напротив с опаской выглянул Александр, озираясь по сторонам.
– Кто пришёл? – шёпотом спросил он.
– Это ко мне, полковник Саблуков с докладом, – так же шёпотом ответил Константин.
Вдруг дверь, ведущая на лестницу, распахнулась и, звеня шпорами на начищенных до блеска сапогах, вошёл сам император. В одной руке шляпа с пышным плюмажем, в другой – трость. Александр тут же юркнул обратно к себе в кабинет, словно испуганная мышь. Император направился прямо к нам. Саблуков отрапортовал ему
