Это мужской мир, подруга! - Татьяна Веденская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Платную? – испугалась я. Несмотря на достаточно взъерошенный и местами нелепый вид, мой Журавлев был, пожалуй, самым высокооплачиваемым адвокатом во всей нашей конторе, исключая только Холодова. Даже Мазурин, хоть и являлся младшим партнером, получал меньше моей Синей Бороды. Многие клиенты по первости от Журавлева шарахались, но он редко ошибался в своих юридических заключениях, редко проигрывал дела и, главное, никогда не брался за дело, если оно могло нарушить интересы клиента. Он вел и выиграл множество арбитражных дел между огромными корпорациями, на его счету миллионные барыши для клиента и, соответственно, для элитной юридической фирмы «Холодов&Мазурин». Вообще, если брать голые результаты, то вместо фамилии Мазурин на табличке давно должна была значиться фамилия Синей Бороды. Название оставалось как дань холодовскому и мазуринскому прошлому. Они начинали вместе.
Так что от перспективы платить за его дорогостоящее мнение я пришла в уныние. Тем более мне-то было очень хорошо известно, почему на самом деле меня уволили из той жалкой организации с еще более жалким руководителем. Но эту самую, истинную причину я бы никому раскрывать не хотела.
– Почему? – удивился он. – Вам я могу дать бесплатную консультацию. Мне надо только немного больше информации.
– Спасибо, Максим Андреевич, – смутилась я. – Нет, не нужно. Это... там была ошибка.
– Я думаю, там имелись существенные нарушения процедуры увольнения. Вы можете потребовать снятия этой записи.
– Да? Спасибо, но все-таки... не нужно. Наверное, я сама виновата, я тогда все что-то подписывала. Теперь уже не исправишь.
– У вас был личный конфликт?
Он ударил точно в цель. Все же нельзя забывать, за рулем чьей машины я сейчас сижу. Я замолчала, посмотрела на дорогу, над которой ветер носил чью-то пустую пачку сигарет. Штормило сильно.
– Не надо, Максим Андреевич. Я не хочу ворошить всю эту историю. Я просто очень, очень благодарна, что вы решили меня не увольнять.
– Как скажете, – пожал плечами он.
– И еще, я хотела сказать, что я все сделаю, чтобы ваше доверие оправдать. Я на самом деле очень хочу работать. Странно, но впервые в жизни я, кажется, испытываю искренний интерес к тому, чем занимаюсь.
– Рад за вас, – еще более сухо сказал он. И продолжил: – А кстати, чем вы раньше занимались? Вы, кажется, сказали, что вы историк? А в Москве давно живете? Где ваша семья?
– Семья? – глубоко задумалась я. Еще одна тема, говорить о которой я категорически не готова. Но и врать Синей Бороде – опасно. Известно, что он делает с людьми, которые ему врут. Расчленяет и складирует в маленькой тайной комнате. Поэтому я пространно пояснила:
– Я из Москвы. А семьи у меня пока нет. Я сейчас вся сконцентрирована на работе. Я даже думаю, а не пойти ли мне с сентября учиться, куда-нибудь на заочный, как на второе высшее. Юриспруденция – это очень интересно, как оказалось. Я хочу быть вам по-настоящему полезной. А то вы иногда мне что-то говорите, а я даже не понимаю, о чем вы.
– Меня все устраивает, как есть, – довольно резко заметил он. Я увидела его в зеркале заднего вида. Он внимательно, без тени улыбки наблюдал за мной.
– Вы думаете, учиться не стоит? – Я удивилась такой его реакции.
– Я думаю, будет лучше, если вы сосредоточитесь на своей непосредственной работе. Юридических знаний от вас не требуется. А те, что нужны, я дам вам сам.
– Хорошо. – Я кивнула и замолчала. Он был явно чем-то недоволен, а почему – непонятно. Может, что-то не так в бумагах.
Всю оставшуюся дорогу до совещания и после мы молчали. Я больше не решалась даже пикнуть. Чего там пикнуть – даже вдохнуть не решалась. Я тихо рулила по темнеющей Москве, думая о том, как странно тасуется колода. У Журавлева есть миллион вариантов, миллион студентов и выпускников, которые только мечтают о месте его помощника. Есть Илона, в конце концов. А он оставляет меня. Почему? Что хорошего во мне? Ну, исполнительна. А кто не был бы ответственным на моем месте? Ну, вожу машину. Кто их сейчас не водит? А ведь оставил. Даже вместе с пьянством оставил. У меня есть работа! Она у меня есть!
Эта мысль согревала меня, вызывая невольную улыбку на губах. Папа, папа, недооценивал ты меня. Вот у тебя скоро день рождения. Я знаю, ты улетишь куда-нибудь в дальние страны с очередной пышной блондинкой, поругавшись предварительно с мамой. Мама скушает, мама скажет, что вы летали в Париж вместе, она выдумает все нужные подробности. В конце концов, она отлично знает Париж.
А я буду готовить бумаги для внесудебных переговоров между разводящимися супругами, запутавшимися в собственном имуществе. Или соглашение для корпорации. Кстати, надо будет позвонить маме, передать поздравления отцу. Может быть, сделать подарок. Пусть знает, что у меня все хорошо. Купить ему дорогое пошлое кольцо – печатку, он их любит. Или серебряный крест. Папа умел сочетать несочетаемое: воровать и жертвовать, воровать много, а жертвовать чуть-чуть, на храм. Так, чтобы на нем надпись сделали памятную или какой именной кирпич в стенку вложили. Изменять жене, но ходить с нею крестным ходом на Пасху. Может, это нормально? Так поступали многие из его, как бы это назвать... коллег? Банды? Уважаемых бизнесменов?
Папа любит кресты и браслеты, хотя меня от них всегда выворачивало наизнанку. И все же мысль сделать ему подарок нравилась мне все больше. Я уже решила, что это будет все-таки что-то приличное. Пусть даже он не поймет, но я пойму. Ручка. Да, перьевая, красивая ручка. Нет, на дорогую ручку у меня уйдет вся месячная зарплата, а при этом ручка будет все-таки недостаточно крута. Нет, надо что-то другое. С намеком, чтобы он понял, что мне без него хорошо. Что я справилась, хоть он и не верил в меня ни секунды. Баба, а справилась. Нонсенс. Но я, вообще-то, не баба. Я женщина.
Да, женщина в кедах и за рулем невообразимо грязной тачки. Интересно, где Синяя Борода на ней ездил, что она в таких диких кусках грязи? Или поставим вопрос по-другому – сколько лет он ее не мыл? А что, кстати, мне самой мешает ее помыть? Я же постоянно куда-то на ней езжу! Отличный способ показать Бороде, что я – самый полезный и предусмотрительный служащий.
– Вероника? – Журавлев громко меня окликнул и для верности дотронулся до моего плеча. Видимо, погруженная в свои мысли, я уже что-то пропустила.
– Да! – Я встрепенулась и обратилась в слух.
– Мне нужно съездить в Самару. Я не хочу ехать на поезде, мне там понадобится машина. Я не люблю брать в аренду, у нас, в России, обычно такое подсунут, что обязательно встанешь на дороге.
– Это точно. – Я поддакивала из вежливости, удивляясь неожиданной разговорчивости Журавлева. Впрочем, все сразу же и разъяснилось.