Жила-была коммунистическая партия - Анатолий Собчак

В открытом письме бывшего заведующего секретариатом Международного отдела ЦК КПСС А. Смирнова, которое было опубликовано в 1992 году, точно сформулирована еще одна особенность деятельности компартии: "КПСС просто воровала!" Стандартной была ситуация, когда решением Политбюро (никогда не публиковавшимся) предписывалось Правлению Госбанка СССР (т. Геращенко В.В.)… выдать Фалину В.М. (начальнику Международного отдела ЦК КПСС) определенную сумму для передачи итальянским, греческим, французским или каким-либо иным коммунистическим или другим левым партиям. Такими же решениями Политбюро или Секретариата ЦК КПСС оформлялось изъятие денег из государственной казны на нужды партии для проведения различных идеологических и пропагандистских мероприятий (включая оплату из государственного кармана проведения партийных съездов, конференций и т. д.). Например, каждый день работы последнего, XXVIII съезда КПСС (без стоимости теле- и радиотрансляции заседаний съезда), обходился стране в 360 миллионов рублей (по действовавшему тогда курсу доллара для выезжающих за границу – в 36 миллионов долларов).

Обсуждая вопрос об ответственности компартии за преступления, совершенные против своей страны, нельзя, конечно, забывать о том, что созданная коммунистами тоталитарная система нивелировала и подчиняла себе всех, кто оказался в сфере ее действия. Личные качества человека, попадающего в эту систему, в принципе утрачивали значение: либо он приспосабливался к системе и вел себя в соответствии с установленными правилами игры, либо система освобождалась от него. Компартия строилась на безоговорочном подчинении вышестоящим партийным структурам. От рядовых членов партии мало что зависело.

Вместе с тем все важнейшие партийные решения, в том числе и очевидно преступные, наносящие ущерб стране, проводились по всей иерархической структуре партии – от собраний первичных парторганизаций до ЦК. Так что возможность выбора оставалась у каждого, включая рядовых членов партии, даже при понимании того, что от их выступления или мнения ничего не зависит и ничего не изменится. Разве что ты сам потеряешь работу или попадешь в тюрьму.

Поэтому речь должна идти об ответственности именно партии как таковой, как преступной организации, вмонтированной в структуру государства и подменившей собой, присвоившей себе все прерогативы государственной власти. Носителями ответственности теоретически должны были бы быть и те конкретные руководящие партийные деятели, в отношении которых установлено, что они принимали личное участие в выработке и принятии тех или иных решений преступного характера (например, решения о вводе войск в Афганистан либо об изъятии денег из государственной казны и т. п.). Конечно, об ответственности конкретных партийных деятелей сегодня можно говорить лишь гипотетически: иных уж нет, а кое-кто (как, например, В.М. Фалин) уехал за границу.

Что же касается почти двадцатимиллионной армии рядовых членов партии, то здесь речь должна идти о суде совести, о пересмотре взглядов и личном покаянии, т. е. об ответственности моральной. А это, как известно, глубоко личное дело каждого.

Поэтому указы Президента России о прекращении деятельности КПСС и КП РСФСР и роспуске их организационных структур если и заслуживают упрека, то только в половинчатости, в недоведении до логического конца решения этого вопроса, т. е. до предания суду этих организаций за преступления, совершенные против своего народа. Но вопрос еще не закрыт, а суда истории компартии все равно не избежать.

В процессе слушания дела в Конституционном суде из уст представителей компартии прозвучал также и такой аргумент: мы добиваемся не реанимации партии в прежнем виде, поскольку это невозможно, а права коммунистов самим решать судьбу своей организации. Поэтому, хотя бы временно, нужно восстановить деятельность КПСС, после чего провести пленум или съезд, которые определят, кто будет представлять интересы партии в КС.

Данная уловка понадобилась представителям компартии, чтобы получить возможность фактического возобновления деятельности организационных структур КПСС. Такую же цель преследовало заявление, поступившее в Конституционный суд на второй день его работы от членов секретариата, вновь избранного так называемым XXIX съездом КПСС (Сидорова В.А., Скворцова С.Б. и Азизова А.А.), с требованием допустить их на заседание вместо участвующих в нем представителей КПСС и КП РСФСР. Удовлетворение их требования означало бы фактическую легализацию компартии Конституционным судом. Но Конституционный суд отверг эти требования, будучи поддержан в этом не только представителями президентской стороны, но и представителями КПСС и КП РСФСР, уже участвующими в процессе.

Стремясь во что бы то ни стало легализовать КПСС, представители компартии прибегли к своеобразной аргументации, смахивающей на шантаж. "Может ли легальная компартия представлять угрозу для общества, например, угрозу совершения государственного переворота?" – спрашивали они. И отвечали: "Конечно нет, так как перевороты подготавливают и совершают партии, находящиеся на нелегальном положении, в подполье. Например, в 1917 году курс на узурпацию власти был взят большевиками только после запрета их партии Временным правительством".

Подтекст в этих рассуждениях очевиден: лучше легализуйте нас, отмените указы Президента, а то, не дай Бог, повторится 1917 год. Важно, однако, подчеркнуть, что верующим в истинность марксизма-ленинизма коммунистам никто не мешает создавать свои партии заново, как говорится, с нуля и на равных с другими политическими партиями. Но их это не устраивало. Они прекрасно понимали, что, даже если Конституционный суд легализует деятельность КПСС, это на деле не приведет к воссозданию всесоюзной коммунистической партии, какой была КПСС. Им важно было другое: вернуть имущество и денежные средства партии как основу последующей деятельности. Поэтому дело о КПСС в Конституционном суде только внешне выглядело политическим процессом, а в действительности его сердцевину составлял имущественный спор.

Характерно, что примерно в это же время я как мэр города получил заявление от бывшего первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Б. Гидаспова, смысл которого заключался в требовании приостановить передачу и возвратить имущество, принадлежавшее Ленинградской организации КПСС, а также требование разместить структуры компартии в Доме политпросвещения и заселить жилой дом, построенный для обкома КПСС, работниками Ленинградской организации КПСС. Именно это интересовало представителей компартии в первую очередь.

В процессе рассмотрения в Конституционном суде дела КПСС постоянно возникали аналогии с запрещением деятельности и объявлением гитлеровской национал-социалистической партии преступной организацией. Конечно, прямые аналогии здесь просто неуместны. Достаточно напомнить, что и сам процесс начался по инициативе коммунистов, а не их противников. И тем не менее для нас небесполезно вспомнить, в чем обвинялись нацисты и за что Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП) была объявлена преступной организацией, а ее деятельность прекращена.