Сердце Мириаля - Мэгги Фьюри

— Это еще что такое? — Из-под ярко начищенного шлема глянули на Виору глаза юноши — синие, очень серьезные и обеспокоенные. — Что случилось, хозяюшка? Отчего вы так бежите и что за беда с вами стряслась?

От облегчения Виора едва не лишилась чувств. Да ведь она наткнулась прямиком на патруль церковных гвардейцев! Потом она так и не сумела вспомнить, что и как говорила, но едва выпалила первый десяток слов, как лицо молодого офицера потемнело. Он резко вскинул руку, разом оборвав поток ее слов и слез.

— Покажи мне, где твой дом, — угрюмо проговорил он.

Что есть духу пробежав назад по той же самой улочке, ведущей в Козье Подворье, Виора мельком заметила, что кое-где из окон убогих домишек курится дым. Какой-то человек с пылающим факелом в руках перебегал от одного дома к другому, а за ним неспешно занимались все новые пожары. На бегу Виора услышала крик Фелиссы — пронзительный, страшный, непрерывный, точно кричал зверек, бьющийся в смертельном захвате стального капкана. Вихрем ворвавшись во двор своего дома, Виора увидела, что ее дочь извивается под тяжестью второго громилы. Первый стоял поодаль и глазел на них, попутно застегивая штаны. Слишком поздно Виора осознала, что Ивар больше не лежит, скорчась, на земле. Медленно, но верно он полз к порогу дома, где валялась его сума с мясницкими ножами. С уверенностью, которой так не хватало бедной Фелиссе, он извлек из сумы длинный острый нож и, поднявшись за спиной праздно наблюдавшего наемника, одним взмахом лезвия перерезал ему горло от уха до уха.

Струя жаркой крови хлынула на второго громилу, и тот вскочил, страшно ругаясь и нашаривая меч. Ивару пришлось бы худо, если бы Виора не привела подмогу. Бегущие гвардейцы бурей промчались мимо нее, и к тому времени, когда она подбежала ближе, уцелевший громила уже был полностью обезоружен — правда, после того, как бросился на офицера Мечей Божьих , изрыгая хулу и проклятия. Этот шум привлек внимание еще четверых наемников, которые между тем громили и жгли соседние дома — дабы выселенные должники Серимы не смогли в них вернуться. Гвардейцы, как один, окружили громилу и его жертв, и дюжина мечей, блистая, с убийственным свистом вылетела из ножен.

Бегущие наемники разом остановились, и уверенности у них внезапно поубавилось. На миг и те и другие замерли в безмолвном, враждебном противостоянии, затем один из громил — по всей видимости, вожак шайки — выступил вперед.

— Какого черта вы сюда заявились? — грубо крикнул он. — Убирайтесь-ка подобру-поздорову! Мы тут выполняем приказ леди Серимы, и нечего вам, чистюли, сосунки Божьи, совать свои сопливые носы куда не следует!

Бесстрастное лицо молодого офицера даже не дрогнуло. Без единого слова он подал знак одному из своих людей, и тот отдал свой плащ Фелиссе, уже рыдавшей в объятиях мужа. Волосы ее были всклокочены, лицо и грудь забрызганы кровью убитого наемника. Сам Ивар — лицо его от побоев чудовищно распухло — глянул на солдата и коротко, благодарно кивнул, но тут же сгорбился, точно от непосильной тяжести. Церковные гвардейцы застигли его на месте преступления — все равно что сам подписал себе смертный приговор.

Между тем в долгой, зловещей тишине сухо щелкнул арбалетный болт, недрогнувшей рукой досланный в гнездо. Сержант Мечей Божьих вскинул арбалет и прицелился в вожака наемников. Наглец тут же побледнел и принялся беспокойно ерзать и переминаться на месте. Тогда только молодой командир патруля счел возможным ответить громиле, в голосе его прозвучало неподдельное, ледяное презрение.

— Мне известно, что леди Серима желает снести с лица города эти жалкие окраинные трущобы. Мне известно также, что лишившимся из-за этого крыши над головой она предоставила временное пристанище в своих пакгаузах, что ниже по реке. Что — дословно — она приказала вам?

Наемник осторожно попятился на шаг.

— Э-э… — начал он, — ну, нам велено очистить эти хибары от народа, чтобы их можно было снести… э-э… сударь. Словом, выставить всю эту шваль и проследить, чтобы они не причиняли хлопот, а еще — чтобы не могли больше сюда вернуться.

Офицер в упор глянул на него:

— Понимаю. Поправь меня, если я ошибся, но в этом приказе нет ни слова насчет избиения и насилия.

Наемник на миг смешался, сообразив, что попал впросак, но тут же воспрял духом.

— А это как же? — завопил он, тыкая пальцем в своего мертвого сотоварища. — Это же самое что ни на есть убийство! И я требую, чтобы вы арестовали мерзавца! А ежели мы что натворили — так это была самозащита!

Офицер гвардейцев ткнул носком сапога обескровленное тело.

— Разве это убийство? — осведомился он самым небрежным тоном. — Сдается мне, тут произошел несчастный случай. Этот парень, должно быть, нечаянно упал на нож. Что скажете, сержант Эвальд?

Кряжистый лысоватый гвардеец с арбалетом на долю секунды отвлекся от своей цели.

— Определенно, ваша милость, — подтвердил он. — Как вы и сказали, ваша милость, бедняга случайно напоролся на нож. Чертовски опасное лезвие, доложу я вам. Зря он был так неосторожен.

— Вот видишь, — любезным тоном продолжал офицер, — это не убийство, а несчастный случай. И чтобы предотвратить дальнейшие несчастья, я предлагаю тебе увести отсюда своих людей — да побыстрее.

У громилы отвисла челюсть.

— Но мы… леди Серима приказала…

— Если у леди Серимы возникнут претензии, она может высказать их лично мне — лейтенанту Гальверону, заместителю лорда Блейда. Она всегда сможет отыскать меня в Цитадели.

Офицер говорил ровно, внешне спокойно, но под его ледяным взглядом наемники невольно сдвинулись теснее.

— Э-э… ваша правда, ваша милость, — промямлил, запинаясь, их вожак. — Мы, пожалуй, пойдем.

— На вашем месте я бы прежде потушил пожар, — вкрадчиво заметил офицер. — Да, кстати — вот еще что. Когда вернетесь к своей госпоже, передайте ей, что я не потерплю избиений и насилия. Если такое случится впредь, я сочту ее лично ответственной за это. Поняли?

Наемник судорожно сглотнул.

— И вы хотите, чтобы я ей такое сказал?! Арбалет в руках сержанта угрожающе приподнялся.

— Слушаюсь, ваша милость! — завопил громила. — Я все ей скажу, ваша милость! Можете на меня рассчитывать, ваша милость!

Собрав своих сотоварищей, он опрометью помчался к горящим домам — впрочем, дерево так прогнило и пропиталось влагой, что дыма там было больше, чем огня. И все же, подумала Виора, жить в этих домах теперь невозможно. Наемники Серимы потрудились на славу.

Второй, оставшийся в живых обидчик Фелиссы крадучись, бочком направился было за остальными — но Гальверон преградил ему путь своим клинком:

— Не спеши. То, что ты сотворил сегодня, в этом городе преследуется законом.