Леди, будте плохой - Кэндис Герн

Она вытерла руки об испачканный в земле фартук, надетый поверх поношенного платья, которое когда-то, видимо, было синим. Или, может быть, коричневым. Оно стало бесцветным после многочисленных стирок. Застенчивым женственным жестом она убрала за уши выбившиеся пряди волос. Если Рочдейл правильно помнил, она была моложе его на пару лет, но теперь выглядела старше. Каждая черточка ее лица была такой, как он помнил, – большие карие глаза, широкий рот, слегка квадратный кончик носа. Но эти знакомые глаза и рот были окружены морщинами, когда-то очаровательно веснушчатая кожа загрубела от солнца, в темных волосах появились серебряные нити. Она сильно похудела. Но при всем этом в ней сохранилась доля той красоты, которую он помнил.

Она инстинктивно подняла руку, без сомнения, надеясь, что он протянет свою. Он этого не сделал. Она неловко убрала руку.

– Так приятно видеть тебя, Джон. То есть лорд Рочдейл. Боже мой, сколько же прошло лет? Ты совсем не изменился. Все такой же красавец.

Боже, неужели ей обязательно так радоваться? И разве ее улыбке обязательно быть такой знакомой?

– Ты тоже не изменилась, Джейн. Все та же хорошенькая девчушка, которая гонялась за нами с Мартином по болотам. – Слова были веселыми, но Рочдейл не улыбнулся и лицо его не просветлело.

Она рассмеялась, не смущенная его отчужденностью.

– Льстец. Все мои годы видны на моем лице, ты не можешь отрицать этого. Но тут уж ничего не поделаешь. Каждая морщина и седой волос заслуженны. О, но тебе нужно познакомиться с детьми, которые подарили мне все эти седые волосы. – Она обняла одной рукой стоящую рядом с ней девочку: – Это Салли, моя старшая. Поклонись лорду Рочдейлу, девочка моя.

Салли повиновалась, настороженно глядя на него сквозь длинные ресницы. На вид ей было лет одиннадцать-двенадцать, и она была не так красива, как ее мать в детстве, хотя изящные черты лица будут привлекать мужские взгляды.

Рочдейл ответил коротким кивком. Он не был рад этой неловкой встрече после долгой разлуки. Пусть Джейн представит своих детей, а потом он уберется отсюда подальше.

– А это Тоби. – Светловолосый мальчик прятался за спиной матери. Рочдейл был так потрясен, увидев Джейн, что не обратил на него внимания. Теперь Джейн подтолкнула мальчика вперед, и Рочдейл едва не ахнул. Тоби был просто копией Мартина Флетчера, своего отца, человека, который когда-то был ближайшим другом Рочдейла. В детстве Мартин выглядел точно также, как этот мальчик, смотрящий сейчас на него.

Рочдейл взглянул на Джейн, которая улыбнулась и сказала:

– Он очень похож на него, правда?

– Точная копия. Здравствуй, Тоби. Я рад познакомиться с тобой.

– Да, сэр. Я тоже, сэр.

Глядя на мальчика с лицом Мартина Флетчера, Рочдейл вдруг осознал, почему Джейн и ее дети оказались в Марлоу-Хаусе. Его сердце сжалось от боли. Он посмотрел на Джейн:

– Мартин?..

В ее темных глазах появилась печаль.

– Да. Он погиб в Альбуерре два года назад.

Рочдейл на мгновение закрыл глаза и попытался проглотить комок, вдруг застрявший в горле. Боже, он не хотел слышать этого. Наконец сказал:

– Прости, Джейн. Жаль, что я не знал. Жаль, что я не поддерживал связь. Как бы мне хотелось… – Как бы ему хотелось никогда не узнать, что стало с Мартином. И как же чертовски не хотелось чувствовать себя в ответе за его смерть. Конечно, это французская пуля или сабля оборвали жизнь его старого друга, но если бы фермам арендаторов не позволили дойти практически до разорения, Мартину вообще не пришлось бы идти в армию. Он был фермером, а не солдатом. Он должен был умереть в своей постели через много-много лет, окруженный внуками, слыша мычание коров, пасущихся на лугу.

– Ты ничем не мог бы помочь, Джон.

Рочдейл покачал головой, возражая против этих слов. Но что он мог сказать? Прости, что прожигал жизнь, в то время как Мартин был вынужден воевать в Испании, а его семье пришлось перебраться в благотворительное заведение?

– Тоби, Салли! Вы не покажете мне то, что посадили на этой неделе? – Грейс вышла вперед и, обняв за плечи обоих детей, повела их в другую часть сада. Забавно, Рочдейл почти забыл о ней. Должно быть, она решила, что им с Джейн есть о чем поговорить наедине, возможно, о вещах, которые причинят детям боль. Она не могла знать, что не было ничего более нежеланного, чем слышать рассказ о жизни Джейн и Мартина после Беттисфонта. – Я уже отсюда вижу иссоп, – сказала Грейс. – И даже чувствую его аромат. Пойдемте посмотрим.

– Она очень добрая леди, миссис Марлоу, – сказала Джейн, глядя, как Грейс уводит детей. – Замечательная женщина. Знаешь, здесь все существует благодаря ей. Не могу представить, что стало бы со всеми нами без ее помощи.

Наступила долгая пауза, во время которой Джейн смотрела на Рочдейла с оттенком ожидания в карих глазах, несомненно, надеясь, что он станет расспрашивать ее обо всех прошедших годах. Господи, как же ему хотелось убежать! Но он решил, что должен просто покончить с этим. Кроме того, если он не спросит Джейн о ее жизни, она наверняка станет расспрашивать о его.

– Что случилось, Джейн? Последнее, что я знаю, это то, что ты была с Мартином и его полком.

– Да, я несколько лет была с ним в армии. Это была хорошая жизнь, интересная. Знаешь, вместе с полком он ездил по всему свету. Салли, она родилась в Ирландии, а Тоби – в Германии. Но когда в Португалии стало совсем туго, Мартин настоял, чтобы я вернулась с детьми в Англию ради их безопасности. У него была небольшая сумма за добычу, захваченную в бою, и он снял нам однокомнатный домик в Кенсингтоне. Дом в городе был дороговат, но владелец приходился родственником одному из солдат, и поэтому нам удалось снять этот коттедж по разумной цене. Каждые несколько месяцев Мартин посылал нам все, что мог, на еду и обувь для детей. Но когда почти через два года он погиб, деньги закончились и мне пришлось содержать нас троих.

Она посмотрела на Рочдейла взглядом, полным извинения и сожаления, как будто гибель Мартина каким-то образом была ее виной. Рочдейл не сказал ничего – что он мог сказать? – но отчаяние в ее голосе ранило его, как нож в сердце.

– Я занималась стиркой и шитьем, – продолжала она, – но было трудно, действительно трудно прокормить троих. Когда я больше не могла платить за жилье, хозяин выкинул нас на улицу. Я нашла для нас другое место, поменьше, но было трудно найти работу. В конце концов, мы оказались в крошечной комнатке в Сент-Джайлзе и я собирала тряпье и распоротую одежду, но мне не удавалось выбраться из нищеты. Я волновалась, что дети попадут на улицу, станут жертвами бог знает чего. Я впала в отчаяние, да. Была готова… сделать все, что угодно, только чтобы поддержать детей.