Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы ведь Клод Тауб!!! Тот самый, который как бы убил жену – чемпионку по стрельбе. А потом оказалось, что ее зарезал маньяк! – Метрдотель просто орал в голос от счастья, а Клод не знал, куда деваться от стыда в этой ситуации. Всякую славу он переживал за свою жизнь, но лавры убийцы пожинал впервые.
– Проходите же, – тем временем продолжал кричать «качок», – Я велю накрыть вам мой столик – тот, за пальмой в углу. Знайте, я на вашей стороне. Когда я узнал, что эта чемпионка стреляла в доме в вас, и что делала с малышом, я сказал – Бог послал маньяка на эту суку! – Новые знакомые Клода менялись в лице, выслушивая эту речь. Но сдержались, и сели за столик молча.
– Не находите, что все-таки Бог не мог послать маньяка? – только и поинтересовался режиссер.
– Я уверен, что так оно и было, – усмехнувшись недобро, ответил Клод.
Ангел Клода и Ангел режиссера переглянулись с изумленным видом. И оба прыснули, зависнув над столом за пальмой.
Пока собравшиеся интересовались у Клода, чем стоит поживиться в Австралии в смысле еды, выбирали блюда в меню, один только высокий аскет с усами Дон Кихота продолжал кропотливо работать. Звали его прозаично – Николаем, но в киношном мире знали его по фамилии – Усатый. Так он и представился Клоду.
Дайте мне, плиз, ваш телефон и адрес. Как я понимаю, маэстро решил вас снять в фильме в Москве. Если я не возьму координаты, он потом будет вопить: «Куда ты смотрел», будто номер на любу был написан, я а не догадался его запомнить. Его усы недовольно шевелились, усиливая пафос речи. Говорил он, как плохой актер в театре. Но административные вопросы ему давались лучше.
Сделав заказ, Режиссер вернулся к беседе. И Клоду пришлось по его просьбе, повторить в который раз свой рассказ о перипетиях с чемпионкой по стрельбе и прыжкам в койку.
Новые знакомые слушали его, подавшись вперед, глаза их горели жадным, неприкрытым любопытством и восторгом.
– Говорите, это и вправду случилось, все именно так?! Да это же готовый сюжет для кино! А я – то хотел вас пригласить к нам только каскадером поработать. Но придется Вам приехать раньше, чтобы стать соавтором сценария. Вы сможете вылететь уже через три дня? Больше я не вытерплю. Надо начинать, пока идею не перехватили!
– Ну вот, называется, отдохнули в Австралии – уныло простонал помощник режиссера Усатов, и усы его обвисли вниз, будто увяли. Блондинка, чье имя ему так и не назвали, плотоядно усмехнулась.
– Если мы будем вместе работать, не вздумайте называть меня Марианной. – заговорила девица на вменяемом английском, – Зовите Машей, как муж. – И она кивнула на режиссера.
– Приеду в Москву с радостью, – сказал Клод, сияя. – Мне предрекли в полиции русскую жену.
Режиссер засмеялся: – Какая оригинальная мера наказания!
Ангелы просто закувыркались в воздухе от хохота.
Глава шестая
В больнице сынишка лежал смирно в кроватке, не дрыгался и не плакал, как другие карапузы в его палате. То ли сил у него еще не было, то ли еще при матери отвык от капризов, раз никто на них не реагировал. Личико осунулось и стало взрослым, даже чуточку старческим. Сердце у Клода при виде этого отстраненного взгляда старца на детской мордашке дал себе слово найти ему мать, как из рекламного ролика кукурузных хлопьев: домовитую, окладистую, скучную. Путь самому Клоду такой тип женщины ни к чему, но зато у пацаненка, его кровиночки, будет дом, в котором все будет сосредоточенно на его интересах. Ведь, кто, как не отец виноват в том, от кого зачал ребенка. И вину надо искупать ценой личных жертв.
Решено, теперь он будет искать пусть даже пресную – не интересную, но аккуратную, добрую и заботливую женщину, которой нет дела до секса. Правы были немцы с их поговоркой: «кирхе, киндер, кюхе». И больше ничего слабый пол – молча зарекался Клод, – интересовать его отныне не должен. Все красивое – опасное и злое. Где искать этакий «кустодиевский идеал»: розовощекую глуповатую деревенщину, он, знал – в России. Но и там теперь многие молодые девушки хотят вовсе не в матери, а в супер модели. Разве что в деревне найдется пышка-душка.
Клод поймал себя на мысли, одевая ребенка, которого врач пошел выписывать, что все вещи карапузу стали большими, так он похудел, хоть и не булл до этого рекламным пупсом с перетяжками на ручках-ножках. А еще говорят, что малыши растут не по дням, а по часам. Клода удивило, что сынишка не прижимался к нему, а сидел на руках, будто у чужого. И на имя свое – Фредди – не отзывался. Видно, его мать даже к имени не приучала. И для Клода самого он был «бэби».
Получается, сам он был таким же плохим отцом, какой плохой матерью была Жиз. И у ребенка – ни одной игрушки.
Оформление бумаг на выписку вымотало обоих. Пришлось подписывать лист обхода у всех узких специалистов. И тут-то обнаружилось, что один глаз у малыша не видит. Как, когда это случилось, почему – вот так – от взрыва секс бомбы могут пострадать не только мужчины, готовые на это, ног их дети, от «взрывов» рожденные…
Клод решил, что нужно срочно заработать гораздо больше, чтобы определить малыша в глазную клинику на операцию, если она понадобится.
Персонал отделения, посвященный благодаря всем телеканалам в обстоятельства болезни Фредди, на все лады склонявшим эту трагедию, сбился в кучку, и жалостливо смотрели вслед малышу, который едва выжил.
На улице в лицо словно ударило горячей волной – жара при сильном ветре будто противостояла движению. Клод прижал личико ребенка к груди. И мальчик вдруг заплакал так горько, без всхлипываний. Рубашка Клода быстро стала очень мокрой – откуда только столько воды в такой крохе? И тут Клод понял, что сынишка чувствует: его мать мертва, что его первые месяцы прошли незамеченными для тех, кто его породил. И что теперь?
Клод поторопился уложить захлебывающегося в слезах пацаненка на заднее сиденье и заехал в магазин за игрушками и памперсами, за новыми одежками. Когда он с Фредди на руках вошел в бутик, посмотреть высыпал весь персонал – все же есть плюсы в том, что стал персонажем светской хроники. Все руки тянулись к Фредди, который
