Блуждающие тени - Евгений Щепетнов

Как и сказал командир группы ОМОНа, кемпинг стоял на дороге, в двадцати с небольшим километрах дальше по трассе. Возле него, как обычно, кучковались три или четыре фуры с освещенными огромными кабинами и занавесками на окнах, стояли несколько легковых автомашин с номерами разных регионов (на нашем джипе были московские номера), и тускло горели фонари на столбах.

Был уже поздний вечер – лес вокруг, трасса с пролетающими автомашинами были темны, как будто облиты чернилами.

Выйдя из машины, я потянулся, оглядел окрестности и пошел договариваться насчет ночлега.

Двухэтажное кирпичное здание не представляло собой ничего интересного – внизу кафе с деревянными столами и стульями из массива, вверху комнаты для постояльцев. На здании гордо висела вывеска MOTEL, видимо, для иностранцев, массово заполонивших такие великолепные центры культуры, как Мухосранск и деревня Бельдяжки.

Молоденькая дежурная радостно продемонстрировала мне номер люкс, в котором были аж ванная и отдельный туалет, я удовлетворенно кивнул, бросил взгляд за окно, на освещенный тусклым светом фонаря наш джип и метнулся к лестнице.

Уже подбегая к джипу, я услышал глухие удары и булькающий хрип, как будто кто-то ударил топором по полной бутылке с колой – не рассуждая, с ходу выбил у черноволосого кадра предмет, очень напоминающий «стечкин», и сломал ему шею.

– С тобой все нормально? – с тревогой спросил я у напарницы и повернул ее лицо к свету. – Ты в крови!

– Это их кровь. Видишь джип? Они с той стороны подъехали, с лесной дороги. Меня под прицел взяли и сказали выйти из машины. Я и вышла…

– Хорошо вышла, правильно вышла! Я в окно на втором этаже заметил мельтешение у машины, но не успел.

– Нормально все. Только умыться надо. Противно…

– Знаешь что, давай сейчас положим их в их же джип и вернемся на КП, сдадим мужикам – все им меньше работы будет. Или не будем? Сейчас заставят отписываться, фигню всякую… зачем нам светиться?

– Так-то оно так… упс! Слушай, там же девчонка должна быть, где она? Пошли!

Лена перешагнула через набросанные между машинами трупы разной степени изломанности, заглянула внутрь джипа – это был «Круизер», потом открыла багажник и сказала:

– Иди сюда! Тут она!

Я поспешил на зов и в свете фонаря увидел девчонку. Ее ноги и руки были связаны скотчем, рот тоже был заклеен скотчем, так что она могла только бессильно мычать.

Девушка таращила глаза, дергала руками, в общем, как могла, показывала – развяжите!

Я протянул руку, чтобы сорвать скотч с лица, коснулся девушки и замер, ошеломленный наплывом страшной информации, затем убрал руку и остановил Зарю, пытавшуюся освободить девушку:

– Не трогай ее. Пусть полежит.

– Почему? – Заря недоуменно посмотрела на меня.

– Я знаю, кто навел боевиков на ее отца и мать.

– И кто же?

– Она. Она навела. Из-за нее убили мать и ранили отца. Правильно говорю, а, подруга?

Девица испуганно сжалась в багажнике и попыталась от меня отползти.

– У нее была связь с одним из чеченцев, типа любовь, а перед этим отец, когда стал политиком, перевел свое имущество на жену, а когда с женой начались скандалы на почве его гулянок и баб, перевел все имущество на нее. Она уже взрослая, паспорт есть, все есть – ей хотелось наследства, она ведь единственная наследница папаши. Договорилась через любовника о заказе на папашу, передала информацию – где папашу подстрелить, как и что, вот боевики их и приняли. Чечены же, не будь дураки, отца и мать подстрелили, будучи уверенными, что наповал, а ее втащили в машину, потребовав, чтобы она подписала им необходимые документы. Похоже, она была против, чтобы какой-то Арби или Гусейн поснимал бабки с ее счетов, и возмутилась – после этого и оказалась в багажнике. Когда менты их обстреляли – похоже, повредили что-то в машине, – они отсиделись в лесу, дождались темноты и доползли до кемпинга, чтобы поджидать жирных лохов и заменить тачку – тем более что она засвечена, да еще и в дырках от пуль. Вот лохи им и попались. Мы.

– Как додумался?

– Озарение было! – пожал плечами я и подмигнул Лене.

– Хорошенькие у тебя озарения… – протянула она и посмотрела на девушку. – Что, крыса, так все было? Отвечай, а то сейчас башку откручу, как этим уродам! – Лена рванула со рта девицы скотч, и та плаксиво закричала:

– Они меня обманули! Они хотели все забрать! А папаша, сволочь такая, хотел своей любовнице все отписать! Он с матерью разводился и документы переоформлял, хотел оставить меня ни с чем! Ибрагим, скотина, сказал, что меня любит, а сам им отдал! Вы все равно не докажете ничего, уроды! Скоты, развяжите меня!

– Люди уже поглядывают в нашу сторону, что будем делать? – Лена обеспокоенно посмотрела по сторонам.

– Валить ее надо. Тварь та еще, а наказания точно не понесет. Скажем – нашли мертвую в багажнике, со свернутой шеей. Она мать убила свою… ей нельзя жить. Мне самому или ты?

– Я. Иди складывай жмуров в салон.

Я отошел от багажника и услышал за спиной истошный крик:

– Не подходи, тварь, не подходи! А-а-а!..

Крик резко оборвался хрустом позвонков…

Подняв очередной труп, я забросил его в салон джипа, захлопнул дверцу и сказал Заре:

– Давай за руль нашего джипа, а я поведу этот гроб.

– Куда ты его?

– Сейчас отъедем немного по трассе да спалим. Не тащить же его к КП, ну их к черту, и правда заставят отписываться…

Двигатель чеченского джипа завелся с трудом, хрипел, гремел – видимо, менты его хорошенько зацепили, то-то бандиты полезли к нашему, небось обрадовались, увидев такого динозавра, навороченного, с лебедками и лаптями.

Ехал автомобиль чеченов дергаясь, но все-таки двигался, и через минуту я уже разогнался километров до сорока в час.

Кемпинг скрылся из виду, только луна висела над темным лесом, да редкие огни встречных автомашин выхватывали из темноты придорожные столбы.

Припарковав джип, я подумал немного, пошел к нашей машине, поковырялся в снаряжении и достал оттуда «макаров». Отойдя в сторону, сделал несколько выстрелов по бензобаку автомашины. Конечно, никаких взрывов, никакой иллюминации не было – это не киношный триллер, просто из бака струйками потек бензин, собираясь под днищем в большую лужу.

Подойдя к джипу, заглянул внутрь, включил зажигание и ткнул прикуриватель в его гнезде. Через короткое время он щелкнул, выскочив, я отошел от джипа и бросил раскаленный до вишневого сияния цилиндрик в лужу под машиной.

Жахнул гулкий удар, и джип охватило яркое пламя полыхающего бензина.

Я прыгнул в наш джип, стоящий чуть поодаль по ходу движения, и кинул Заре:

– Гони! Сейчас бак рванет!

Наш джип выскочил на дорогу, как по команде сзади жахнуло, и пламя поднялось выше крон деревьев. С бандой и крысой, убившей свою мать, было покончено.

– В кемпинг будем возвращаться? – невозмутимо спросила Заря, небрежно поворачивая баранку руля и следя за дорогой.

– Нет. Жми дальше, это не последний кемпинг на дороге, я думаю, да и вообще, подальше отсюда надо оказаться – нарисовались по полной, нам это ни к чему.

Мы ехали в ночи еще около двух часов, сделав не менее двухсот пятидесяти километров и уйдя далеко от того места, где разобрались с негодяями.

И я, и моя подруга молчали, думая о своем.

Только раз я спросил у нее:

– Может, мне сесть за руль?

– Нет, все нормально, я днем отдохнула, сиди…

И я не настаивал. Хотя, можно сказать, в нашей паре я был лидером, но прекрасно понимал, что Заря ничуть не уступает мне ни в подготовке, ни в уме, ну, может быть, чуть послабее – чисто физически, а так – она превосходит множество мужчин по всем параметрам.

Я знал, конечно, что нам давали специальные препараты, которые улучшали нашу память, соображалку, позволяли восстановиться физически после тяжелейших нагрузок, но был очень рад тому, что эти средства хотя бы внешне не превращали девушек в мужчин – это было бы мне очень досадно.

От таких мыслей я усмехнулся и, видимо, хмыкнул, потому что Заря спросила:

– Чего ты? Что смешного?

Я объяснил ей, и она без улыбки сказала:

– Да, эти уроды нам подсыпали в еду препараты, витамины – как они их называли. Я тоже знала. Ну а что сделаешь? Ты же сам понимаешь, что без этих средств такую нагрузку мы бы не выдержали. Надеюсь, что они не шибко навредили нашим организмам. Впрочем, а какая разница? Все равно мы долго не проживем – пушечное мясо. Надо будет – спишут на раз, зашлют куда-нибудь в безнадегу, и сгинем под пулями или пытками. Впрочем, опять же – я уже давно должна была умереть, еще в детстве, так что живу, считай, в долг. Вот ты, мне кажется, случайно сюда попал – из тебя так и лезут понятия о справедливости, о ее восстановлении, о правде, о помощи ближнему. Видать, ты домашний мальчик, да, Колдун?

Я помолчал – вообще-то у курсантов не принято делиться личной информаций, это даже специально оговаривалось инструкторами, но мы же уже вроде как и не курсанты? Или курсанты? Да что я их боюсь-то, этих уродов! Теперь – пусть они меня боятся!