Локон с Изумрудного моря - Брендон Сандерсон

– Если отбросить романтику, то у меня имеется и вполне реальная причина находиться на этом борту. Я путешествую по морям в поисках отца. Живу надеждой, что рано или поздно встречу его в каком-нибудь порту. Я заплачу его долги, и мы вместе отправимся домой… – Салэй взглянула на компас, а затем всмотрелась в горизонт.

Девушка уловила тоску в голосе Салэй, которая всей душой стремилась избавить родного человека от невзгод. Судя по всему, у ее отца в целом свете не осталось никого, кроме дочери.

«Но почему же я сейчас испытываю стыд?» – задалась вопросом Локон.

Тут штурвал в ее руках вдруг дрогнул, и корабль затрясло.

Испугавшись за Дугов на рангоуте, Локон крепче сжала рулевое колесо и плавно повернула его вправо, ставя руль прямо. Ее борьба со штурвалом возымела действие: «Воронья песнь» прекратила дрожать и постепенно сбросила ход. Бурлящее море спор утихло.

Потная, задыхающаяся от натуги Локон воззрилась на Салэй. Невозмутимая рулевая лишь сдержанно кивнула в ответ.

– Могло быть и хуже, – проговорила она.

Внезапная остановка изрядно встревожила Локон. Заметив это по глазам девушки, рулевая прибавила:

– Думаю, тебе не помешает передохнуть.

21. Пиратка

Дневная вахта, как и корабль, застыла в бездействии, дожидаясь, когда море спор закипит вновь. Чтобы не терять времени даром, Лаггарт объявил перерыв на ужин. В то время как остальные отправились отдыхать, Локон, не желая более раздражать капитана, возобновила мытье палубы. Как это обычно и бывало, за работой она погрузилась в размышления.

Когда я встречаю таких задумчивых людей, как Локон, мне хочется их предостеречь. Ибо задумчивость отнюдь не безобидна. Она разит, точно обоюдоострый меч… Каждый раз ловлю себя на мысли, что этой метафоре чего-то не хватает. Ведь если рассуждать логически, то подавляющее большинство мечей – обоюдоострые. Кроме того, нет на моей памяти случая, когда бы меч с двойной заточкой оказался для своего обладателя хоть чуть-чуть опаснее клинка одностороннего. Если провести аналогию, то можно заключить, что задумчивому человеку надлежит опасаться отнюдь не склонности к рефлексии, а самого себя.

На беду, разум Локон был в ту минуту остер как меч. Только она мысленно проложила себе путь к свободе, как все стало усложняться. Как бы ей хотелось не слышать Энн, которая, опершись о мачту, болтала с Лаггартом!

– Спрашиваешь, кто наполнил мешочки спорами для твоей ненаглядной пушки? Уж явно не эти лентяи Дуги! – И Энн показала большим пальцем себе за спину, на Локон. – Думаю, тебе следует знать, что это заслуга нашей новенькой.

«Пожалуйста, не надо! Зачем ты так добра ко мне? – взмолилась про себя Локон, чувствуя очередной укол стыда. – Пожалуйста, не напоминай о том, какая ты хорошая!»

Вскоре опустилась ночь. Море вновь закипело, и корабль вернулся на прежний курс. Локон попыталась забыться в работе, однако от чувства вины не отделаешься так просто, как от налета спор.

– Классный сюртучок, – шепнул я, приближаясь к Локон вразвалку. – А если бы ты еще выкрасила половину в оранжевый цвет, было бы совсем замечательно!

– Оранжевый? – переспросила Локон. – Это… вызывающе.

– Поверь мне, нет ничего плохого в том, чтобы выглядеть вызывающе. Кстати, Форт просил передать, что он приберег для тебя съестного. – Я подмигнул. – Ты ступай, а я пока ногти на ногах пообгрызу. Пробовала когда-нибудь? Нет?.. Роковой вкус!

Локон хотела было проигнорировать мое предложение, но вскоре к ней прискакал Хак:

– Эй! Есть хочешь? Что до меня, то я помираю с голоду! Ну?.. Мы идем добывать еду или да?

Со вздохом Локон позволила Хаку взобраться на плечо и поплелась к баталеру. На камбузе, в свете тусклого фонаря, Форт протянул ей тарелку. В отличие от апокалиптичного завтрака, ужин оказался менее катастрофичным. Вероятно, оттого, что после утренней трапезы ее вкусовые сосочки совершили массовое ритуальное самоубийство.

Сидя на табурете перед Фортом, Локон хотела поблагодарить своего благодетеля, но тот лишь отмахнулся и написал на дощечке, что это не благотворительность, а сделка. Однако Локон видела Форта насквозь. Едва пустела бронзовая кружка (та самая, из которой она пила утром), как баталер наполнял ее вновь. Когда девушка доела, Форт явил на свет кусок пирога, припасенный для нее десерт. Признаться, хуже Локон в жизни не едала. Как и вся остальная снедь, пирог был лежалый, зачерствевший. Однако ей польстило внимание Форта.

«О луны! Как же тяжко!» – вздохнула Локон.

Она имела в виду, конечно же, не пищу, а свои предательские замыслы. Локон знала этих людей всего лишь день, однако уже успела прикипеть к ним. Девушка поймала себя на мысли, что улыбается с того момента, как на пороге камбуза возник Улаам. Доктор не спеша подошел к Форту и стал торговаться за оставшиеся после ужина кости чаек, которые тот специально для него сохранил. Однако Локон умилял не сам факт торга, а любезная манера, с какой они друг друга увещевали. Команда этого корабля была самой настоящей семьей. Семьей, обреченной своей безжалостной матерью на погибель.

Локон не покидала мысль, что она должна помочь.

– Форт… – произнесла наконец Локон, уткнувшись взглядом в тарелку и ковыряя вилкой последний кусок чаячьего мяса. Очень хотелось верить, что это и вправду чайка, а не что-то неопознанное. – Мне кажется, капитан Ворона действует совсем не в интересах команды.

Полировавший кружку Форт оцепенел. Добротная оловянная посудина с очаровательными вмятинками на кромке, образовавшимися от частого использования, притягивала взгляд. Сказать наверняка Локон не могла, но вполне могло статься, что кружку сделали еще в седьмом веке. Или это очень качественная стилизация под традиции Хоргсвеллоу. Как бы там ни было, экземпляр радовал глаз.

– Э-э-э… мне довелось подслушать разговор, – поспешила объяснить Локон. – Ворона и Лаггарт…

«Замолчи! – написал Форт на дощечке. – Еще слово, и тебя выбросят за борт! С мятежниками разговор короткий!»

– Но, Форт, – понизив голос, продолжила Локон, – ты так тревожился из-за пушечных ядер, вот я и провела расследование…

Хлопнув ладонью по стойке, Форт заставил девушку умолкнуть, а затем написал огромными буквами: «НИ СЛОВА БОЛЬШЕ» – и постучал по дощечке.

«Лунные тени! А ведь он не на шутку перепугался», – подумала Локон, глядя, как дрожат узловатые от множественных переломов пальцы.

«Ко мне заходила капитан Ворона, сказала, что я сую нос куда не следует. Мне даже этого нельзя писать! Мой тебе совет: лучше помалкивай! Кроме шуток, Ворона очень опасна!» – обливаясь потом, нацарапал Форт и с опаской зыркнул на дверь. Затем, встряхнув дощечкой, он стер написанное. Убедившись, что ничего компрометирующего на ней не осталось, приписал: «Хватит болтать, доедай и уматывай!»

– Почему вы так ее боитесь? –