Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника - Лев Суханов

На пресс-конференцию собралось более 200 журналистов, а также очень много эмигрантов из СССР. Вопросы не отличались новизной. Прессу в Германии больше, чем где бы то ни было, занимало будущее Прибалтики. На вопросы, связанные с этой темой, Борис Николаевич твердо отвечал, что он всегда выступал и выступает за полную независимость Балтийских республик. У него очень теплое отношение к прибалтам и личные отношения с руководителями этих трех республик весьма дружественные. Впрочем, психологически это легко объяснимо: с помощью прибалтийской прессы он сумел прорвать зону молчания, которую вокруг имени Ельцина возводила главенствующая номенклатура. Ему симпатичны прибалты своей выдержкой, рассудительностью, четко продуманной концепцией суверенитета.

В Мюнхене все же посчастливилось часик побродить по городу. Гидом был наш консул. На улицах расставлены столики, за ними сидят люди, позы и жесты которых говорят о полной беззаботности и непринужденности. Они пьют пиво, разговаривают, смеются…

Вечером того же дня мы отправились в аэропорт, где нас уже ждал частный самолет, принадлежащий владельцу миланского издательства «Леонардо» Леонардо Мондадоре. И через три часа шасси небольшого самолетика коснулось бетонки аэропорта. Ранний вечер, небольшое интервью у трапа самолета, и нас везут в гостиницу «Класс отель». Но название явно не соответствует его «внутреннему содержанию». Мы делаем для себя маленькое открытие: и в старушке Европе существуют плохие гостиницы — откровенно грязные, без должного комфорта. Потом мы узнали, что в Милане в это время проходил какой-то конкурс красавиц, и все отели были забиты до отказа. Но это, разумеется, не главный штрих нашей поездки на «Апеннинский сапог».

Мондадоре — миллионер. У него хороший большой дом, престижный офис. Но ужинали мы с ним в типично итальянском ресторанчике, куда он нас пригласил. Это надо было видеть! Настежь открытые двери — заходи, кто хочет. И вот местный миллионер со своим русским гостем запросто проходят в кабачок и занимают привычный для завсегдатая столик. Вокруг ходят, смеются, кричат, поют миланцы и многочисленные гости. Дым стоит коромыслом. Но атмосфера непринужденная. Никакой чопорности, никакого снобизма.

Сидим, ждем заказа. Я предвкушаю нечто «сугубо итальянское». Зашла ничем не бросающаяся в глаза пара — муж и жена. Оказалось, что это директор знаменитого «Ла Скала» со своей супругой. Они частенько наведываются в этом ресторанчик и не столько даже из-за его неповторимой кухни, сколько из-за неповторимой атмосферы.

Когда директор театра узнал, что поблизости с его столиком сидит «русский Ельцин», сразу же пересел к нам.

Само собой, мы ели знаменитые спагетти, пили прекрасное белое вино, попробовали пиццу, бараньи колбаски. Все ароматно и само просится в рот. Наш миллионер мог позволить себе пригласить гостей в дорогой ресторан, но тогда мы бы лишились столь непосредственного удовольствия: посидеть в национальном ресторанчике с неповторимым итальянским колоритом…

Мы позвонили в Москву, и Наина Иосифовна сказала, что 11 марта Пленум ЦК, а 10-го числа — Президиум Верховного Совета СССР.

На следующее утро — встреча в офисе Леонардо Мондадоре с журналистами. Нигде нас пресса так не встречала… Впрочем, это и объяснимо: позади осталась часть Европы, где нашей поездке сопутствовала неплохая реклама. Затем в честь Б.Н. Ельцина был устроен званый обед, на котором присутствовал советский консул Ступишин (в США визит Б.Н. Ельцина наше посольство почти проигнорировало). Борису Николаевичу вручили Знак почетного гражданина Милана. После прогулки по городу посетили «Ла Скала» однако, в тот день представления там не было — просто ознакомились с интерьером, подышали воздухом, которым дышал великий Карузо.

В пятницу, девятого марта, в Милане резко ухудшилась погода. Пошли дожди с сильными порывами ветра. В аэропорт мы опоздали, и когда наконец туда добрались, оказалось, что регистрация уже закончилась. Наши места заняли другие пассажиры. Потребовалось огромных трудов и сноровки Эндрю, чтобы с помощью директора аэропорта улететь из Милана.

Мы летели в Париж! Да, в Париж — город грез, романтики, центр европейской цивилизации. Я очень волновался. Наверное, всю жизнь мечтал о Париже, считая свои мечтания абсолютно бесплодными фантазиями… В 10.30 мы уже вступили на французскую землю. Нас встречали сотрудники нашего посольства и глава издательства «Кальман Леви» Алан Ульман.

Разместились в «Гранд отеле», почти в самом центре Парижа, в апартаментах высшего класса, пребывание в которых, кажется, обязывает к чему-то возвышенному, необычному. Стали готовиться к выступлению Б.Н. Ельцина на телевидении. Несколько неожиданно он стал участником теледуэли с диссидентом Александром Зиновьевым, автором книги «Зияющие высоты» и только что вышедшей «Катастройки». Предстояла совместная презентация.

Зиновьев с первых минут повел себя в отношении Ельцина весьма агрессивно, назвав его партийным функционером и сказав, что, дескать, от Горбачева Ельцин ничем не отличается. То, что Зиновьев не в ладах с большевизмом, ни для кого не секрет, но вот то, что этот талантливый человек окажется брюзгой и «великим» демагогом, для меня было откровением. Мишель Пилло, который вел эту передачу, отозвался о Зиновьеве в том же духе, что этот человек страшно на всех обижен, до болезненности самолюбив, высокомерен. Зиновьева больше всего возмущало, что Ельцина причисляли к демократам. Единственным «настоящим» демократом он считал только самого себя… И если Зиновьев суетился, злобствовал, то Борис Николаевич, взяв себя в руки, на вопросы отвечал лаконично и предельно точно. Он понимал, что в такой накаленной, недоброжелательной атмосфере вести развернутую дискуссию бессмысленно.

Но как бы там ни было, встреча оказалась живой и вместо запланированных полутора часов продолжалась более двух. После нее многие говорили, что Ельцин завоевал у зрителей большие симпатии, хотя сам Борис Николаевич после этой «теледуэли» чертыхался.

Западное телевидение не боится сенсационных, а в чем-то даже скандальных передач и этим, собственно, и привлекает зрителей. Во всяком случае Зиновьев тогда ничего не потерял, а приобрел еще более скандальную славу. Но не проиграл и Борис Николаевич: он, со свойственной ему искренностью, говорил о том, в чем глубоко убежден, что пережил и во что верил..

На следующий день мы выехали в Москву. Борис Николаевич спешил на заседание Президиума Верховного Совета и на мартовский Пленум ЦК КПСС.

Противостояние

Видно, таким Ельцин родился: взялся за гуж, не говори, что не дюж. И он начал тащить тяжелейший воз парламентской борьбы. Межрегиональная депутатская группа «подпирала» его с одной стороны, народ — с другой. Сила, дай Бог, каждому… И тем не менее его судьба всецело зависела не от них, а от нового парламента, свободно избранных в него депутатов. Кто они, чьи доверенные, каков их гражданский «эталон»? — ответы на эти вопросы были важны для всей дальнейшей судьбы демократов и их лидера. А между тем тот парламент напоминал «ящик Пандоры» — никогда не знаешь, кто из него может появиться и что предпринять в следующее мгновение. И было бы величайшим любительством со стороны демократов — пустить процесс «созревания» парламента на самотек.

Оперативно была создана аналитическая группа, которую возглавил ученый Александр Собянин. Он «пропустил» весь депутатский корпус через ЭВМ, в которую уже была заложена определенная программа. Нужна была четкая политическая карта России: где, в каких регионах есть прочная опора для демократических реформ, где засилье партократии, а где превалирует политический нигилизм. И первые результаты исследований показали, что в крупных промышленных центрах огромную роль играет движение «Демократическая Россия». Это оно в выборах 1989 года и во вторых выборах в ВС РСФСР сыграло доминирующую роль в формировании депутатского корпуса и уже начинало проводить подготовительную работу по избранию Председателя парламента России.

Основной кандидат был уже известен: Борис Николаевич Ельцин. К тому времени газеты пестрели заголовками: «Феномен Ельцина», «Кто он — будущий глава России?», «Ельцин или Полозков?» Однако и консервативные «блоки» не зевали: объединившись под неусыпным оком Старой площади, стали срочно отрабатывать стратегию по нейтрализации Ельцина. Они, конечно, могли себе позволить допустить его в депутаты ВС СССР, могли не помешать избранию в парламент России, но не могли же они расслабиться до такой степени, чтобы отдать Ельцину всю Россию. Лучше всемирный потоп, лучше какой-нибудь «чуваш» Воротников или «адыгеец» Власов (оба баллотировались для «верности» в этих национальных округах), но только не Ельцин, которому доверилась почти вся Москва…