Манкая - Лариса Шубникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Шолом, Яша. Ты, я смотрю, веселиться надумал? – Ирина блестела глазами и маникюром.
– Какое веселье, Ириночка? Так, слегка, для наилучшего сна! Дава, ну где ты там прилип? Лимоны давай.
Давид вытащил лимоны, орешки и горький шоколад.
– Мадмуазель Дора, вы ждали дебоша? Вот он, – Митька умилялся довольной сестричкой Собакевич, понимая, что праздников в ее жизни мало, а очень хочется.
– Дядя Яша, как это вы угадали, что все тут собрались? – Юлька смеялась.
– Юленька, детка, а для чего мне такой большой нос, как думаешь? Я им чую!
Митька собрался проявить себя хозяином спонтанной вечеринки, но не успел. Света, Юля и Фирочка уже окружили его и заглядывали ему в глаза преданно. Снизу вверх. Экая прелесть. Ну, в окно Митька не вышел, но засмеялся.
– Митька, прекрати гогот. Где стаканы? Света, поройся там у него в шкапчике. Юленька, ты давай лимоны режь и орехи выложи, – Фира мягко приказывала.
Широков сдался и просто уселся на диван. К нему подсели Дава и Артём. Вот уже на столе стаканы, коктейли, коньяк. Закусок откуда ни возьмись. И гости, веселые, легкие и приятные. Ладно, дебош не дебош, а праздник вроде удался.
Ну, ухохотались все. Истории, анекдоты и просто трёп. Фира и Ирина снова припомнили за тот браслет с рубинами, но склочничать не стали. Дава смотрел на Юльку, но этим не нервировал Митьку… Ну, бывает, что ж теперь…
– Если сейчас явятся Ведищев и Гасилов, я не удивлюсь, но расстроюсь. Тенор будет песни орать дурнушей, а скульптор употребит в одно лицо все спиртное в этом доме, – Дава шептал на ухо Митьке. – Хорошо хоть Кирочка наш не приперся, мать его.
– Он что, тоже песни орет или бухает?
– Не. Он демон посолиднее. Дипломированный чёрт. Улыбается, шутит, лебезит. А Юлька должна всем этим восхищаться и говорить вслух какой он прекрасный. Проходили уже. Бесит.
– Юлю он не бесит.
– Эту юродивую никто не бесит, Мить. Она всех любит и всем должна по жизни. Мать Тереза, – и снова Давин черный взгляд на москвичку.
– Дим, на пару слов, – Света тянула за руку Широкова, и пришлось встать и отойти в уголочек.
– Что, Свет?
– Спасибо тебе! За Тёмку. За то, что с собой его позвал. Он рассказал мне и попросил завтра разбудить пораньше на пробежку. Уже год как перестал заниматься, а тут нате вам. Дим, дай тебе Бог, – Света накоротко обняла Митьку и отошла поскорее.
– И от меня спасибо большое, Митя. Я так мучилась долго, выдумывала занятие для Артёма. А ты взял и решил так просто, – Юлька…
Широкову осталось только удивляться, как она смогла услышать тот разговор шёпотом.
– Не на чем. Юль, перестань мне спасибо говорить, ага?
– Ага, – и кивнула так забавно, по-девчачьи.
– Слово мое прицепилось? Ладно, дарю. Что теперь делать? Но должна будешь, ага?
– Ага. А что?
Ну вот как смотреть на это чудо глазастое?
– Не придумал еще. Но, я измыслю что-нибудь позабористее. С парашютом прыгала? Нет? Придется! – разумеется, о парашюте Митька шутил, но ему нравилось пугать Юльку.
Ну, не пугать, а смотреть, как ее глаза от любопытства и удивления становятся огромными и очень блестящими.
– Лучше я слово тебе верну обратно. Ни за что не прыгну. Мить, я попросту боюсь.
– Ок. Но, учти, еще раз скажешь «ага», я долг твой втрое запишу.
Тут подошел Дава и выдал:
– Слушай, Мить, такими темпами, двух бутылок маловато будет. Я еще одну принесу. А зараз и пачку нитроглицерину. Что? Тут у тебя филиал пенсионного фонда корпоратив устроил. Помрут еще. Как думаешь, им так запихать таблетки или подмешать в пойло?
– Юноша бледный со взором горящим, ты давай там не зубоскаль понапрасну. Клевета все! Просто так мы не умрем! – мадам Шульц снова отличилась исключительным слухом.
– Ирина Леонидовна, понял и осознал. Пошел за бутылкой, – Дава поклонился, но показал Юльке бровями, что сердечные таблетки все же захватит.
Юлька заулыбалась Даве, и потянулась вслед за ним зачем-то, но Митька уцепил ее за руку.
– Ты куда?
– Давид захватит две бутылки, уверена. А это многовато для них. Надо бы проследить.
– Он разберется, это раз. Если что, сами выпьем, это два. Ты обещала быть тут, это три. Не уходи…
F рука у Юленьки маленькая, горячая и очень нежная.
– Я и не собиралась уходить.
Все равно уйдет/ Рано или поздно. К Кирочке своему. Митьке вмиг поплохело, но он, зная, что Юльке хорошо и весело, не стал портить ей праздника и постарался унять свою горечь и злость.
– Пойдем я тебе коктейль встряхну. Какой ты хочешь? Синий? Красный? Могу черный, если что.
– Кире нравится синий, – Юлька по привычке помянула мужа, а Митьке словно солью посыпали на открытую рану.
– Тебе что нравится?
– Э…ну…
– Юль, вопрос простой. Какой цвет выбираешь, а?
– А тебе какой нравится? – вышла из неловкого положения Юленька.
– Сейчас в окно выйду. Так, идём? – он потянул москвичку нашу (счастливую, кстати!) к острову.
Усадил ее на стул, а сам, как заправский бармен, выставил перед ней сиропов, накидал зонтиков и блестяшек, тех, которыми украшают коктейли.
– Бери первое, что на глаза попадется.
Юлька вытянула руку и никак не могла выбрать. Вот рыжий зонтик вроде бы приятный. А тут еще и завитушка блестящая подмигнула новогодним блеском. А вот гофрированный фонарик забавный.
– Ага, понятно, – Митька взял сразу три украшалки, которые Юльку привлекли и налил в высокий стакан рому, – Теперь давай с цветом. Я в тебя верю. Ты справишься. Красный? Или вот, зеленючий?
– А можно жёлтый? И туда еще минеральной воды. Ром очень сладкий, Мить, – Широков смешал коктейль, напихал в стакан украшений, насыпал льда и выдал Юленьке.
Юлька приняла нарядный коктейль и разглядывала его, радуясь, что выбор ее такой желтый, солнечный. А Митька как заколдованный смотрел на девушку и не заметил появления Давы.
– Шикарно. Соседку спаиваешь? – выставил на столешницу, как и предполагала Юлька, две бутылки: ром и коньяк.
За «взрослым» столом шел забавный разговор. «Детский» стол всеми тремя парами ушей впитывал, ибо интересно было.
– Как там в «Эре милосердия»*? Старики не должны жить со стариками? Только молодость дает их жизням смысл. Честно, когда придет мое время, я отравлюсь. Только не сдавайте меня в дом престарелых! Я там умру в жутких корчах! – Джеки вещала старшему Гойцману.
От автора: «Эра милосердия» роман братьев Вайнеров, по которому снят известный фильм «Место встречи изменить нельзя». Ирина имеет в виду слова соседа Глеба Жеглова по коммунальной квартире, Михаила Бомзе: «Старики не должны жить вместе. Старики должны держаться молодых. Это делает их существование более или менее осмысленным».
– Мадам Шульц, ви бредите? Или коньяк так действует? Ну, сколько там ваших лет, чтобы вот такое говорить? О молодости я согласен, в целом. Но, таки, кто сказал, что Яша Гойцман уже старый? Ты
