Пленительное воспоминание - Одри Хэсли

— Ошибаешься, моя дорогая. Ты сама все сделала для того, чтобы я забыл это сделать. Кстати, я вскоре проверился у венеролога…

— Боже мой! — воскликнула она. — Так вот чего ты боялся! Дэн, прости меня, пожалуйста, что заставила тебя из-за этого мучиться. Я не хотела, честное слово!

— Но почему ты так поступила? — не отставал Дэн, желая получить разгадку той тайны, над которой бился уже полтора года. — Ответь мне! Я хочу… Нет, я должен знать правду, Эмма! Прошу, не мучай меня больше. Расскажи мне все, как есть. Ты же не шлюха, которая зарабатывает этим ремеслом. Ты что, обдуманно пыталась забеременеть от меня?

— Да, — тихо ответила Эмма, потупив глаза, — ты прав. Я действительно пыталась забеременеть от тебя…

Ее голос прервался, по щекам потекли слезы, оставляя за собой узкие мокрые дорожки.

— Ты никогда не поймешь, Дэн, как все произошло. Ни один мужчина не сможет понять этого…

Ее слезы глубоко тронули его. Он жалел се от всей души, но ему нужна была правда, вся правда, без утайки. Только она могла помочь ему пережить тяжелое разочарование, что Сирил — сын ее мужа.

— Я попытаюсь, Эмма, — мягко настаивал он. — Я умею слушать.

И тут Дэн понял, что говорит неправду. Когда это он умел слушать? Всю свою жизнь он подчинялся голосу своих желаний, не обращая внимания на других людей. Он всегда шел своей дорогой, не останавливаясь, чтобы выслушать кого-то. Чужие проблемы никогда не волновали его. Еще бы, они не давали ему заниматься решением своих собственных. Да и кто рискнул бы с ним поделиться? Никто. Никто и никогда. Даже сейчас он не собирался вникать в ее переживания, интересуясь лишь ответом на свой вопрос. Всю жизнь он был эгоистом, беспокоящимся лишь об удобствах собственного «я».

Но теперь, признавшись в этом самому себе, он смог посмотреть на сложившуюся ситуацию с точки зрения Эммы. И понял, что если Эмма плохо думает о нем, то виноват в этом прежде всего он сам.

Ему до смерти захотелось все изменить. Прямо сейчас.

— Но даже если я все расскажу тебе, — повторила Эмма, вытирая со щеки слезы, — то ты все равно не сумеешь меня понять. Ни один мужчина не сможет этого понять, ни один…

— Эмма! — оборвал ее Дэн. — Через десять минут вернутся Селия с Сирилом. Расскажи мне только то, что было. Я не буду, клянусь, никогда не буду плохо думать о тебе. Расскажи мне, как все произошло и что тебя подвигло решиться на такой отчаянный шаг.

— И тогда ты уйдешь? — В ее голосе послышалась просительная интонация.

— Посмотрим, Эмма. Как получится. — Им уже начала овладевать новая надежда.

Однако ее взгляд внезапно посуровел. Она предостерегла его:

— Только, Дэн, не обманывайся по поводу того, что произошло прошлой ночью. Это была ошибка, которую я больше уже не повторю. Я знаю, что поступила глупо, отдавшись тебе, но больше этого я теперь не допущу. Клянусь, что я никогда не лягу с тобой снова в постель. И не трать на меня больше свое время, Дэн, не мучай нас обоих.

Он поверил, что Эмма говорит искренне. И пока он решил позволить ей самой в это верить.

— Все-таки расскажи мне, что произошло тогда.

Его мягкое напоминание заставило ее тяжело вздохнуть.

— Хорошо. Я специально оделась так, чтобы ты захотел меня. Я не заботилась о том, что обо мне могут подумать. Я сделала это, и, если бы обстоятельства меня вынудили, я, возможно, поступила бы снова так же. Хотя, наверное, в чем-то я и была не права…

Она замолкла на несколько секунд, вспоминая прошлое. Дэн по-прежнему сидел в кресле, а она стояла перед ним. Он терпеливо ожидал, не пытаясь задавать вопросов, пока она сможет продолжить свою повесть. Но она молчала. Он уже решил напомнить ей о времени еще раз, когда она снова заговорила.

— Я почти не знала своего отца, — сказала она.

Дэн запрокинул голову на спинку кресла. Она решила пойти по самому длинному пути! Но он сдержался и промолчал, понимая, что слова не ускорят дела.

— Он умер, когда мне было всего два года. Моя мать была замечательной женщиной, но всегда старалась перестраховаться, особенно с тех пор, как я стала подрастать. Она очень боялась, что я стану легкой добычей какого-нибудь богатого и красивого негодяя, который вскружит мне голову, поиграет несколько месяцев и бросит. Она постоянно твердила мне об этом. А я была наивной девчонкой. Когда я стала манекенщицей, то начала понимать, почему она так за меня переживала и боялась. Мужчины просто преследовали меня, и я успела несколько раз обжечься на таких вот красивых и бездушных типах, пока не стала в чем-то разбираться.

При этих словах Дэн нахмурился и встрепенулся, словно желая перебить ее, но сдержал себя и промолчал, давая ей возможность продолжить свою историю.

— Спустя некоторое время я познакомилась с моим будущим мужем. Мне исполнилось тогда двадцать два года, и я уже стала бояться любых красивых мужчин, богатых и не очень. А Реймонд не был ни красив, ни богат. Он не был таким, как они. Наоборот, мне казалось, что у него было прекрасное, доброе сердце. Он находился в самом расцвете своих сил и научной карьеры, ему было тридцать четыре. Мы познакомились на какой-то благотворительной акции в пользу детей-инвалидов — он работал в этой среде. Я влюбилась в него. А когда он попросил меня бросить работу, выйти за него замуж и стать матерью его детей, то я не задумываясь сказала «да». Моя мама пришла в восторг, потому что моя работа и мой образ жизни очень ее тревожили. Она была счастлива, когда я стала миссис Форстер.

Она тяжело вздохнула. Этот вздох навел Дэна на мысль, что сама Эмма, превратившись в миссис Форстер, совсем не стала счастливой. В болезни ли мужа крылась причина ее горечи или в чем-то другом? Вдруг ее муж оказался совсем не тем сказочным принцем, каким она его себе вообразила? Тем более что в этом мире было весьма немного образцовых мужей — впрочем, как и жен. Дэн был в этом твердо уверен. Он легко мог себе представить, что благородный ученый мог вполне оказаться холодным и душевно черствым человеком, которого занимала только его наука, а жена была чем-то вроде бесплатной экономки и няньки.

Но едва ли сейчас было подходящее время для того, чтобы строить предположения и теряться в догадках.

— А через несколько месяцев после свадьбы, — тихим голосом продолжала Эмма, — моя мать умерла. Это… Это был… огромный удар для меня. Ей было всего сорок шесть лет. Я долго не могла смириться с ее смертью. И если бы не Селия, то не знаю, как бы я смогла пережить эту потерю. Мать Реймонда стала второй матерью и для меня. Она была со мной такой доброй, такой внимательной…

Прошел уже целый год, а мне никак не удавалось забеременеть. Реймонд расстраивался из-за этого больше всех. Он очень хотел иметь сына, чтобы продолжить род. Мы ничего не могли понять. Я говорила ему, что не у всех все сразу получается, но он настаивал, чтобы я проверилась.