Новария - Лайон Спрэг де Камп

После некоторых споров мы пришли к соглашению и условия синдиков были приняты: одна марка одному человеку в день и шесть пенсов в день за каждого мамонта, а максимум в сумме — четверть миллиона марок. Они настояли на добавлении минимума в сто тысяч, на что я согласился.

Но прежде чем заняться паалуанцами, мы должны были употребить все свои усилия на то, чтобы получить письменное обещание от ирцев. Как сделать это, если Ир осажден паалуанцами, должны были подсказать события. Наконец Теорик сказал:

— О Хваеднир, поскольку ты можешь однажды сменить меня, пора тебе узнать, что такое собственное командование. Поэтому войско поведешь ты. Я снабжу тебя знающим военным советом, составленным из умелых командиров, и рекомендую тебе внимать их словам.

— Благодарю тебя, дядя, — склонился в поклоне принц Хваеднир.

10

ГЕНЕРАЛ УЛОЛА

Мы подошли к Игольному Ушку. Наши разведчики поймали человека племени заперазхов, сказали ему, что желаем побеседовать с шаманом Йурогом и отпустили. Потом из-за скал появился Йурог. Плата в десять быков племени — пять немедленно, а пять — после проведения кампании легко убедила его присоединиться к нам. Когда мы шли вниз по южной стороне перехода, старик признался:

— Быть шаманом хорошо, но моя хочет видеть цивилизацию, встречать великих колдунов, учить высшую магию. После многих лет скалистые горы и невежественные пещерные люди мало-мало надоели.

На солимбрийской границе мы лицом к лицу столкнулись с проблемой: как вести себя с солимбрийцами. Я сказал Шнорри:

— Конечно, они не могут остановить вашу армию на пути в Ир, поскольку деморализованы тем, что архон у них слабоумный. Но скоро выберут нового архона, и на сей раз судьба может оказаться к ним более милостивой. Если Хваеднир позволит своим людям дикий набег, воровство, насилие и убийство, то на обратном пути после кампании вам, может быть, придется сражаться.

На следующем военном совете Шнорри поставил этот вопрос (я присутствовал на совете в качестве представителя от Ира). Главный сказал:

— Кто тот трусливый сердцем, который хочет, чтобы мы вели себя как эти сидячие, изнеженные, пухлозадые? Плевать на него! Если наши храбрые воины задерут юбки на солимбрийских чертовках, то это только честь для солимбрийцев — в их дегенеративные жилы наконец-то вольется героическая кровь.

— Даже крыса кусается, если ее задеть, — сказал другой. — Поэтому я согласен со Шнорри. Если мы слишком наподдадим солимбрийской крысе, она, конечно же, начнет сопротивляться. А какой для нас толк проткнуть десять их за одного нашего? Этот умерший будет стоить многого, когда начнется война с гендингами.

— О солимбрийский защитник! — заметил еще один. — Мы пройдем через них, как горячий нож через масло. Ты забыл, как мы разграбили город Боуктис в дни чама Ингнала, когда сидни мчались от нас как кролики?

Шнорри сказал:

— Я также помню, когда наши силы возвращались через Эллорну, объединенные силы боактиан, тархиан и солимбрийцев разбили нас и отобрали большую часть добычи.

Так оно и шло — то в одну сторону, то в другую, а принц Хваеднир сидел и слушал. Этот молодой человек не поразил меня своим умом даже тогда, когда я выучил швенский настолько, что мог с ним разговаривать. Сейчас тем не менее он внимательно слушал советы своих военачальников и принимал их, когда эти советы были более или менее едиными. Наконец он сказал:

— Я последую совету моего двоюродного брата Шнорри. Войско воинов будет двигаться строго по дороге. Вступление в драку будет наказываться отсечением руки, насилие — кастрацией, убийство — потерей головы.

Ответом на это было ворчание, и некоторые воины, казалось, не приняли распоряжения всерьез. Однако, после того как один из них потерял голову за убийство мужчины, остальные поверили и подчинились.

Вначале солимбрийцы со всех ног удирали при появлении армии хрунтингов. Когда же узнали о том, как хорошо ведут себя кочевники, большая часть их вернулась по домам. Рой маркитантов, специалистов по развлечениям и проституток, был готов удовлетворять нужды воинов.

От некоторых из них я узнал, что Ир еще держится. Новость эта казалась свежей, потому что все земли, окружающие Ир на много лье, были пустынными. Часть населения была поймана наездниками кенгуру-кавалерии во время набегов и угнана для съедения. Остальные, услышав о судьбе соседей, оставили между собой и Иром такое большое расстояние, какое только могли.

Проходя мимо Солимбрии — город благоразумно запер ворота, — мы пересекли лагерь беженцев из Ира. Расположились на ночь в окрестностях города, и к командующему пришла делегация от ирцев.

— Мы бы хотели присоединиться к вашей армии, идущей освобождать наш город, — сказали они. Шнорри снова переводил.

Поскольку Хваеднир, казалось, не знал, как отнестись к этой просьбе, Шнорри созвал военный совет. Когда все собрались, один военачальник спросил:

— Сколько вас может собраться?

— Возможно, человек пятьсот, сэр.

— Как вы вооружены? — спросил другой.

— О, у нас нет оружия, сэр. Мы убегали в огромной поспешности. Мы думали, что ваша великолепно оснащенная армия могла бы снабдить нас оружием.

— Сколько среди вас профессиональных воинов? — спросил третий.

Говоривший казался обескураженным:

— Ни одного, сэр. Мы миролюбивый народ, который хочет лишь того, чтобы ему было позволено работать на своих фермах и заниматься торговлей. — Хрунтинг отпустил насмешливое замечание на своем языке, но ирец продолжал: — Но все равно мы горим патриотическим чувством, и это возмещает отсутствие опыта.

Вождь сказал:

— Боюсь, что с таким неуклюжим выводком хотя и можно совершить хорошую прогулку, но вряд ли имеет смысл вести военную кампанию. Вы все верхом?

— Совсем нет, сэр. Правда, у некоторых есть лошади, но это все мирные домашние животные, привыкшие лишь перетаскивать груз и неспособные к участию в военных действиях. Мы намеревались быть пешими солдатами.

Хваеднир возразил:

— Наша армия полностью верховая. Каждый человек, кроме наездников на мамонтах, имеет по две лошади. Чем же может быть для нас полезен пехотный батальон? Вы же за нами даже не успеете!

Несколько военачальников зашумели:

— Чума их заешь! Нам не нужна толпа трусов-захребетников!

— Ну да, они только под ногами будут мешаться...

— Честь требует того, чтобы мы взяли себе всю славу этой кампании.

— Отошли их копаться в земле, принц.

Ирцы не понимали слов, но тон и взгляды были им понятны, и вид у них стал еще печальнее. Когда они уже приготовились уходить, я сказал: