Эмигрант - Алла Щедрина

…Месяцы сумасшедших поисков лазейки к мерзавцу‑Магистру. И риск во время убийства – на грани фола. Тем более, что Глава, прекрасно понимающий, что ему грозит, усилил охрану чуть не втрое. Не помогло.

Но когда Жорот стоял над умирающим магом, то не ощущал ни удовлетворения, ни злорадства, ничего. Только усталость и непонимание. Как можно было отдать приказ об убийстве – своего – за такую мелочь? Ну ладно, за него бы взялись – как за средоточие зла… Но мальчика‑то за что? За «противоестественную» привязанность? Да сотней способов можно было их рассорить. Ведь даже и не пытались. Приговор вынесен и приведен в исполнение. Безжалостно, без права оправдаться…

– Мердок… Предшественник нынешнего Главы? А мы по истории учили, что он от сердечного приступа умер, – с кривоватой улыбкой сообщила Арика.

Жорот усмехнулся

– Действительно. Когда голова почти отделена от тела, с сердцем по‑любому проблемы будут… Если бы Сообщество сумело найти доказательства, меня бы казнили. Поэтому и обратился к Н'еве, чтобы он уничтожил на месте убийства следы моей ауры – единственное, что не мог убрать сам… По законам Клана моя месть была правомочна, Н'еве не отказал, но в качестве оплаты за услугу потребовал мою кровь.

С этого у меня вражда с Главой Сообщества и началась. Хэрис знает, что я прикончил его предшественника и учителя, но доказать не может. Бесится жутко…

Арика, вместо того, чтобы успокоиться, как это обычно происходило после удовлетворения ее любопытства, недоверчиво уставилась на мужа:

– Чтоб Глава просто «бесился»? В жизни не поверю. Да он скорее сгноил бы тебя в тюрьме, а на клановскую неприкосновенность бы начхал! Что я, Сообщество не знаю, что ли?

– Я в то время служил при королевском дворе. Поэтому «сгноить» было проблематично. А когда ушел со службы, Хэрис уже охолонул…

Жена все еще с недоверчивым видом покачала головой и колдун, мысленно вздохнув, «раскололся» до конца:

– Хэрис упрятал меня в застенки – ненадолго, дня на три. Пытался добиться признания, раз уж улик никаких, не преуспел. Королева‑регент меня вытащила, устроив такой скандал, что Глава больше не рисковал проделывать ничего подобного.

– И он успокоился на этом? – вновь покачала головой Арика. – Ну сколько эта королева протянула? Двадцать, тридцать лет? Ну пусть, ее внуки еще помнили, что ты когда‑то служил…

– Лотта здравствует и поныне. Она, конечно, давно уже не правит, зато занимает пост Главного мага и заодно директора магической школы. Которую сама же и организовала. Кстати, после того, как я потерял глаза, она предлагала мне вернуться к преподаванию. Обещала покровительство… – он пожал плечами.

– Да уж… Бурная у тебя жизнь, – кажется, Арика наконец удовлетворила свое любопытство.

– Кто бы говорил, – хмыкнул колдун. – Сама за полвека ухитрилась вляпаться в рекордное количество историй… Куда мне.

…После формирования кровавого заклинания Жорот бездельничал по полной – сам от себя такого не ожидал. Просто вдруг понял, насколько устал. Он постоянно держал себя в напряжении, и только сейчас это осознал. Даже во время недавнего трехнедельного постельного режима колдун не расслаблялся – может, из‑за ощущения собственной беспомощности? Сейчас же, когда появилась возможность, он приходил в себя, удивляясь – как было не скучно лежать целыми днями, почти не двигаясь, и ни о чем не думая?

Атана притащила через портал Малыша и носилась с ним по окрестностям. Близнецов кьон не очень любил, но ездить на себе позволял, так что Рони и Фест тоже наигрались с фамильяром.

На Жорота же ящер порывался кидаться всякий раз, когда мужчина оказывался от него на расстоянии трех‑четырех шагов. Колдун относился к враждебности животного спокойно, наглухо закрываясь щитами и дожидаясь, пока девочка успокоит питомца. Но после очередного нападения не выдержала Атана – она наорала на ящера, да еще и со всей дури хлестнула ему ладонью по морде – словно пощечину дала. Кьон зашипел, наклоняясь над ребенком, не ожидавший подобного Жорот только и успел кинуть перед Атаной щиты, рванулся, чтобы закрыть девочку… И вдруг та напряглась, вытянулась, запрокинула голову и так «прочувствованно» зашипела‑зарычала ящеру прямо в морду, что кьон отпрянул, растеряно рыкнул и отступил назад, враз растеряв весь свой пыл.

Жорот перевел дыхание – черт знает что! Сердце у него колотилось, как бешеное, Атана же выглядела лишь чуть возбужденной, нисколько не испуганной. Вот уж сразу видно, чья дочь! С этими двумя точно в психушку угодишь…

К ним уже мчались Арика, Хью и Фест. Когда кутерьма успокоилась, Жорот укоризненно заметил девочке:

– Пожалуйста, будь осторожней. До полного слияния тебе еще несколько лет и…

– При чем тут слияние! – запальчиво возразила Атана. – Он не должен трогать никого из вас!

– Со временем он ко мне привыкнет, – возразил колдун, – а если ты будешь так себя вести, может напасть! И, к твоему сведению, нападение на запечатляющего означает конец всякой связи между тобой и фамильяром. Животное убивают, связь сворачивают… Тебе от этого будет не очень хорошо, уж поверь.

Девочка упрямо сжала губы:

– Малыш должен нормально относиться к моей семье, – повторила она. – И вообще. Он должен подчиняться, не идти против! Он прекрасно чует, как я к тебе отношусь, и все‑таки нападает! Если я не настою на своем, он вообще обнаглеет. Нет, не пойдет. Или мы договоримся, или неуправляемый фамильяр действительно нафиг не нужен!

Колдун, поняв, что упрямицу не переспоришь, заметил только:

– Поговори с твоим учителем, если уж мне не веришь.

Но Браст, к удивлению Жорота, поддержал Атану. И даже как‑то эту дичь аргументировал, основываясь на правилах дрессуры. Колдун чуть не впервые подумал, что, похоже, столкнулся с еще более ненормальным, чем он сам. Но Малыш перестал проявлять к колдуну агрессию, так что Жорот вынужден был признать – Браст знал, что делал. И Атана, похоже, тоже.

На три дня к отдыхающим присоединился Райес. Мальчишка разительно изменился за эти несколько недель – он теперь выглядел даже старше своих лет, но к Атане относился по‑прежнему.

На четвертый день отдыха Жорота вызвал Эркис.

«Нужно поговорить, – коротко сообщил дознаватель. – Отправь кого из своих, чтобы перевели меня к вам»

Побыть проводником вызвалась Арика. Она, кстати, даже одеться не соизволила – прямо в купальнике и пошла. Эркис, вышагнувший из портала вслед за женщиной, с любопытством огляделся. Жорот привстал, но аристократ небрежно махнул рукой:

– Лежи‑лежи… – и опустился рядом на песок, кстати, довольно ловко, несмотря на свой вес. И одобрительно высказался:

– Хорошо устроились. Пляж, песочек… Частично окультуренный ландшафт?

Арика пожала плечами:

– Кажется, да. Я не разбиралась, но мне понравилось.

– Окультуренный, – кивнул Эркис. – У обычного лесного озера песок если и есть, то чуть‑чуть… Или вообще одна трава.

– Не все равно? – равнодушно отозвалась женщина. – Главное, чтобы удобно было.

– Ну, есть любители, чтоб «все как в природе», – усмехнувшись, сообщил аристократ.

– Это пиявки в озере и камыш по берегам? – ехидно уточнила женщина. – Не‑ет… Без меня!

Арика разлеглась на бережку на животе, колдун все же сел и кивком подозвал Роджера.

Эркис, дождавшись, пока робот подойдет, уточнил:

– Дети где?

– По лесу носятся.

– Хорошо, – аристократ очертил антишумовой круг. – Можно закурить? Спасибо. Вычислил я информатора. Жан.

Арика уставилась на Эркиса, Роджер смотрел молча, Жорот поморщился:

– Он из службы безопасности…

– Безопасники, знаешь ли, тоже люди, – спокойно отозвался Эркис.

– Доказательства?

Дознаватель вытащил кристалл и, положив его на песок, активировал, перед этим сообщив:

– Это Ленском, один из безопасников Бласки.

В воздухе появилась фигура мужчины, который сухо и емко, отвечая на вопросы невидимого Эркиса, сообщил, что Жан передает информацию семейству Бласки.

– И как это согласуется с клятвами верности, которые приносят работники СБ? – уточнил невидимый Эркис.

– Профессиональные обязанности Жан выполняет безукоризненно. От него никто и не требует, чтобы он делал что‑то, причиняющее вред подопечным.

– А передача информации, значит, не вред, – пробормотала Арика.

– Казуистика, но на таком уровне клятвы обойти возможно, – объяснил Эркис, затягиваясь.

– И совесть тоже, – буркнула женщина.

Изображение погасло, дознаватель усмехнулся:

– Где моя молодость с приятными, но столь непрочными иллюзиями?

«Почему бы ему заодно о потерянной девственности не пожалеть? Из той же оперы.» – язвительно заметила Арика по связи.

Жорот хмыкнул, скрывая улыбку. Эркис оказался проницательным:

– А вслух?

Женщина только независимо плечами пожала – мол, а еще чего?