Раб Сармы - Джеффри Лорд

Улыбка, а вместе с ней старческое простодушие вдруг куда-то испарились с физиономии Лейтона.

— Конечно, понимаю, — его светлость зыркнул янтарными зрачками на гостя. — Мне не ясно другое — каким образом, черт возьми, все это связано со мной?

Карендиш вздохнул и опять пустился в объяснения:

— Но существуют же эти документы, сэр! И вы их подписали, зафиксировав получение означенной выше суммы! Полтора миллиона фунтов, сэр! И мне абсолютно непонятно, как, когда и каким образом они истрачены. Я натыкаюсь на стену всякий раз, когда хочу выяснить детали. Полтора миллиона! А вы ничего не желаете объяснять! — досточтимый член парламента покраснел от возмущения. — Теперь я постараюсь высказаться предельно просто и без недомолвок: ваша светлость, вы растратили полтора миллиона, выданных вам из казны Ее Величества! Растратили на вещи, о которых я, председатель контрольного парламентского органа, не могу узнать ничего определенного. Похоже, деньги вылетели в трубу, а сама труба исчезла. Испарилась! Но я хотел бы узреть ее останки. Мои полномочия…

Внезапно Лейтон вскочил с кресла. Покачнувшись, он вцепился в край столешницы, опустил голову и выгнул спину, так что горб пришелся на одном уровне с макушкой. В этой странной позе его светлость напоминал старого, но еще полного боевого задора кота, готового вытрясти душу из нахального соперника. Однако, хотя глаза его яростно сверкали, голос оставался ровным.

— Я, сэр, тоже обладаю кое-какими полномочиями… вполне достаточными, чтобы попросить вас удалиться. Существует множество мест, кроме моего дома, где вы можете обследовать каминные трубы и улетающий сквозь них дым. Прощайте, сэр.

Карендиш тоже поднялся. Угрюмо кивнув, бросил холодный взгляд на Дж., молчаливого свидетеля этой перепалки, поднял свой портфель и двинулся к выходу. Остановившись на пороге, он бесцветным голосом произнес:

— Вы совершенно правы насчет множества мест, сэр. Кстати, одно из них — парламент. Я могу задать там свой вопрос, и вы отлично знаете об этом. И вас, ваша светлость, пригласят туда и заставит отвечать под присягой, — он отдал небрежный поклон. — До свидания, джентльмены!

Дверь хлопнула чуть-чуть громче, чем положено.

Дж. наклонился, поднял кочергу и помешал угли в камине.

— А знаете, пожалуй, он и в самом деле способен на это, — заметил шеф

Лорд Лейтон, который уже сидел в кресле и спокойно проглядывал какие-то бумаги, пренебрежительно фыркнул.

— Сомневаюсь, мой друг! Я сегодня же свяжусь с премьер-министром. Он понимает, насколько важно сохранить проект в тайне. И он — стреляный воробей! Полагаю, ему не составит труда направить нашего любопытного посетителя по ложному следу.

Дж. подбросил в огонь полено и отхлебнул из бокала. Затем встал, подошел к высокому стрельчатому окну и задумчиво обозрел мрачный осенний пейзаж.

Фонари на улице уже давно горели; редкие прохожие, окруженные светящимися туманными ореолами, напоминали призраков. Они уныло тащились по тротуару, засунув руки в карманы и упрятав подбородки в воротники. Дж. задернул тяжелую штору и вернулся к своему креслу.

Стол, у которого устроился Лейтон, был завален ворохами бумаг, тетрадями и лабораторными журналами; сам старик что-то усердно царапал в блокноте. Дж. медленно прошелся от камина к окну, потом обратно. Ему очень хотелось выкурить трубку, но свою любимую, из грушевого, корня, он отдал в починку, а запасную забыл в кабинете.

Лейтон раздраженно вскинул на него глаза поверх бумаг.

— Ради Создателя, Дж., перестаньте метаться по комнате словно тигр! Дело не стоит выеденного яйца! Я же сказал вам, что Карендишем скоро займутся. На самом высоком уровне! Премьер пригласит его к себе, они выпьют по рюмке хереса, а затем наш молодой друг получит рекомендацию не совать нос куда не следует.

Старый разведчик, остановившись у камина, хмуро взирал на яркие языки пламени.

— Боюсь, сэр, все пройдет не так легко. Премьеру придется что-нибудь рассказать этому проныре.

Его светлость издал смешок.

— Он что-нибудь и расскажет. Умение правдоподобно врать — главное достоинство политика, не так ли? А теперь успокойтесь и дайте мне сосредоточиться. Похоже, я действительно превращаюсь в старого маразматика… элементарное уравнение, а я бьюсь над ним пятнадцать минут… — он недовольно запыхтел. — Этот Карендиш все-таки вывел меня из равновесия.

Дж. взглянул на старика и пожал плечами. Бесспорно, Лейтон являлся мировой величиной в кибернетике и умел осадить любого парламентского ревизора, но в некоторых отношениях он оставался сущим младенцем. Что, например, ему известно о тех джунглях, в которых обитал сам Дж. и большинство его коллег по профессии? Там приходилось поворачиваться, чтобы уцелеть! Лорд Лейтон сидел в своем подземелье под Тауэром, словно в башне из слоновой кости, развлекался с компьютерами и иными измерениями и был очень далек от реального мира — мира заговоров и интриг. Мира ножа и пули, петли и яда.

— Не нравится мне все это, — наконец заметил Дж.

Его светлость отложил ручку и в раздражении захлопнул блокнот, похоронив меж исчирканных листов непокорное уравнение.

— Что за капризы, Дж.? Допивайте свое виски и отправляйтесь домой, в постель, не мешайте мне работать! Позвоните Блейду, передайте, что я хотел бы видеть его дня через два… — Пронзительные глазки Лейтона уставились на гостя. — Почему вас так взволновал визит йоркширского хорька?

«Ага, — отметил Дж., снова начиная ходить по комнате, — старик тоже обратил на это внимание! Хорек, сущий хорек!»

— Карендиш пойдет к премьеру и будет требовать объяснений, — начал он. — Это его право, несмотря на секретность проекта, и он не остановится на полпути. Он любопытен, назойлив и упрям, и я боюсь, что премьер-министр будет вынужден рассказать ему кое-что о наших делах. Это может оказаться наиболее эффективным способом заткнуть ему глотку.

Лорд Лейтон кивнул; закинув ноту на ногу, он ерзал в кресле, пытаясь поудобнее устроить свой горб.

— Может быть, вы и правы, Дж. Полагаю, таким путем удобнее всего принудить Карендиша к молчанию. Ну и что же вас волнует? Не стану отрицать, что этот джентльмен может стать источником беспокойства, но вряд ли можно подозревать его в предательстве.

Тайна остается тайной, пока о ней известно только двоим, подумал Дж., при наличии третьей персоны она перестает быть таковой. А о проекте «Измерение Икс» знали уже четыре человека. И шефа МИ6А совсем не радовала перспектива, что к ним может вскоре присоединиться пятый.

— Видите ли, — мрачно произнес он, — чем больше народа посвящено в детали наших работ, тем труднее мне обеспечивать их секретность.