Новогодний Кот - Денис Луженский

Костя с тоской огляделся по сторонам.

— Ну, что за жизнь, а? В кои то веки понадобится осина… так одни берёзы кругом.

Вокруг и впрямь торчали из мелких сугробов только чёрно-белые стволы. Высокие, стройные, и сейчас кажущиеся отталкивающе холодными. Какой-нибудь кривенькой сосёнке, и то глаз больше порадовался бы среди этого традиционно-русского однообразия.

Костя подумал немного и сел в снег. Если уж всё равно замерзать, то почему бы не здесь?

— Р-романтично, — буркнул он, разглядывая пустую бутылку из под «Абрау-Дюрсо», — замёрзнуть в лесу аккурат на Новый год.

— Мяу, — ответили ему с соседнего дерева.

На ногах Костя оказался раньше, чем успел решить, а нужно ли ему, собственно, вставать. Резко повернувшись, он чуть не упал — наполненный шампанским организм с инерцией бороться не желал и радостно вовлекался в любое центробежное движение. Пришлось сперва затормозить себя о берёзу, и лишь после этого начинать вертеть головой.

— При… вет.

— Мяур, — строго сказал кот, с интересом разглядывая человека с высоты ветки, на которой сидел.

Кот был большой, светло-серый, в классическую тёмную полоску. Эдакая миниатюрная копия бенгальского тигра. Разве что запылившаяся слегка.

— Э-э-э… Барсик? — предположил неуверенно Костя.

Кот фыркнул с пренебрежением, не оставляющим места для сомнений: нет, никакой он не Барсик. И даже вряд ли Мурзик. А уж Пушок… ну, какой же он, в самом деле, Пушок?

— Да без разницы, — вздохнул Костя. — Всё равно ты всего лишь глюк. Плод моего переохлаждённого воображения. Или это… пузырьки от шампуськи в голову ударили. Правда?

Полосатый ему больше ничего не ответил. Мягко спрыгнул вниз и потянулся с чисто кошачьей грацией.

— Привет, глюк, — опустившись на колени, Костя протянул руку к пушистой фантазии и сильно удивился, когда его пальцы зарылись в густую кошачью шерсть. Фантазия оказалась вполне себе осязаемой и тёплой на ощупь.

— Вот те на… Да ты что же, настоящий кот? Взаправдашний?

Полосатый приглушённо мурлыкнул, вроде как подтвердил: «Самый настоящий, не сомневайся».

— А… а ты откуда тут взялся-то? Ты же не в лесу, небось, живёшь?

Ответом человеку стал зевок, глубокий, зубастый и показательно равнодушный. Мол, «где хочу, там и живу, тебя, дурака, не спрашиваю… погладил? Хорошего понемножку». Кот выскользнул из-под Костиной руки, отошёл в сторону на полметра и сел. Взгляд у него был, пожалуй, слишком уж внимательный для животного.

— Всё-таки ты глюк, — грустно заметил Костя, — хоть и тёплый. Сегодня ж того… год Кота наступает, да? Вот ты мне и мерещишься напоследок, символ полосатый. Интересно, кстати, ты уже наступил или ещё только готовишься? Часов, блин, нету… Ну, вот какого лешего я ещё и часы дома оставил, скажи на милость?

Кот разговор поддерживать не пожелал, вместо этого он снова зевнул и… неспешно направился прочь.

— Эй, ты куда?! — расстроился Костя. — Ки…

Он вовремя удержался от банального «кис-кис-кис». Услышав такое, символ года, чего доброго, обиделся бы.

— Да погоди же! Фантазия ты или кто, не бросай меня!

Кот остановился.

— Спа… пасибо, приятель. Знаешь… так давно ни с кем не говорил по душам… отвык, веришь?

Серая мордочка чуть наклонилась влево, блестя изумрудом глаза.

— То работа, то… снова работа. Потом, ни с того, ни с сего вдруг — бац! Выходные. А то и ба-бах! Отпуск! Сюрприз, да? Е-рун-да! Отдых — это ещё банальнее, чем работа. Друзей настоящих давно рядом нет, любви — нет и не было. Зато дома имеется всё, что нужно холостяку… Ску-у-учно… Кажется, вчера ещё отмечал двадцать три и последний курс, а сегодня в календарь глянул: мам-ма родная, мне ж уже двадцать восемь! Где я был пять лет?! Что творил?! Пытаюсь вспомнить… и не могу. То ли ранний склероз, то ли вспоминать нечего. Работа-работа-работа! Карьера-карьера-карьера! А-а-а… Думаешь, я хороший маркетолог? Вот бес его знает, хороший или нет. Сам я, к примеру, не уверен, но приходится другим верить на слово. Зато знаю точно: чтобы возглавить отдел, научись вовремя рассказывать анекдоты… Хочешь, тебе расскажу? У одного молодого и перспективного маркетолога спросили: «Вас работа удовлетворяет?» Он говорит: «Сами посудите: иду на работу, навстречу девки красивые… хочется. С работы возвращаюсь, те же девки навстречу… но уже не хочется. Выходит, удовлетворяет». Смешно?

Полосатый фыркнул, задрал хвост и снова направился прочь.

— Постой! Не уходи!

Костя как стоял на коленях, так и пополз следом за удаляющимся в лесную темноту котом. За поднятым хвостом, как за полковым знаменем. Ему отчаянно не хотелось снова оставаться одному в неприютной зимней ночи. Одна незадача: подниматься на ноги после недавней карусели было страшновато, а на четвереньках удавалось развить скорость достаточную лишь для того, чтобы не потерять пушистую галлюцинацию из виду. Спасибо котофею, тот не спешил, даже останавливался иногда, будто поджидал человека, но и близко не подпускал, держал дистанцию.

Выдохся Костя довольно скоро, всё-таки не привык он на четырёх конечностях бегать, да и «ноль семь» шампанского увлечённо отыгрывали роль ручного тормоза. Бывший маркетолог «Розового Слона» (бывший, бывший, не сомневайся!) уже собирался упасть лицом в снег и молить кота о снисхождении, когда понял, что впереди между деревьев что-то светится. Изумление пополам с радостью дали шпор измученному телу, Костя утробно взрыкнул и перешёл с рыси на галоп.

Уже через пару минут он с совершеннейшим обалдением разглядывал нечто невероятное: прямо посреди леса на маленькой полянке стояла… новогодняя ёлка! Самая что ни на есть настоящая, увитая блестящей мишурой и обвешанная цветными шариками! Лёгкая кособокость и некоторый недостаток пушистости потрясающий мираж ничуть не портили, наоборот — придавали ёлочке вид исключительно реальный, домашний… если вообще может быть реальным невозможное. В довершение всего новогоднее чудо озарялось изнутри белым ирреальным светом.

— Так вот ты какая, — прошептал потрясённо Костя, — белочка горячечка! Спасибо, котик, это… очень… очень в тему!

Но полосатый проводник, вопреки ожиданиям, перед ёлкой не сел, не остановился даже, а двинулся дальше, обходя мираж справа. Сил после увиденного больше не оставалось и Костя почти взвыл вослед удаляющемуся хвосту:

— Стой! Да стой же ты, чтоб тебя!

И кот (о, чудо!) внял этому крику человеческой души: он замер на месте, повернул к спутнику пушистую морду и буркнул недовольно:

— Да стою, стою. Чего орёшь-то?

Нормальный такой мужской голос: мягкий, чуть сипловатый баритон. Испугаться Костя, в принципе, просто не успел. Пожалуй, после волшебного видения он уже морально готов был услышать, как с ним по-человечьи разговаривает живое существо, к роду людскому имеющее отношение более чем сомнительное. Тем более, если вспомнить, что перед ним всего лишь галлюцинация…

— Ты… не знал, что ты… говорить умеешь.

— Умею не хуже тебя, — из-за сверкающей от новогодних украшений ели вышел широкоплечий мужик в синей «аляске», джинсах и тяжёлых «гриндерсах». Он посветил фонариком на замершего в позиции низкого старта Костю и спросил с искренним недоумением: — Ты откуда тут взялся, чудак?

— Я… — говорить мешал ком в горле. Наверное, там застряла по пути из желудка в мозг мысль о нежданном чудесном спасении. — Я… тут… заблудился, вот.

— Ясненько, — мужик в три больших шага оказался рядом с Костей и без труда поднял его на ноги. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на самом деле лет спасителю примерно столько же, сколько и спасаемому. — Идти можешь?

— М-могу… кажется.

— Тогда пошли, тут недалеко.

— Мяур-р, — подтвердил сказанное незнакомцем кот.

— А вот и Олежка вернулся! О… кто это с тобой? На Деда Мороза не похож, вроде.

— Да вот, заплутал человек.

— Серьёзно?! Прямо под Новый год?! В нашем лесопарке?! Ай, чудеса-а-а!

— Как вас зовут, загадочный пришелец?!

— Ко… Костя.

— Ну, что же вы там стоите Константин? Олег, не тормози, раздевай гостя и тащи сюда, на диван, к батарее поближе.

Лица… За большим овальным столом — полдюжины людей, разных, не похожих друг на друга: три девушки, лысоватый дядька средних лет и женщина бальзаковского возраста, сидящая по левую руку от колоритного бородача, массивностью сложения не уступающего, пожалуй, Ивану Генриховичу. Все в тёплых свитерах и кофтах, весёлые, возбуждённые, громко говорящие, с глазами, блестящими не то от алкоголя, не то от праздничного предвкушения… Костя даже не пытался сопротивляться, когда его избавили от пальто и поволокли на помянутый диван, а там моментально обложили подушками, укутали в клетчатый плед и придвинули сбоку масляный радиатор.

— Коньячку! Коньячку ему налейте!