Мекленбургский дьявол - Иван Валерьевич Оченков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поскольку осада благополучно завершилась, полевой госпиталь не стали устраивать в крепости, где большинство строений было превращено в развалины, а те, что уцелели, представляли между собой что-то среднее между хлевом и казармой. А, напротив, вынесли на берег Дона, где разбили целый палаточный городок, причем, большая часть шатров оказалась из числа захваченных у турок.
Работа эта началась, едва успело затихнуть сражение, и продолжалась до сих пор. Врачей со мной прибыло много, аж четверо, не считая моего личного лейб-медика О´Конора и уже бывшего здесь забавного чеха, по фамилии Попел. Да еще почти полтора десятка цирюльников, выполнявших обязанности хирургов. Можете не иронизировать, по нынешним временам это очень кучеряво!
Всю ночь и большую часть дня они отнимали руки и ноги у покалеченных, чистили раны, доставали из плоти пострадавших пули и наконечники для стрел и когда я пришел, практически закончили работу. Не то чтобы они успели оказать помощь всем страждущим, но многие успели отойти в лучший мир, так и не дождавшись ее, избавив, таким образом, эскулапов от лишних хлопот.
Как это ни странно, на мое появление никто не обратил ни малейшего внимания. Большая часть медперсонала сочло свой долг выполненным, после чего отправились отдыхать и лишь Пьер продолжал о чем-то спорил с тем самым чехом, рядом с которым топтался какой-то старик с редкой бороденкой и почему-то в белой чалме.
— Месье, вы — неуч! — нетерпящим возражений тоном выговаривал своему коллеге О´Конор. — И притащили сюда такого же неуча и шарлатана!
— Что здесь происходит? — удивился я.
— Сир, — склонился в поклоне лейб-медик, — дело настолько пустое, что не стоит вашего высочайшего внимания!
— А точнее?
— Ваше величество, — почтительно начал чех. — Этот почтенный старец османский лекарь. Он попросил разрешения оказать помощь раненым, с тем условием, что ему будет позволено врачевать и его единоверцев. Я не счел возможным ему отказать.
— Пока что звучит вполне разумно. А в чем проблема?
— Да в том, что это не врач, а шарлатан. Кстати, как и сам месье Попел! Нет, ну это надо же, отрицать пользу кровопусканий!
— С вашего позволения, я с ним согласен. Наши пациенты в большинстве случаев и так потеряли много крови. Зачем же усугублять это?
— Да вы просто с ума сошли! — всплеснул руками лейб-медик не в силах слышать подобной ереси. — С меня довольно! Пока жив, я не позволю этому знахарю прикоснуться к страждущим христианам! Пусть даже к таким схизматикам…
— Полегче, месье! — выразительно посмотрел я на вовремя спохватившегося доктора.
— Прошу прощения, — еще раз согнулся тот, — но ваше величество не так меня поняли. Разумеется, я имел в виду этих казаков. Всем известно, что они не соблюдают никаких религиозных обрядов и ведут жизнь закоренелых безбожников.
— Ладно, — сделал вид, что поверил я. — Скажите, а что среди раненных много мусульман?
— Да не так чтобы. Просто несколько знатных пленников, которых не стали убивать даже обычно кровожадные донцы. Очевидно, они рассчитывают на богатый выкуп.
— Ну, вот и славно. Пусть их лечением занимается этот господин… кстати, как вы общаетесь с ним?
— Нам переводила Нахат, но теперь она куда-то ушла, — развел руками чех. — к тому же он довольно смышлен и понимает знаки…
— Значит, объясните ему знаками, кто будут его пациентами…
— Не трудитесь, повелитель, — неожиданно заговорил на хорошем немецком турецкий врач. — Я понимаю ваш язык.
— Твою ж мать! — не смог удержаться я, перейдя от удивления на великий и могучий.
— Нет, этого я не разберу, — прислушался турок. — А вот наречие франков, на котором говорит тот господин мне знакомо.
— Каков мошенник! — округлил глаза никак не ожидавший подобного О´Конор.
— Как вас зовут?
— В Стамбуле меня все называют Бахтияр-Ага.
— Вы, действительно, врач?
— Волею всемогущего Аллаха.
— Что же вы слышали мой приказ. Посмотрим на результаты вашего лечения.
— Благодарю, мой повелитель. Мне приходилось слышать о ваших воинских талантах и великой учености. А теперь я, ничтожный, смог убедиться и в вашей непревзойденной мудрости!
— А ты сам, Попел, кроме кровопусканий, чем еще лечишь раненых?
— Ваше величество, со всем моим почтением… — Начал, вскинув голову и мгновенно разгорячаясь чех, но видимо разглядев в моих глазах иронию, выдохнул и, проведя ладонью по усталому лицу, неожиданно продолжил, — Ваше величество, когда я только прибыл в Россию, меня просветили относительно ваших требований относительно врачевания. Признаюсь, это несколько озадачило, да и коллеги проявляли по этому поводу некую долю пессимизма. После начала осады мне досталась очень обширная практика. И тогда я подумал, что следует заносить результаты лечения и моих наблюдений в особый журнал. Этим утром я вчерне свел все в одну таблицу — в ней лишь цифры. Но я хотел бы с вашего высочайшего соизволения написать полноценный трактат и опубликовать его. Ибо польза от нововведений очевидна!
— Это весьма любопытно, пан Вацлав! Дайте-ка посмотреть. — Я пробежал раскрытую страницу, исписанную ровным убористым почерком глазами, и кивнул, — Доля выживших после операций на удивление высока, а напротив число смертей от гангрены не превышает одного из восьми! Верно ли я помню, что обычно счет идет один к одному?
— Да, ваше величество. И даже больше. Хорошо если один из трех выживает.
— Весьма похвальные результаты! Пишите ваш труд, господин доктор. И я гарантирую вам, что опубликую его и в Москве, и в Мекленбурге!
Вернувшись на корабль, засел за документы. А куда деваться? Хорошо додумался заранее собрать несколько подъячих для текущей работы. Вот и загрузим их теперь, пущай корпят, чернильные души.
Мысль создать свои ордена и медали для награждения героев витала в моей голове давно. Но все было не до того. А тут и повод, и время подходящее! Все же одно дело отбиваться от врага под стенами Москвы или Смоленска, и совсем иное — разбить сильнейшую армию нашего времени — османов и взять турецкую крепость!
Раз уж начал орденами заниматься, решил разом еще два учредить. Уже собственно мекленбургских. Первый назвал орденом вендской короны. Восьмилучевой белый
