Осторожно, листопад ! - Сергей Михалков

Шубин. Где же он был?

Света. Не знаю. Он все время молчит... Мама была на дежурство, а я никак не могла заснуть... А потом он пришел. В два часа ночи. Скоро экзамены... А у него с отметками неважно: две тройки и опять двойка! Папа! Он не хочет учиться!

Шубин (сокрушенно). Ну что мне с ним делать, дочка? Что делать?

Света (помолчав). Папа! А нам что делать?

Шубин (решительно). Ну вот что! Завтра... Нет, послезавтра. Нет, в воскресенье я к вам зайду. В восемь часов вечера. И пусть Гриша будет дома. Пусть меня ждет. Мы поговорим.

Света. Хорошо, папа!

Шубин. Я с ним серьезно поговорю.

Света. Только ты приди. Придешь? Обязательно?

Шубин. В воскресенье. Обязательно. Ну иди, иди, родная, домой! Поздно уже! Мама будет беспокоиться.

Света. Мамы нет дома. Ее вызвали в больницу. Там кто-то умер после операции. (Поспешно.) Только его не мама оперировала, а сам профессор...

Шубин. Ну хорошо. В воскресенье обо всем поговорим. Тебя проводить?

Света. Не надо. У тебя ведь гости... (Медлит.)

Шубин. Ты мне хочешь еще что-нибудь сказать?

Света (неожиданно). Папа, тебе здесь жить лучше, чем дома?

Шубин (замявшись). Ты же знаешь, Света, что переехал я сюда потому, что здесь мне спокойнее работать. Квартира у нас маленькая, и дома мне мешают...

Света (тихо). Мы мешаем?

Шубин. Ну, и вы тоже, конечно... (Пытаясь улыбнуться.) Зато теперь вы можете шуметь сколько хотите! Да. Можешь меня поздравить!

Света. С чем?

Шубин. Сегодня утвержден мой проект, над которым я пять лет работал!

Света (радуется). Поздравляю, папочка! (Целует отца.) Как я рада. (Помолчав.) А ты теперь всегда здесь жить будешь? Всегда?

Шубин (смутившись). Не знаю, не знаю, Светик! Иди, милая. Поздно уже. Поздно.

Света. Спокойной ночи, папа! (Целует отца.)

Шубин выходит с дочерью в переднюю. Хлопает дверь. Шубин

возвращается. Стоит, глубоко задумавшись. Появляется

Марина. За ней Сомов.

Марина. Твой товарищ собирается уходить.

Сомов. Да, надо двигаться. (Смотрит на часы.) Надо двигаться...

Шубин (думая о другом). А то посидел бы?.. Поужинали бы вместе.

Сомов. В следующий раз. Мы еще увидимся? Потом я на ночь не ем. Живу по заповеди: "Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу!"

Марина. Быстро вы нас покидаете. Очень жаль.

Сомов. Простите. Мне еще предстоит разговор с Красноярском. Я заказал его прямо в номер гостиницы. Так что мне пора.

Марина (протягивает руку). Ну что ж. Всего хорошего, Арсений Тимофеевич! До свидания!

Шубин (пожимая руку другу). Звони. Заходи. Не забывай.

Сомов. Позвоню. Будь счастлив!

Сомов и Шубин выходят. Хлопает дверь в передней. Шубин

возвращается.

Марина (после паузы). Он знал твою жену?

Шубин. Почему ты об этом спрашиваешь?

Марина. Мы будем ужинать?

Шубин. Да, да!..

Марина. Я ему не понравилась.

Шубин. Откуда ты это взяла?

Марина. Определенно не понравилась. И он осуждает тебя.

Шубин. Ну вот еще! Он был с тобой любезен! Даже шутил...

Марина. Расспрашивал обо мне?

Шубин. Я все ему рассказал.

Марина. А что он на это?

Шубин. Принял к сведению.

Марина. Не шути, Сережа. Мне очень интересно знать, что он сказал тебе, когда узнал, что ты оставил семью. Мне кажется, такой, как он, не мог промолчать!

Шубин. Он удивился. Да мы, собственно говоря, не очень распространялись на эту тему: ты вернулась из магазина.

Марина. Он решил, что я разрушила твою семью ради своего благополучия. Он, конечно, не мог подумать иначе...

Шубин. Нет. Он так не подумал. Я объяснил ему, что все это не так просто, что все гораздо сложнее. Что мы с Таней разные люди, а в тебе я нашел то, о чем мог только мечтать всю жизнь.

Марина. Ты именно так сказал ему? Этими словами?

Шубин. Да.

Марина (в раздумье). Да...

Шубин. Я понимаю, что тебя волнует, тревожит. Да не думай ты об этом. Все встанет на свои места. Я обещаю тебе.

Марина (после большой паузы). Ты знаешь, я очень часто думаю о том, что произошло. Ночью проснусь и думаю... (Серьезно.) Иногда мне начинается казаться, что я совершила подлость... Что одна я во всем виновата.

Шубин. Ты же знаешь, что это не так...

Марина (продолжая). ...и становится так тяжело, так не по себе, что я просто не знаю, как быть и что делать...

Шубин. Ты здесь меньше всего виновата.

Марина. Но ведь если бы не я, ты бы продолжал жить в своей семье! Не правда ли?

Шубин. Марина! Зачем опять говорить об этом? Что случилось, то уже случилось! Назад пути нет!

Стук в дверь.

(Нервно оборачивается.) Войдите!

Сосед (приоткрывает дверь). Простите за беспокойство. Вторгаюсь. Добрый вечер! Вы разрешите мне воспользоваться вашим телефоном? (Входит в комнату.) Я, как всегда, не вовремя. Мне по срочному делу...

Шубин (сухо). Пожалуйста. Звоните!

Сосед (садится не спеша на край тахты, надевает очки и, достав из кармана записную книжку, долго ищет в ней номер телефона. Затем набирает номер. Долго ждет. (Сокрушенно). Занято... (Набирает еще раз. Ждет. Качает головой.) Любят люди поговорить... (Набирает помер. Ждет. Безнадежно машет рукой.) Знаете... Я, если позволите, еще через десять минут зайду! (Встает, кладет записную книжку в карман и, поклонившись, идет к двери. Затем возвращается.) Очки забыл... (Берет очки, уходит, притворив за собой дверь.)

Марина. Будет ли у нас когда-нибудь свой дом? Будет семья? Скажи.

Шубин. Будет. Обязательно будет. Поверь мне.

Марина. Правда?

Шубин. Правда! (Целует ее.) Только поверь.

Марина. Вот сейчас я чувствую себя самым счастливым человеком на свете... (Неожиданно вспомнив и помрачнев.) Разговор с Красноярском... Заказал разговор в номер гостиницы... Сомов же приехал сюда прямо с аэродрома? Как странно...

Занавес

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Кабинет врача в клинической больнице. Чисто. Светло.

Шубина и Сомов продолжают разговор. Шубина, в белом

халате и белой врачебной шапочке, сидит за столом. Сомов

сидит на краю медицинской кушетки. Белый халат он

накинул на плечи.

Татьяна Леонидовна (после паузы). Мне всегда его не хватало, я всегда его ждала, я всегда чувствовала себя одинокой... Ему мешала моя любовь... Он хотел жить так: нужна я ему - он со мной, не нужна - он ушел или уехал. Когда я ему говорила, что это несправедливо, он отвечал: "Мир так устроен. Мужчина должен быть свободным". Он шутил, но он действительно так жил... Я пыталась бороться с этим, пыталась стать необходимой ему... Я нашла свой путь... С головой ушла в работу, в науку. Но как мне надо было себя переделать! Ведь дом оставался домом. Я старалась быть сдержанной, но часто за моей сдержанностью, за внешним спокойствием бушевали такие горькие, такие тяжелые мысли. И такие несбывшиеся мечты и желания, что приходилось уходить из дому, и часами бродить по бульварам, и обуздывать себя, и возвращаться домой укрощенной. Все на время опять становилось на свои места: он был спокоен, казался счастливым, обнимал меня и летел куда-то дальше.

Сомов. Вы со мной очень откровенны.

Татьяна Леонидовна. Да. Очень. А почему бы нет? Разве мы первый год знакомы?

Сомов. А любил ли он вас, дорогая Татьяна Леонидовна?

Татьяна Леонидовна (не сразу). Любил. Но он стремился к тому, чтобы его не связывали любовью. Путы супружества ему мешали. Да это не самое главное. Я приноравливалась. А он не пытался жить моей жизнью, и не старался, и не пробовал интересоваться чем-то моим, перешагнуть какой-то барьер... Да! Шубин, такой, какой он есть, - очень цельная натура! Добрый, милый, обаятельный, увлекающийся, талантливый. Шубин привык жить легко. Но эта привычка мешает ему видеть, что делается вокруг. Даже в соседней комнате. Я не хочу говорить сейчас, что он-де плохой, а я-де хорошая. У меня, вероятно, тоже немало своих недостатков.

Стук в дверь. В комнату заглядывает медсестра.

Медсестра. Татьяна Леонидовна! Разрешите? Здесь пришли...

Татьяна Леонидовна. Что такое?

Медсестра. Пришли к военному, которого вы прошлой ночью оперировали. Пропустить? Очень настаивают.

Татьяна Леонидовна. А как он себя чувствует?

Медсестра. Состояние удовлетворительное. Температура тридцать семь и пять.

Татьяна Леонидовна. Кто пришел?

Медсестра (пожав плечами). Молодая женщина.

Татьяна Леонидовна (подумав). Пусть пройдет. Только ненадолго. Предупредите: пятнадцать минут! И проследите сами, чтобы не дольше. Что еще?

Медсестра. Больному Файзулаеву сегодня снимают швы. Можно без вас?

Татьяна Леонидовна. Нет, нет. Я сама. (Смотрит на часы.) Готовьте!

Медсестра уходит.

(Помолчав.) Часто думалось мне: вот он приходит и говорит: "Мне твоя любовь не нужна. Я люблю другую женщину!" Как бы я поступила? И я решила: в два счета скручу всю свою любовь и выброшу из сердца! Однажды он пришел откуда-то и сказал мне: "Я люблю другую женщину". Он не сказал мне: "Твоя любовь мне не нужна", но он, прямо и честно глядя мне в глаза, сказал: "Я люблю другую женщину". Полгода мы мучились, а потом все-таки разошлись. Это было нелегко. Особенно тяжко было детям. Они любят его.