Всего лишь намекнув - Яков Фисенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
боеприпасы. Он торопился на склад, с улыбкой по-глядывая на рукавички, где детская рука вышила
воробушка. Все шло хорошо, грузовик привычно
бежал по знакомой дороге, как вдруг под колесами
рванула мина. Её явно заложили немецкие дивер-25
санты. Сержанта взрывом выбросило из машины в
сугроб. Придя в себя, он почувствовал, что ранен в
обе ноги. Парень с трудом согнул их и кое — как перевязал. И тут Кошкин увидел, как два немца в мас-кировочных белых костюмах идут в его сторону.
Это наверно они поставили мину и теперь хотят до-бить водителя. У Кошкина был пистолет, но сможет
ли он стрелять, ведь сержант уже полчаса находил-ся в снегу, на морозе. И тут водителя выручили рукавички. Очень теплые, они не дали рукам замерз-нуть. Сержант подпустил фашистов поближе и уложил их выстрелами в упор. Потом Кошкин пополз к
дороге. По ней часто проезжали машины и раненого
вскоре подобрали свои.
Сержанта перебинтовали в лазарете и отправили в госпиталь. Всю дорогу он крепко держал в
руках рукавички с воробышком и благодарно вспоминал девочку Катю, которая спасла ему жизнь.
26
ДЕДУШКА АЛИ
На просторах узбекской степи затерялся небольшой аул (поселок), где жил дедушка Али. Его
тут все знали и уважали. Это было не просто по-чтение к седине и преклонным годам, а нечто го-раздо большее. С малых лет Али работал на земле.
В юности батрачил на богатея — местного бая. Порой было очень трудно, но он никогда не жало-вался на судьбу. Его большие шершавые ладони
покрывали мозоли, а лицо было иссушено ветром
и жаркими лучами солнца. В ауле хорошо знали о
27
благочестии старца, его добрых делах. Люди прекрасно помнили, как он спас тонувшую в канале
девочку, хотя при этом сам едва не погиб. Старик
всегда помогал нуждающимся, делился с соседя-ми дарами своего сада. Таким он был всегда: добрым и отзывчивым.
Когда чёрной тучей на землю сошла беда –
началась война, на фронт добровольцами ушли
сыновья дедушки Али. Они храбро сражались с
врагом, были награждены медалями. Но, потом на
обоих пришли похоронки. Горе тяжелой ношей
легло на плечи старика, сгорбило его. Теперь он
ходил, опираясь на крючковатую палку и совсем
перестал улыбаться. Несчастье согнуло спину дедушки Али, но не сломило его дух и не изменило
его характер. Он приютил двух сирот, которых подобрал на железнодорожной станции. Вскоре, его
гостеприимный дом принял и беженцев из Киши-нёва. Все они стали жить одной большой дружной
семьей, и старику уже не было так одиноко. Дети
учились, а взрослые хлопотали по дому и труди-лись в большом саду. В это время у дедушки Али
появилась одна странная привычка. Люди иногда
видели его на почте, отсылающим посылки. Жители аула были в полном недоумении: кому они
предназначались, никто догадаться не мог. Об этом
знала только работница почты Зульфия, но она
хранила молчание…
Для взвода, занимавшего безымянную вы-сотку, выдался очень трудный день. Неприятель
больше часа обстреливал окопы из тяжелых ору-дий. Потом позиции дважды бомбили. После та-28
кого кромешного ада, во взводе осталось чуть
больше половины солдат, но они не дрогнули, не
отступили. Отразили три атаки врага и подбили
два танка, которые теперь дымились, не доехав
совсем немного до окопов. После схватки с врагом, обходя своих бойцов, лейтенант хлопал ребят
по плечу, и на его уставшем лице светилась улыб-ка. Больше всего командир был доволен пулемёт-чиками. Расчет сержанта Каримова не подвел –
косил фрицев как траву. Если бы не умелые дей-ствия пулемётчиков, то еще не известно, как бы
все сложилось. «Молодцы, — сказал лейтенант, об-ращаясь к Каримову и его напарнику, — будете
представлены к наградам!»…
После того, как на позиции пришла смена, из-мученные боями солдаты медленно добрались до
своей землянки. Она была хорошо протоплена, а
вот с ужином вышла незадача. Напрасно лейтенант
кричал на повара, грозил ему оружием. Тот только
опустил голову и разводил руками. Что он мог сделать: машина с продуктами где-то застряла, а может и вовсе попала под бомбежку. Выехала со
склада вовремя, но до места назначения так и не
добралась. Плохо ложиться спать на голодный же-лудок, но видно придется, ничего не поделаешь…
Солдаты недовольно ворчали, но на фронте
всякое случается. В конце концов, измотанные лю-ди смирились с тем, что остались без ужина. Они
уже начали устраиваться на ночлег, но тут заметили
большой мешок, который лежал в углу. Его, наверно, во время боя привезли ребята из военно-полевой почты. Оказалась, что это посылка сержанту Каримову, хотя он всё никак не мог понять от ко-29
го она. Когда вскрыли мешок, радости бойцов не
было конца. Какой — то неизвестный, но очень добрый человек позаботился о них. В посылку он положил и отборный рис, и вяленное верблюжье мясо, и
приправы, и даже сухие лепёшки. Повар очень старался и вскоре уже все с удовольствием ели навари-стый суп. Его сварили так много, что хватило и со-седнему взводу.
А потом все пили чай. Никогда еще за всю их
службу он не был таким вкусным. От посылки исхо-дило настоящее благоухание. Бойцы чаевничали
долго, наслаждаясь вкусом сладкого изюма, кураги
и долек высушенной дыни. Солдаты благодарили
сержанта, а он лишь слегка улыбался в ответ. Потом
все уснули, только Каримов долго лежал с откры-тыми глазами, уставившись в потолок землянки. Он
думал и, наконец — то, вспомнил, как дедушка однажды рассказал ему о дальнем родственнике, которого звали Али и даже показал фотографию. На ней
был седобородый старик, в халате и тюбетейке. Так
вот значит, кто выручил их всех в трудный момент.
Засыпая, в полудрёме сержант тихонько шептал:
«Ах, спасибо Вам, дедушка Али, ах спасибо»…
30
ПАШКА-ХУЛИГАН
В старом ремонтном цеху повисла непривычная тишина. Искореженные на фронте и привезен-ные сюда военные грузовики замерли в молчали-вом ожидании. Целую неделю здесь стоял гул и
лязг. У машин в три смены хлопотали люди. Не жа-лея сил и отдыхая урывками, они восстанавливали
легендарные «полуторки». Однако, в один из вечеров, начальник цеха вдруг заметил, что пожилая
шлифовальщица уснула прямо за рабочим столом.
Она, в полудрёме, всё ещё продолжала двигать рукой, как бы соскабливая ржавчину с детали. От уви-денного, у инженера, убелённого сединой, больно
сдавило сердце. Шлифовальщицу звали Матрёна
Ивановна, и ей было уже 67 лет. Никто не заставлял
её работать. Она сама пришла и
