Рыжая Кошка - Джесс Эвейл

— Увидишь.

Это мне совсем не понравилось, но возразить я не успел. Раздался истошный визг, и вепрь исчез.

— Остановись, — девушка вцепилась в мой рукав. — Не то улетишь вслед за ним.

Мы перешли на шаг и остановились у кромки обрыва. Внизу шумела река.

— Там дальше пороги, — сказала девушка. — Он не выберется.

— Зачем? — сердито спросил я. — Он был мне нужен живым.

— Тебе? Не рассказывай мне сказки, охотник.

Я свирепо посмотрел на нее и встретил безмятежный взгляд светло-зеленых, словно весенняя листва, глаз. Росточком моя спутница едва дотягивала мне до груди, и все же у нее каким-то образом получалось смотреть на меня, словно бы сверху вниз.

Только сейчас я смог разглядеть девушку. Золотисто-рыжие кудри до плеч, в которых запутались еловые иголки. Чуть вздернутый нос, острый подбородок, лукаво приподнятые уголки рта. Не красавица, отнюдь не красавица. И все же было в ней что-то такое, отчего у меня тут же прошла вся злость.

— Ладно. Не мне. Тем, кому я обещал разделаться с этим разбойником.

— Им — да. Но мне — мне, охотник, совершенно не нужно, чтобы Голтаргон был схвачен живым.

— Так ты его знаешь... знала?

— Пф-ф! — она фыркнула, забавно сморщив нос. — Он мой ученик, — сдвинула светлые брови. — Бывший.

— Так это ты...

— После все объясню, — она решительно тряхнула кудряшками. — У тебя весь живот в крови. А клыки у нашего общего знакомца были, вообще-то, ядовитые, чтоб ты знал.

— И что?

— Ну, у тебя есть на выбор два варианта, — она принялась деловито выбирать из волос хвоинки. — Или пару дней погостить у меня в замке, здоровье поправить. Или пожить самостоятельно... еще пару часов.

— В замке?

— Пф-ф! Решайся, что ли, охотник. Недосуг мне полночи в лесу торчать. Дела, между прочим.

— А где...

Договорить я не успел. Девушка закатала рукав куртки, коснулась пальцами широкого серебряного браслета на запястье, быстро пробормотала несколько слов, и прямо в воздухе перед нами возникли призрачные очертания открытой двери. Моя спутница нетерпеливо дернула подбородком, предлагая мне войти. Судя по всему, в моем выборе она нисколько не сомневалась.

— Ну, вот, теперь ты выглядишь намного лучше, — без церемоний заявила хозяйка замка, когда на следующий день я, умытый и причесанный, спустился в гостиную.

— Ты тоже, — ухмыльнулся я.

И ничуть не покривил душой. Изумрудно-зеленое платье шло моей спасительнице гораздо больше, чем мужской наряд, в котором я видел ее накануне. А глубокий вырез поневоле притягивал взгляд. Девушка заметила это и лукаво улыбнулась:

— Кстати, я так и не представилась. Кештиора Арнамагелльская, волшебница в пятом поколении, магистр Ордена Рубинового Трезубца и победительница трех подряд ежегодных магических турниров в Замке Единорога.

Она замолчала, явно ожидая, что ее слова произведут на меня должное впечатление. Вот только я отродясь ничего не слыхал ни о Кештиоре Арнамагелльской, ни об Ордене Рубинового Трезубца, ни о Замке Единорога. Не то, чтобы я не любил колдунов, иной раз и от них польза бывает. Просто — старался держаться от них подальше, полагаясь на честную сталь безо всех этих магических выкрутасов.

Похоже, великая волшебница Кештиора догадалась об этом и обиженно поджала губы.

Я вежливо улыбнулся:

— Конан из Киммерии. Для друзей — просто Конан. Ты спасла мне жизнь, Кештиора, и я теперь твой должник.

В ее глазах промелькнула ласковая и чуть печальная усмешка: так взрослый мог бы ответить на предложение ребенка помочь ему в битве. Что ж, улыбайся, всесильная чародейка. Я не в обиде. Как знать, быть может, когда-нибудь ты поймешь, что простая сталь порой побеждает там, где бессильна магия.

— Ты можешь называть меня Кешт.

— Благодарю, Кешт. Могу ли я спросить тебя кое о чем?

— Спрашивай, — она пожала точеными плечиками, наполнила два хрустальных бокала золотистым вином из тяжелого бронзового кувшина, протянула один мне и указала на кресло.

— Ты сказала, что Голтаргон — твой ученик. Как такое могло случиться? На его совести десятки загубленных жизней, а ты...

— А я не произвожу впечатления злодейки, — закончила она за меня. — Но ведь все очень просто, Конан-охотник. Видишь ли, я не учила его ни воевать, ни разбойничать. Я учила его магии... пыталась учить.

Между светлых бровей залегла сердитая складочка. Я отметил про себя, что гнев очень идет Кешт. Впрочем, улыбка ей шла не меньше.

— Особыми талантами он не блистал, — сказала волшебница, покачивая бокал в изящных пальчиках и любуясь игрой янтарных бликов. — И трудиться не желал тоже. Хотел всего и сразу. А так в нашем ремесле не бывает.

Я подумал про себя, что так не бывает ни в каком ремесле, но говорить ничего не стал. Не хотел ее прерывать.

— В конце концов, я так ему и сказала: попробуй, мол, себя в каком-нибудь другом деле, потому что здесь ты только теряешь зря время.

— А он?

— Он попросил наделить его способностью к оборотничеству. На прощание и в память о его жизни в Арнамагелле. У самого-то получалось через раз, в лучшем случае.

— И ты наделила? — против воли, в моем голосе прозвучал упрек.

— Наделила, — она приподняла брови. — А почему бы и нет? Я не отказываю просящим. К тому же, я опробовала на нем новый метод, который как раз пришел мне тогда в голову. И согласись, получилось неплохо. Очень и очень неплохо.

Она улыбнулась, откровенно гордясь своим мастерством.

— Да уж, неплохо. Полагаю, жители деревень, вокруг которых хозяйничал твой любимчик, премного благодарны тебе, — съязвил я. — Их-то ты за что осчастливила?

— Я ничего им не сделала, — она раздраженно дернула уголком рта. — В Арнамагелле Голтаргон мухи не обидел. А потом... потом он уже не имел ко мне отношения.

— Но почему ты не уничтожила его? Ведь это ты дала ему силу! Твой долг...

— Я волшебница, Конан-охотник, — перебила меня Кешт. — У меня нет обязательств перед людьми. Я помогаю тем, кому мне заблагорассудится и так, как я захочу.

— Но ведь это...

— А ты, — ее высокий голос зазвенел сталью, и я подумал, что Кешт далеко не такая хрупкая девочка, какой выглядит. И далеко не такая юная. — Ты сам разве не поднимаешь свой меч в защиту того, кто заплатит? Я-то хоть делаю выбор, руководствуясь собственными предпочтениями, ты же продаешь свою силу и воинское умение.

Я отвел взгляд. Возразить на это мне было нечего.

— Каждый из нас живет так, как может и хочет, — тихо сказала Кешт. — Я не могла убить Голта. Я помню его мальчишкой. Восторженным, неуклюжим, наивным. Но я дала себе слово, что помогу тому, кто остановит его.