Дом на отшибе - Михаил Кликин

Внедорожную машину Василий потом продал знакомому из райцентра. На новые затеи требовались деньги, а нормальной работы в деревне уже не было. Крутился Василий как мог: скотину выращивал на мясо, металлолом собирал для сдачи, рыбу на продажу самоловными удочками добывал. И всё размышлял, как бы в родную деревню новую жизнь вдохнуть – в тетрадки мысли свои записывал, на рыжих листах миллиметровки планы чертил.

Выходило у него, что на месте Матвейцева нужно создать место отдыха. И требовалось для этого речку Ухтому перегородить плотиной, дабы около деревни образовалось водохранилище. С плотины бы пошло дешевое электричество, а на берегах можно было бы организовать песчаные пляжи. Получившийся водоем следовало обрыбить: щука и карась расплодились бы сами, а вот карпа надо завезти. Заезжим рыболовам можно продавать недорогие лицензии, зимой и летом сдавать под жилье маленькие бревенчатые домики. Организовать походы по окрестностям: за ягодами и грибами, да и просто красивые места поглядеть, их тут много, а городской житель до этого дела жадный. Ну и, конечно, надо бы построить достопримечательности, чтоб и заграничный гость сюда ехал, и своему вдвойне интересно было: восстановить взорванную церковь, сделать музей, а лучше несколько, бани построить – особые, русские, детский парк разбить. Ну и, конечно, дорогу необходимо поправить. И рекламу дать.

– Есть такая штука Интернет, – говорил Василий. – Вот мне бы еще компьютер с модемом, я за неделю бы сайт смастерил. А это реклама на весь мир!

Куда только не ездил Василий со своими планами: и в район, и в область. Даже в Москву, в министерства письма писал. Кое-кто отвечал: отдел по развитию туризма обещал свою помощь, если найдутся инвесторы; епархия положительно отнеслась к идее возрождения храма, обязалась прислать рабочих, если Василий сумеет собрать денег на благое начинание; сам губернатор прислал письмо, в котором давал слово следить за ходом строительства, когда оно начнётся.

Чудилось Василию, что в его силах сдвинуть великое дело. И обидно ему стало, когда заподозрил, что с покупки председателева дома городские чужаки начнут воплощать его тщательно проработанный план.

Потому и отговаривал их Василий.

Потому и стращал.

Сам всё хотел сделать – как всегда делал.

Ночью случилась стрельба.

Чёрный джип, буравя тьму дюжиной фар, рокоча и сигналя, несколько раз прокатил по деревне из конца в конец. Остановился возле колодца, едва не своротив его установленной на бампере лебёдкой. Из машины вывалились пьяные чужаки, загорланили, матом ругаясь:

– Выходи строиться!

Не обращая внимания на злобный собачий лай, обошли ближайшие избы, тяжёлыми ботинками попинали запертые двери, разбили несколько окон.

– Мы вам покажем! Пугать нас вздумали!

Потом прозвучали выстрелы – будто в ладоши кто-то несколько раз хлопнул.

Мужики на рожон не лезли. Не зажигая свет, тихо покидали дома, вооружались топорами да вилами, собирались в темноте на задворках. Вышли к разбуянившимся гостям толпой человек в двадцать. Первым шагал Иван Степанов с ружьем в руках.

Увидев селян, чужаки притихли, отступили к похожему на крепость джипу.

– Чего шумите? – сходу спросил Иван.

– А вы чего нам спать не даете? – огрызнулся на него бритоголовый Миха. – Попугать нас решили? Или шутки у вас тут такие?

Плечистый товарищ его, выдвинувшись вперед, глянул на охотничье ружье, сплюнул сквозь зубы:

– Убери, отец, свой шпалер. А то завтра здесь пять машин с бойцами будут.

– А ты меня бойцами не пугай, – зыркнул на него Иван, и сам мужик крепкий, немалого размера. – Мы тут на своей земле, управу на вас найдем.

– Видно будет, кто на кого управу найдет, – ощерился Миха.

– Идите-ка вы лучше проспитесь, мужики, – миролюбиво сказал Тимофей Галкин, пряча за спину большой хлебный нож. – Никому до вас дела нет. Чудите в своем доме, что хотите, только нам здесь не мешайте. И мы вам мешать не будем.

– То-то же… – процедил Миха, тяжелым взглядом обводя мужиков. – Да я вас за такие шутки…

Обошлось без драки. Городские гости скрылись в джипе, а мужики, поболтавшись для порядка на улице, минут через двадцать разошлись. Остаток ночи прошёл спокойно, хотя в деревне уже глаз никто не сомкнул. До самого утра простоял возле колодца чёрный автомобиль. Несколько раз выбирались из него чужаки, ходили кругами по деревне, уже не шумя. Догадывались, что много человек следят сейчас за ними. Озирались, оглядывались затравлено. Боялись чего-то. А как стало светать, завели машину и укатили в сторону кладбища, вернулись в каменный дом.

Было о чем поговорить селянам утром.

Было, что послушать.

– Говорил же! – гордо восклицал дед Артемий, потрясая клюкой. – Предупреждал – не вышло бы что! Нету добра от тово дома. И никогда не было.

Ежеминутно крестящаяся Анна Николаевна кивала, соглашаясь с дедом, и говорила шёпотом, что видела из окна, как по пятам за троицей пьяных чужаков следовал большой человек в чёрной рясе.

После обеда к Василию ввалились гости. Прошли, не разуваясь, в дом, встали, загородив выход. Хозяин на тот момент отдыхал, лежал на продавленном диване, сквозь дрёму смотрел телевизор.

Испуганная Светка, ойкнув, исчезла на кухне, спряталась за печкой, притихла, в тяжёлую кочергу вцепившись.

– Небогато живешь, – хрипло сказал привалившийся к косяку Миха.

Василий торопливо поднялся. На ноги вставать не стал, сел только, лицом повернувшись к гостям. Кивнул:

– Не с чего мне богатеть.

– Ладно, если так… А может прячешь ты богатство-то? – Взгляд гостя сделался цепким, внимательным.

Василий хмыкнул:

– Ну да… Прячу… Ищи давай. Найдешь, так со мной поделишься. Рад буду.

– Ты с нами не шути… Мы тут подумали, решили, что это ты ночью ряженый приходил. А кто еще? Вчера пугал, истории про привидений рассказывал, гнал нас из деревни. Вот и пришел…

– Ряженый? Ночью?

– Ты не придуряйся. Еще раз явишься, точно пулю в лоб получишь, понял?

– Да не ходил я к вам, мужики! Правду говорю!

– Ну-ну… Говори, почему не хочешь, чтоб я дом купил? Утащил из него что-то, боишься, что откроется?

– Да нет же! Что там утащить-то можно? Давно всё разворовано, сами, чай, видели.

Гости переглянулись.

– Смотри у меня! – погрозил кургузым пальцем Миха. – Я тут, надо будет, всё вверх дном переверну. Дай срок!

Чужаки помолчали тяжело, дыша перегаром, потом развернулись дружно, как по команде, и вышли один за одним.

Простонали под ботинками половицы. Хлопнула дверь. Мелькнули за окном тени; широкая ладонь легла на стекло, сжалась в кулак – и исчезла.