Я – Стрела. Трилогия (СИ) - Суббота Светлана

Он махнул в воздухе смятым листком.

— Мне попался стандарт, леди и джентльмены. Скоро будем, не скучайте.

Можно попытаться вырваться из твердой, но не жесткой хватки, но, в конце концов, я тоже умею показать и выдержку, и стиль.

Гордо подняв подбородок, ни на кого не глядя, на деревянных несгибающихся ногах я пошла рядом с Райденом, которого видела первый раз в жизни. А в спину полетело:

— А заметили как она быстро согласилась, когда про стандарт услышала? Наивная, но мордашка ничего…‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мужским голосом. Заблуждение, что мужчины не сплетничают. Когда я была маленькая, папе приходилось брать меня в свой тренировочный центр во время маминых суточных дежурств. Его коллегам строго-настрого запрещалось ругаться при дочке шефа, но говорить-то им никто не мешал. Чего я только не наслушалась, но по сути, все было один в один как и в мамином коллективе. Только женщины всегда начинали обсуждать сплетни с наигранным сочувствием и осторожностью. А мужчины то же самое рубили прямолинейно, расцвечивая грубой иронией и подтруниванием.

И что лучше: громко, не скрываясь, или шепотком вдали — не знаю. Обо мне раньше не сплетничали, поводов не случалось, хотя в небольшом городке все как на ладони.

— Нам сюда.

Гасовец практически втолкнул меня в крохотную кладовку со сгруженными в углу метелками и узким хозяйственным шкафчиком. Дверь закрылась с неприятным скрипом, погрузив нас в почти полную темноту.

— Предлагаю быстро, — сказал аристократ.

— Прекрасное предложение, — с облегчением выдохнула я, — а что именно быстро? Что надо делать для стандартного фанта? Говорю сразу, на гадости не соглашусь.

Вряд ли «стандартом» в модной игре могли назвать какую-то чрезмерную скабрезность, даже в развращенной столице это было бы невероятно. Скорее всего меня ждал поцелуй или благопристойные секундные объятия. Для них специально удалялись куда-нибудь в соседнюю комнату, так что пока все сходилось. Неприятно, но можно потерпеть, в конце концов порадую рассказом сестру.

Пока я размышляла, Райден решил без долгих разговоров оперативно выполнить «стандарт». Он хмыкнул, упер с тихим шлепком ладонь над моей головой и, не прислоняясь, выдерживая дистанцию тел, задышал рядом с губами. Значит — поцелуй. Из-за высокого роста ему пришлось нагнуться и прядь волос легковесно прошлась по моему виску. Не тяни, дел-то на секунду и покончим с этим.

Я зажмурилась, хотя какая разница.

Касание.

Сначала мне показалось, что исчез не только свет, но и все звуки. Внезапная глухота навалилась мягкой ватой, забирая мир. В темной пустоте остались лишь теплые губы незнакомца и вспышки пси-энергии, вдруг росчерками проявившиеся по телу.

Я охнула от неожиданной боли, глубокой, словно призрачный нож принялся резать по линии костей. Магия расчленяла меня сумасшедшим хирургом, по живому, формируя свежие, ранами открывающиеся энергетические контуры.

И внезапно все закончилось. Как выключилось. Раз и все. Ни боли, ни странной глухоты. Лишь ощущением потерянного чуда следы медленно затухающих вспышек пси-энергии…

— Приятно стонешь. Так понравился? — пренебрежительно хмыкнул рядом со мной низкий голос. — Знаешь что, как-нибудь под настроение — попроси, может еще поиграем. А сейчас улыбайся, малыш, счастливо, чтобы все это видели. Мы выходим.

Он говорил, а на меня волной накатывался ужас осознания. Пару секунд назад, от пережитого стресса началась инициация, а этот чванливый индюк мне ее почти запорол.

— Стоять! — прошипела я, схватив его удаляющуюся голову обеими руками. Подтянула рывком и впилась поцелуем в твердые губы.

Разряд пси-энергии вспыхнул во мне почти полным контуром, разлившись шипящей, царапающей волной. От боли и злости на тут же начавшего меня отталкивать Райдена, я укусила его за губу. Инстинктивно, не знаю, что на меня нашло, да я в жизни никого не кусала!

И главное, вцепилась и продолжила держать. Инициироваться-то хочется, я за это не только укусить, я и подраться сейчас была готова. Энергия взбрыкнула, хлестнув еще раз искрящимся краем, и — внезапно полилась излишками в попавшегося на пути гасовца, охнувшего и ошеломленно застывшего.

Несколько секунд мы стояли как замороженные, а потом набросились друг на друга, отчаянно целуясь.

Из меня уходила боль от процесса завершения контура, а у него — не знаю что, да и плевать. Какое же блаженство… Его губы.

Он пил меня, забирал болезненную дрожь, возвращая спокойствие и расслабленность. Ноги начали подрагивать от слабости и тяжелое мужское тело поддержало, сначала мягко, потом все плотнее впечатывая лопатками в стену.

В дверь постучали, несколько голосов что-то пробормотали, прозвучал приглушенный смех. А мы не могли расцепиться, не сейчас, невозможно прямо сейчас. Еще немного.

Мое горло сжали, мягким, хозяйским обхватом, и это даже дарило облегчение. Вторая его ладонь легла на голову, вплетаясь в волосы и удобнее меня разворачивая. И я впервые почувствовала, что такое настоящий, глубокий поцелуй.

Под распахнутой рубашкой гасовца вдруг зажглись татуировки-руны, освещая сумрачную комнату неярким зеленоватым светом, как светлячки в ночном лесу. По плечам, по груди, а дальше под тканью не видно. Уже инициированный. А что я ждала от выходца из аристократов, они своих детей в какой угодно стресс введут, лишь бы полную силу открыть.

Еще, еще плотнее и глубже, до головокружения и огня в легких, до полного сумасшествия бурлящим потоком в крови. До потери контроля у обоих. У меня и у парня, которого я совершенно не знала.

Мы вжимались единым целым, сцепляясь невидимыми крючками. Мои волосы дернули, приподнимая голову, заставляя подняться на цыпочки и еще удобнее открывая доступ к тихо стонущему рту.

Теплая волна странного, щекочущего удовольствия, словно пряный огненный глинтвейн, выпитый в морозный день, разлилась по телу. И — я засияла как электрическая гирлянда, открыто сообщая о произошедшем.

Все. Оно. Инициация завершена. Счастье.

Тихо смеясь я выдохнула, и гасовец медленно отпустил мои губы, принявшись ошеломленно рассматривать довольное лицо.

— Спасибо тебе, — мой голос подхрипывал, но вполне слушался, — очень удачно получилось. Вот теперь можно выходить.

— Куда! — широкая ладонь с длинными сильными пальцами, уже отлично видная в нашем обоюдном свете, прихлопнула мою руку. — Ты совсем больная?

Темно-синие глаза, сейчас кажущиеся почти черными, смотрели с явным раздражением.

— Увидят огни инициации и слухов не оберешься. Ты же сияешь как кабак в праздники, не хватает только вывески «Здесь отжигают».

— Да какая теперь разница, — я удовлетворенно смотрела на медленно затухающий контур и пыталась вспомнить во сколько открывается завтра кабинет Приемной комиссии, — все равно пробыли тут слишком долго. Болтать обязательно будут.

— Одно дело разговоры, что долго целовались, и я тебя успел мацнуть везде, где захотел. И совсем другое — инициация. Это значит, у нас был стопудовый трах, крошка, причем не обычный, а до дури тебя впечатливший.

Я пыталась всмотреться в его лицо под блики почти потухшего сияния наших тел.

— Заботишься обо мне?

— Что? Сам не хочу, чтобы замучили просьбами об инициации. Дур полно, но я не собираюсь тратить на них время. Хотя…. Я тебя настолько впечатлил? Впервые слышу, чтобы поцелуем… А я — молодец, надо же.

Уже в полной темноте я легонько толкнула его в грудь. Он отпрянул, рассмеявшись мужским «все понимающим» довольным смешком.

Понятие не имею почему пошла энергия. Главное, все получилось. Пси-следы исчезли, я открыла дверь и вышла в холл.

Немного растрепанная, к сожалению, но вдруг это следы борьбы? Предположим, я отбивалась, могла же?

В холле нас встречали. Ох. Знала, что будут шуточки, но к настолько шумному приему все же оказалась не готова.