Бетагемот - Питер Уоттс

Они все еще живы. Три тысячи метров свободного всплытия за сорок минут, а ни один капилляр не лопнул. Кларк сглатывает под напором изотонического раствора в горле и синусах, ощущает искрящую в груди механику и в который раз дивится чудесам жизни без дыхания.

Лабин, само собой, думает только о деле. Он перевел своего «кальмара» на максимальную плавучесть и исполь­зует его как платформу для приемника. Кларк переводит своего в стационарный режим и помогает Лабину. Они скользят вверх и вниз по серебристым волнам, луна та­кая яркая, что линз даже не требуется. Взлетает на при­вязи пучок антенн, глаза и уши растопыриваются во все стороны, выслеживая спутники, компенсируя движение волн. Одна-две простенькие рамки сканируют наземные станции.

Сигналы накапливаются, хотя и очень медленно.

С каждым поиском бульон становится все жиже. О, эфир по-прежнему полон информации, — мелкие гисто­граммы расползаются по всем сантиметровым частотам, по всей шкале идет трескотня, — но плотность сильно снизилась.

Разумеется, даже в отсутствии сигнала есть свой гроз­ный смысл.

— Немного, — отмечает Кларк, кивая на индика­торы.

— М-м-м. — Лабин натянул шлемофон поверх капю­шона подводника.

— Галифакс еще ловится.

Он задерживается там и тут, вылавливая загрузившиеся каналы. Кларк тоже берет шлем и устремляет внимание на запад.

— Из Садбери ничего, — докладывает она спустя не­которое время.

Лабин не напоминает, что Садбери молчит с самого Рио. Не говорит, как малы шансы, что Ахилл Дежарден еще жив. Даже не спрашивает, когда же она наконец смирится с очевидным. Просто произносит:

— И Лондона не могу поймать. Странно.

Она сдвигается на другую частоту.

Они не получат внятной картины, наугад шаря паль­цами в потоке. Настоящий анализ придется отложить до возвращения на «Атлантиду». Большая часть услышанных языков Кларк незнакома, хотя некоторые пробелы вос­полняются картинкой. Много бунтов по Европе — на фоне страхов, что Бетагемот добрался до Южного Проти­вотечения. Анклав избранных, что могли позволить себе некие контрмеры, трещит под напором бесчисленных орд, которые не смогли. Китай с буферными государ­ствами по прежнему во тьме — уже пару лет, — но это говорит скорее об обороне против апокалипсиса, чем о поражении. Все, подлетающее к их побережью на пять­сот кэмэ и ближе, расстреливается без предупреждения, а значит, у них как минимум функционирует военная инфраструктура.

Еще один переворот под знаком «Мадонны Разру­шения», на сей раз в Мозамбике. Уже восьмой, и счет нарастает. Восемь наций спешат приблизить конец света во имя Лени Кларк. Восемь стран поддалось чарам по­рожденной ею злобной гнуси.

Дипломатичный Лабин об этих событиях не упоми­нает.

Из обеих Америк вестей мало. Экстренные сообщения да тактические переговоры УЛН. Несколько выступлений апокалиптических сект, разглагольствующих о доктри­не Проактивного Уничтожения или вероятности Второ­го Пришествия, высчитанной по Байесу. Конечно, по большей части болтовня: важные переговоры ведутся по узким каналам из точки в точку, и эту сфокусированную информацию никогда не занесет на пустынную поверх­ность Атлантики.

Конечно, порой Лабину было по силам менять и такие правила, но даже ему это в последнее время давалось с трудом.

— Ридли пропал, — говорит он между тем. И вот это уже действительно плохая новость. «Ретранслятор Рид­ли» — сверхсекретный спутниковый комплекс, настоль­ко закрытый, что даже допуска Лабина едва хватает для входа. Это один из последних источников надежных све­дений для «Атлантиды». Когда корпы еще полагали, что движутся к спасению, а не к изоляции, они оставляли за собой всяческие неотслеживаемые каналы для связи с сушей. Никто точно не знал, почему за последние пять лет так много их позакрывалось. Но опять же, чтобы это выяснить, нужно было хотя бы ненадолго высунуться из-под воды, а у кого хватило бы на это духа?

— Может, стоит рискнуть, — вслух размышляет Кларк. — Просто оставить установку на плаву на несколь­ко дней. Дать возможность собрать настоящие данные. Квадратный метр техники на весь океан — ну серьезно, великая ли вероятность?

Достаточно, понимает она. Многие еще живы. И го­товы взглянуть фактам в лицо, носом чуют неизбежную гибель. Найдутся и такие, кто уделит немного време­ни мыслям о мести. У некоторых даже хватит на это средств — раз спасение не купишь, можно потратиться на воздаяние. Что, если мир узнает: те, кто спустили с цепи Бетагемот, еще живы и прячутся под тремя сотня­ми атмосфер?

То, что «Атлантида» сохранила анонимность, — чи­стая удача, и испытывать ее никому не хотелось. Скоро они переместятся, не оставив нового адреса. А пока этак раз в неделю выставляют над водой глаза и уши, пере­хватывают эфир и выжимают из принятых сигналов все возможное.

Когда-то этого было достаточно. В конце концов, Бе­тагемот оставил после себя так мало, что даже электро­магнитный спектр выцвел до прозрачности.

«Но уж в ближайшие пять минут на нас никто напа­дать не станет», — говорит Лени себе... и тут же понимает, что нападение уже идет.

Маленькие красные пики на краю зрения говорят ей, что канал Лабина перегружен. Она идентифицируется на его частоте, готовится поддержать в бою — но не успевает, потому что враг взламывает и ее линию. Глаза наполня­ются помехами, в ушах звучит ядовитое:

— Ив башку не бери меня отрубать, соска долбаная! Попробуешь открыть другой канал — расхерачу на хрен. И всю установку утоплю, крыса ты мокрая!

— Опять, — голос Лабина доносится словно издале­ка, из параллельного мира, где мягкие длинные волны безобидно поглаживают тела и механизмы. Только вот Кларк атакуют в прежнем мире: среди вихря помех — Господи, только не это! — проступает лицо: жуткий симулякр, искаженный почти до неузнаваемости. Кларк подключает полдюжины сетевых фильтров. От одного прикосновения уходят в пар целые гигабайты. В науш­никах — чудовищный вопль.

— Хорошо, — замечает из соседнего измерения то­ненький голосок Лабина. — Теперь, если только удастся сохранить...

— Ничего ты не сохранишь! — визжит привидение. — Ни хрена! Твари, да вы хоть знаете, кто Я?

«Да», — молчит Кларк.

— Я — Лени Кларк...

Изображение темнеет.

Еще мгновение она словно кружится в водовороте. На сей раз это просто волны. Кларк стаскивает с голо­вы шлемофон. Небо с пробелом луны мирно вращается над головой.

Лабин отключает прием.

— Ну вот, — сообщает он, — потеряли восемьдесят процентов улова.

— Может, попробуем снова?

Она знает, что этому не бывать. Время на поверхно­сти подчиняется нерушимому расписанию; паранойя в наше время — синоним здравого смысла. А то, что подгрузилось в их приемник, все еще где-то здесь, плавает в радиоволнах. Меньше всего им сейчас нужно снова открывать эту дверь.

Кларк начинает сматывать антенну. Руки дрожат в лунном свете.

Лабин делает вид, что ничего не замечает.

— Забавно, — говорит он, — а оно на тебя не по­хоже.

Столько лет вместе, а он ее совсем не знает.

Они не должны существовать — эти демоны, приняв­шие ее имя. Хищники, подчистую истребляющие добычу, надолго на свете не задерживаются. Паразиты, убившие хозяина, гибнут вместе с ним. И неважно, созданы они из плоти или из электронов: везде, как ее учили, дей­ствуют одни и те же законы. Но за последние месяцы она уже несколько раз сталкивалась с такими монстрами, слишком вирулентными, чтобы выживать в рамках эво­люционной теории.

— Может, они просто следуют моему примеру? — рас­суждает Кларк. — Питаются чистой ненавистью?

Луна остается позади. Лабин ныряет головой вниз, направляя «кальмара» прямо в сердце тьмы. Кларк не­много задерживается, погружаясь без спешки и любуясь, как корчится и гримасничает светило над головой. Нако­нец лунные лучи размываются, растворяются в размытой мгле: они уже не озарят небо, они сами — небо. Кларк запускает двигатель и отдается глубине.

К тому времени, как она догоняет Лабина, внешний свет совсем гаснет: она ориентируется по зеленоватой точке, горящей на приборной панели его «кальмара». Они молча продолжают спуск. Давление нарастает. Наконец они минуют контрольную точку периметра, условную границу «своей» территории. Кларк запускает низкочастотник и делает вызов. Ответа нет.

Не то чтобы никого нет в сети. Канал забит голоса­ми, вокодированными и обычными. Они накладывают­ся, перебивают друг друга. Что-то стряслось. Несчастный случай. «Атлантида» требует подробностей. Механические голоса рифтеров вызывают медиков к восточному шлюзу. Лабин сонирует глубину, снимает показания, включает фару «кальмара» и уходит влево. Кларк следует за ним.

Темноту перед ними пересекает тусклое созвездие, пропадает из вида. Гаснет. Кларк прибавляет скорость, чтобы не отстать, и напор воды едва не сбивает ее с «кальмара». Они с Лабином сближаются с плывущими ниже.