В день, когда расцветут хризантемы. Повесть и рассказы - Елена Арзамасцева

Анна, пробыв положенное время в отпуске по уходу за ребенком, по настоянию мужа уволилась и больше не работала.

– Мне нужна красивая, ухоженная жена, а не вечно замотанная ударница коммунистического труда, – сказал он, – а еще мне нужны здоровые дети и чистый дом!

Брак у них был зарегистрирован, и она теперь носила простую русскую фамилию Иванова.

Несмотря на это, свекор ее к себе в квартиру прописывать отказался, ссылаясь на многочисленные примеры, когда ушлые провинциалки оттяпывали жилье у коренных москвичей, но внука и старшего сына Анны от первого брака прописал. Мальчишки для него опасности не представляли.

– Ничего, скоро купим свою кооперативную квартиру или построим дом, тогда будешь собственницей и полноправной москвичкой, – утешал ее муж, но Анна особо и не расстраивалась.

Для нее наступили золотые времена – спокойные, сытые и благополучные. После родов Анна немного раздобрела, но супругу это даже нравилось, и она не спешила худеть.

У нее не было проблем и трудностей. С Виталиком все решалось быстро и как-то само собой. Старшего сына Колю они перевели в одну из лучших специализированных школ с углубленным изучением иностранного языка, к малышу приходила вышколенная няня, пока супруги ходили по презентациям, банкетам или просто отдыхали за городом на даче у очередного высокопоставленного друга.

Обленившись, Анна даже не готовила. Каждый день с утра пораньше из заведения мужа приезжал водитель с кастрюлями, кастрюльками и судочками, и ей оставалось только разогреть еду и подать на стол. Но часто всей семьей они обедали прямо в своем кафе.

Пустота в магазинах и огромные очереди тоже мало волновали Анну, перед супругом которой, благодаря его прежней и нынешней работам, открывались двери многих складов, баз и подсобок магазинов.

Она взяла пример со своих новых подруг – жен быстро разбогатевших кооператоров и стала посещать модельные показы и одеваться в доме моды Вячеслава Зайцева.

Виталий не скупился на Анну и детей, ему было в радость одаривать ее золотыми украшениями, а французские духи, первая коробочка которых у Анны появилась только после замужества, она даже начала коллекционировать.

Мужу нравилось смотреть, как Анна, достав заветные коробочки и флакончики, открывала и закрывала их, мазалась, а потом вертелась перед ним, чтобы он оценил ее благоухание. Он в шутку отпихивал жену и как бы недовольно бурчал: «Парфюмерный магазин пришел!» Анна шла в душ, смывала с себя дорогостоящие запахи, но потом снова доставала заветные флакончики, вернее один флакон с любимыми духами мужа «Клима» и, нанеся по капельке на мочки ушей и запястья, шла к нему подлизываться.

Виталий был самой большой и взаимной любовью Анны. Ей было неприятно вспоминать о том, что когда-то, в прежние времена, она испытывала к нему противоположные чувства.

В тот период жизни Анне многое было неприятно вспоминать. Например, предсказание ее судьбы, услышанное некогда во Владивостоке. Ну почему она должна быть одинокой и несчастной женщиной, если у нее дружная семья? Если она счастлива, и у нее все хорошо! Если они с Виталиком понимают друг друга с полуслова, полувзгляда, с полужеста, и уже не самостоятельные единицы в социуме людей, а неотделимые половинки единого целого.

Случайно столкнувшись по жизни, они вдруг обрадовались, что нашли друг друга, и поняли, насколько раньше была скудна их жизнь. Теперь Виталий старался дать Анне то, чего раньше она была лишена, в том числе и материальные блага, на которые у него, слава богу, имелись средства. Они регулярно ходили в театры, покупали дорогие хорошие книги. Узнав, что Анна никогда не была за границей, он повез ее в Германию. По возвращении заставил получить права и подарил новую «Ладу».

О себе он забывал. Анна покупала ему одежду, обувь и белье. Каждый день стирала рубашки и следила, чтобы его костюмы были вычищены и наглажены, а галстук подобран в тон.

Все это осталось в прошлом.

Теперь, сидя вечерами в своей общежитской комнатушке, Анна не могла отделаться от мысли, что над ней кто-то зло и жестоко подшутил, в один миг отняв у нее все.

«За что?» – только и повторяла она, размазывая по лицу слезы. Ей не хотелось жить, но подходил кто-нибудь из детей, теребил за руку, просил поиграть, поесть, да мало ли что могут просить дети, и она возвращалась в реальность.

3

Гость появился неожиданно перед рассветом.

По-хозяйски ввалившись в комнату в грязных ботинках, он со скрипом отодвинул стул и, не стесняясь полураздетых женщин, уселся вытянув ноги. От пришельца несло перегаром, смешанным с запахом едкого пота и еще какого-то неприятного амбре: то ли дешевого табака, то ли давно не стиранной одежды, то ли застарелого куриного навоза. Запах был настолько сильным, что Анну передернуло.

– Быстро встали! Ты, жирная корова, – он чуть не пнул по заднице ничего не соображавшую спросонья Зинаиду, – быстро взяла игрушки и повесила на себя.

– Сейчас, Эльдар, – безропотно и даже как-то заискивающе произнесла женщина, вместо того чтобы по обыкновению огрызнуться в ответ.

– А ты, – обратился он к Анне, кинув ей на кровать пакет с каким-то шмотьем, – надень это.

Анна, собравшаяся было дать отпор нахалу, увидев поведение напарницы, быстро сообразила, что выступления неуместны, и прикусила язык. «Ничего, – мстительно подумала она, – потерпим! Вот получу свои деньги, тогда и поквитаемся!»

В пакете оказалось нижнее белье из черного кружева, довольно-таки безвкусное, китайское, и такая же уродливая кружевная блестящая кофта. Не вступая в полемику, Анна ушла в туалетную комнату и переоделась.

– Накрасься поярче, – крикнул ей вдогонку гость, – а то выглядишь, как бледная вошь!

По-русски он говорил вполне грамотно и без акцента.

Вернувшись в комнату за косметикой, Анна увидела, что на полу перед Зинкиной кроватью лежит большая раскрытая сумка «Адидас». Заглянув в нее, она неприятно поежилась, но, решив относиться ко всему спокойно и без эмоций, тихонько присела на диван, взяла зеркальце и начала красить ресницы.

– Что сидишь, помоги ей! – снова прикрикнул на женщину Эльдар. Как хлыстом ударил!

Бросив тюбик с тушью в косметичку, она подошла к подруге. Зина, между тем, производила довольно-таки странные манипуляции. Задрав юбку до пояса и достав из сумки новенький, поблескивающий плохо вытертой смазкой пистолет марки «ТТ», она с помощью лейкопластыря пыталась прикрепить его к внутренней стороне ноги, чуть пониже интимного места.

– Про пистолеты мы не договаривались! – Анна возмущенно развела руками. – Я думала, что контрабандный товар – сигареты или спиртное!

– Заткнись! Слишком много думаешь! – одернул ее Эльдар. – Вот сейчас пристрелю тебя, и ни одна сволочь не найдет! Давайте поторапливайтесь, у нас времени всего два часа!

– Молчи, Ирка! – зашептала Зинаида и быстро начала обматывать ногу пластырем, закрепляя пистолет.

Но Анне стало обидно. В конце концов, она не рабыня, не преступница и ей еще ни копейки не заплатили, чтобы разговаривать с ней подобным образом. Едва сдерживая гнев и сузив глаза до щелочек, она прохрипела:

– Не ори на меня! У себя на Кавказе на жену кричать будешь!

– На каком Кавказе? Совсем долбанулась? Я – из Казани. И скажи спасибо, что на моем месте не Ваха, он бы тебя точно пристрелил! – Эльдар смачно сплюнул на пол. Но затем, сменив гнев на милость, более миролюбиво закончил: – Ладно, ладно, поторапливайтесь! Если опоздаем, останемся без денег. И крепче заматывайте это китайское дерьмо, чтобы не выпирало и по дороге не отвалилось!

Его доводы подействовали на женщин более чем убедительно.

На толстой Зинаиде уместилось шесть тэтэшек: два – на внутренних сторонах ног в шахматном порядке, чтобы женщина, сразу превратившаяся в каракатицу, хоть как-то могла передвигаться; по пистолету – под каждой коленкой и подмышкой. Для надежности груз обмотали еще и бинтами.

Далее последовал макияж. Зинкино лицо и руки покрыли красным гримом, подмазали кое-где зеленкой и присыпали пудрой. Для завершения образа на нее нахлобучили широкую цыганскую хламиду, и перед Анной предстал экземпляр безнадежно больного человеческого существа, сбежавшего из лепрозория, до которого не только дотронуться, но и просто смотреть, не содрогаясь, было не возможно.

– На меня тоже оружие замотаете? – наивно поинтересовалась она у Эльдара.

Тот только отмахнулся:

– Посмотри на себя, швабра! На тебе даже ключи от машины видны, если в карман джинсов положить. Куда мотать? Иди докрашивайся!

Анна, схватив косметичку, исчезла в туалетной комнате. Взглянув в зеркало, она ужаснулась. Из зазеркалья жалобно смотрела большими, вульгарно накрашенными глазами придорожная шлюшка в дешевой одежде с претензией на гламур. Всматриваясь в свое отражение, женщина вдруг отчетливо вспомнила сон, приснившийся этой ночью.