Алиана, спасительница драконов - Абэ Джули

В оставленной гостем книге по истории Алиана прочла, что купеческие гильдии Ривеля и Констанции заспорили из-за какого-то контракта и эта ссора стала раскручиваться, наматывая на себя всякие мелкие обиды. Началось все не одно поколение назад, когда император Констанции попросил руки ривельской королевы и получил отказ. Оскорбленный император буйным волшебством разрушил мосты через пограничную реку и разломал землю, создав пропасть и превратив мирных животных в рыщущих во тьме чудищ. С тех пор границы Констанции закрылись для других стран, и магия семи королевств стала год от года хиреть. Но опаснее всего, особенно для живущих вблизи границы, были проклятые звери.

Алиана вздрогнула, гадая, какие чудища зашевелятся ближе к вечеру. Ночные драконы – полумифические существа, когда-то дружески реявшие над Ривелем и Констанцией, – канули в глубины пропасти и теперь выдыхали огонь, превращавший путника в облачко пара. Теневые змеи, соседки драконов, считавшиеся не столь смертоносными, с каждой встречей оказывались все более ядовитыми. Даже самые дерзкие старатели держались на краю пропасти, под лебедками, а вращавшие эти лебедки рабочие, заметив тварь, предупреждали тех, кто внизу, чтобы люди успели укрыться за волшебным щитом ограды. Королевская стража предлагала целое состояние всякому, кто сразит гадину, но дураков пытаться находилось мало.

Много лет назад, рассказывала бабушка Мари, родители Алианы построили гостиницу в месте, где их свела любовь к приключениям, – лучшего места было не найти, разве что прямо в пропасти. Они ждали ребенка и не могли, как бывало, спускаться вниз, вот и устроились как можно ближе к разлому.

Алиана без устали искала следы родителей на замызганных, а когда-то белых бревнах приземистого здания. Но после смерти отца прошло почти пять лет, и мачеха распродала все, в чем таилась хоть искорка памяти о них: обратила в дорогие наряды и эмалевые украшения, чтобы поразить родню, которой так и не дождалась. Алиане осталась лишь горстка дорогих воспоминаний: как она целые дни проводила с отцом на потаенной лужайке у пропасти, отыскивая целебные травы, которые отец описывал в потрепанном блокнотике. Он рассказывал ей о сражениях, а бывало, и дружеских встречах с созданиями из темной пропасти, и они мечтали, как Алиана подрастет и сможет спускаться туда с ним вместе. Но когда она просилась, он вечно твердил: «Рано, рано. Я потерял твою маму и не вынесу, если ты попадешь в беду».

Теперь мачеха заставляла Алиану целыми днями мести застеленные циновками-татáми полы и стирать простыни. Из окна кухни донесся шум готовки, и Алиана ускорила шаг. Она и так задержалась, и уж мачеха найдет, что сказать на этот счет. Девочка прошмыгнула мимо окна, за которым звенели горшки и сковородки.

– С дороги! – приказал ледяной голос.

Алиана подскочила, но нет, мачеха была в доме, распекала сводную сестру или брата. Скорее, простушку Рейну, которой страшно дать в руки нож: того гляди вместо овощей порежет кого-нибудь рядом.

Когда Алиана нырнула в боковую дверь, хрустальный голубь слетел со своего насеста под карнизом, чтобы опуститься на тонкое, болезненное с виду деревцо. В его крике Алиане послышалось предостережение. Девочка оглянулась, но никого не увидела.

Вечернее солнце отражалось в прозрачном тельце птицы. Давным-давно бабушка Мари объяснила ей, что для волшебников и ведьм хрустальные голуби вроде письмоносцев, только разносят они пожелания. И тот, кто не наделен магией, может за серебряную монетку получить у гильдии волшебников хрустального голубя, который донесет его надежду на исполнение мечты. Еще поговаривали, что их хрусталь, если умеешь чувствовать и видеть, отражает само желание, пока оно не сбылось. А когда желание исполнялось, хрустальный голубь улетал навсегда. Этот хрустальный голубь родился из желания, загаданного мамой и папой в день рождения Алианы, но чего они пожелали, дочка не знала. Сколько раз мачеха пыталась прогнать птицу – как изгоняла из гостиницы все, что напоминало о родителях Алианы. Однажды она даже попробовала поймать голубя – видно, надеялась задорого продать, – но голубь чуть не оторвал ей нос. У Алианы всегда становилось легче на душе, когда голубь возвращался.

Но сейчас у нее не было времени на желания и хрустальные мечты. Алиана пробежала по узкому темному коридору и сбросила с ноющих плеч мешок с провизией. Сложив груз на стол, Алиана чуть не подскочила, увидев над собой сердитого сводного брата.

И тут же выдохнула. Просто мачеха вставила в раму новый портрет сына, написанный остановившимся в гостинице художником. Вся прихожая была облеплена портретами мачехи, Рейны и Рейцо, и все они сверкали глазами на Алиану и гостей. Удивительно, что Алиане, вроде бы входившей в «семью», в этой галерее места не нашлось. А единственный портрет бабушки Мари висел лицом к лестнице – на тот редкий случай, когда старушка спускалась из своей чердачной комнатки и мачеха принималась перед ней лебезить. Рейна одно время собиралась податься в художницы и нарисовала портрет Алианы, но даже ее работу мачеха пустила на растопку.

– Опять девчонка где-то прохлаждается! Который час ее нет! И это после всего, что я для нее сделала!

Вопль мачехи раздался по всей гостинице, заглушив даже гомон в главном зале. Алиана, еще не развязав шнурки сапог, торопливо вытащила из мешка полученный от Исао кулек и отогнула уголок – проверить, как там полдюжины печений.

Подарок для бабушки Мари добрался благополучно, и она с облегчением вздохнула. Ее друг донышком банки нарезал тесто кружками. Остро-сладкий аромат ванили разогнал густую вонь мачехиной стряпни.

– Ах вот ты где, – процедил ядовитый голос.

Вздрогнув, Алиана спрятала кулек в карман и обернулась.

Рейцо, на этот раз настоящий, стоял под лестницей, привалившись к стене и скрестив руки на груди. Его широкие мускулистые плечи и округлое лицо делали парня похожим на высеченную из холодного камня пропасти статую, а беспощадный нрав усиливал это сходство. А вот его близняшка Рейна была этаким легкомысленным воробышком и порой вела себя так, словно была вдвое моложе своих лет.

– Ты где была? Вот-вот начнется самый наплыв к ужину, а мать пытается стряпать.

Рейцо прекрасно знал, что ее посылали за припасами в лавку: он сам велел ей прихватить мешочек орехов гинкго. Может, из-за того, что Алиана ради предлога сбегать за печеньем для бабушки скормила последнюю пригоршню орехов голубю, но мачехе об этом знать ни к чему.

– По запаху судя, она прекрасно справилась, – бодро отозвалась Алиана, прикрывая оттопыренный карман свисающей мешковиной.

Брат прищурился и зашипел:

– Шутишь, да?

Тут из кухни высунулась головка Рейны.

– А, вот ты где, Алиана! Мамочка замешала капустные оладьи. – Девочка содрогнулась, качнув косичками. – Мне чуть худо не стало от запаха, когда она сдобрила их уксусом. Опять.

Рейцо со стоном схватился за голову. Алианой он только помыкал, а вот о Рейне заботился вдвое, будто отдавал близняшке ту долю внимания, что причиталась Алиане.

– Берись-ка за работу, Алиана. Или попросить матушку, чтобы достала гроссбух?

– Я и так работала. – Алиана вздернула подбородок.

И тут же, будто отозвавшись на ее слова, в прихожей прогремели тяжелые шаги. Алиана побледнела.

Мачеха.

Женщина, громыхая дорогими эмалевыми браслетами, растолкала родных детей и сверху вниз уставилась на падчерицу. Ее узкое лицо – острое, как ножницы, и непрерывно щелкающее – всегда было стянуто в недовольную мину. Материнская забота, которую она изображала, пока заманивала ее отца, пропала, едва мачеха заметила, что Алиана для папы на первом месте – к ее гневному изумлению, даже важнее ее, новой супруги.

Трепетавший у Алианы на языке резкий ответ растворился в липком и кислом запахе несъедобных оладий.

– Ты? – презрительно бросила мачеха. – Это ты-то работала? Ха, наверняка мастер Лео расскажет, что ты снова якшалась с его негодным, тупоумным помощником.