Альпы. От Любляны до Лиона и от Мюнхена до Милана - Эндрю Битти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Часть первая. Ландшафт
О утесник Дитчлинг-Бикон,
От солнца золотишься весь.
Эти строки английский поэт Альфред Норман написал в 1917 году. Он описывал крутые холмы, которые высятся севернее Брайтона. Если взглянуть с их вершин в одну сторону, то можно увидеть Английский канал, а с другой стороны открывается вид на пестрое лоскутное одеяло лесов и полей, по которому рассыпаны крошечные деревни с домами из серого камня. Далее Норман описывает «плавные склоны Даунленда» и прогулки «в компании с жаворонком, / С морским ветром в друзьях». Данное им описание, пусть, наверное, и витиеватое, в точности отражает «английскость» этого суссекского пейзажа: в превосходный воскресный весенний день, когда солнечные лучи пробиваются сквозь прорехи в бегущих по небу облаках, накидывая на окрестности постоянно меняющийся узор мягкого света, на склонах появляются десятки людей. Кто сидит на невысоких каменных оградах, подальше от ветра, подняв воротники теплых пальто и припадая к термосам, извлеченным из багажников; кто, хрустя подошвами ботинок по известняку и песчанику, прогуливается по тропинкам, что протянулись вдоль гряды Южного Даунса, причем двухсотсорокавосьмиметровый холм Бикон — из числа самых высоких. Отсюда цепь холмов простирается на восток и на запад — голые травянистые вершины, на которых торчат редкие деревца, качающиеся и кланяющиеся под яростными порывами ветра, что порой обрушиваются на это незащищенное от стихии место.
Дитчлинг-Бикон принадлежит Национальному тресту[1]и был передан ему для использования в благотворительных целях в память о летчике-истребителе, сбитом неподалеку в годы Второй мировой войны в ходе «Битвы за Англию». (На одном из местных указателей можно прочитать: «Владельцы собак, благодарим вас за поведение ваших питомцев».) Однако, несмотря на всю английскость характерного пейзажа, существует его связь с Альпами, лежащими в пятистах милях южнее: несомненно, Альфред Норман не знал об этом, как, по всей вероятности, не подозревают и многие из тех, кто по уикендам прохаживается меловыми тропинками холмов Даунса: Южный Даунс сформировали те же самые мощные тектонические процессы, которые вознесли альпийские хребты Центральной Европы около шестидесяти миллионов лет назад. Эти грандиозные силы породили геологическую рябь, распространившуюся на сотни миль, выгнувшую и смявшую земную твердь в гряды возвышенностей поскромнее, как, например, холмы южной Англии. Существование таких связей было установлено совсем недавно: когда над Южным Даунсом шла «Битва за Англию», любого геолога, рискнувшего предположить, что формирование этих холмов каким-то образом связано с образованием Альп, осмеяли бы коллеги по лаборатории.
«Головоломные скальные выверты»
Геолог Ричард Форти указывает, что Лохцайтен в долине Сернфа в центральной Швейцарии дает ключ к пониманию сил, создавших Альпы. «На этой части земной поверхности все перемешано и перевернуто вверх тормашками, — писал он в книге «Земля: сокровенная история». — Там громадные плиты скальной породы могут быть перекособочены, как смявшиеся при подбрасывании на сковороде блины, и там же высокие горы, чьи кручи бросают вызов самым опытным альпинистам, могут оказаться не более чем верхушкой, гребнем гигантской геологической складки. В этом месте природа не отказала себе в удовольствии перелопатить геологические пласты с таким размахом, что создала головоломные скальные выверты, ставшие сущим мучением для умов ученых». В этом месте, по утверждению Форти, находится «одно из святилищ геологической науки».
Эти «головоломные скальные выверты», настолько озадачившие ученых, представляют собой изгибы пластов земной поверхности столь мощные, что целые участки скал сминаются и складываются слоями. В Лохцайтене темная, серого цвета сланцеватая порода, известная как флиш, — ее образуют слои отложений морского дна, которые с тех пор затвердели и уплотнились, — лежит под породой, известной под названием «веррукано». Та состоит из гальки, приобретшей вытянутую или удлиненную форму из-за воздействия на нее сильного давления и высокой температуры, а такие условия существуют только в глубинах земной коры. Когда-то флиш добывали неподалеку, возле Энги, отправляя затем на плотах вниз по Рейну до самого Роттердама. В XIX веке швейцарский палеонтолог Луи Агассис побывал в каменоломнях у Энги и обнаружил во флише окаменелости живых существ, которых он никогда раньше не встречал. Он решил, что открыл какие-то новые виды, неизвестные в то время науке. Но Агассис ошибался. Это были окаменелости хорошо знакомых видов морских рыб, только претерпевшие деформацию, искаженные почти до полной неузнаваемости последующим движением породы, в которой те оказались погребены.
Лохцайтен ставит две геологические загадки: во-первых, как порода, имеющая возраст более двухсот пятидесяти миллионов лет (веррукано), оказалась поверх породы (флиш), которая насчитывает всего лишь двадцать восемь миллионов лет; и, во-вторых, почему окаменелые остатки морских животных обнаружены в породе так далеко от моря и вдобавок вознесены на столь большую высоту?
До XX столетия никто не осмеливался предполагать, что появление горных хребтов может быть результатом грандиозных, охватывающих целые континенты движений земной коры. До того существовало множество разнообразных идей о возникновении гор. (Древние греки считали, что их вознесли из земных глубин мифические титаны.) Одним из первых, кто задумался над этим вопросом и оказал влияние на дальнейшее его изучение, был англиканский священник и философ Томас Бернет. Оставив свой кембриджский колледж и отправившись в десятилетний отпуск, Бернет в качестве компаньона сопровождал молодых аристократов, предпринимавших путешествие в Италию для ознакомления со знаменитыми античными развалинами. В числе таких молодых людей был граф Уилтшир, с которым Бернет в августе 1672 года преодолел перевал Симплон. Как и все мыслители XVII века, Бернет хорошо знал общепринятое мнение об Альпах: считалось, что горы опасны и не могут вызывать ничего иного, кроме отвращения, они являются препятствием при путешествии на юг и отдельного рассмотрения недостойны. Но в верхней точке Симплонского перевала Бернет отметил для себя нечто необычное: он обнаружил, что горы красивы. «Есть в них нечто величественное, что рождает благородные мысли и пробуждает в душе возвышенные чувства, — писал он позже. — Они наполняют разум и одолевают его своей чрезмерностью и ввергают в приятное состояние оцепенения, раскрывая воображение». Благодаря интересу, проявленному Бернетом
